© Каблукова Екатерина

© ИДДК

Глава 1

Я уныло ковыряла ложкой в тарелке. Никогда не любила гречневую кашу, а сегодня мне казалось, что она вообще омерзительно пахла. Этакой прогорклой крупой. Не помогало ни сливочное масло, ни соль. Я привычно размазала ложкой крупинки по краям, чтобы было похоже, будто бы я все-таки что-то съела, и бросила тоскливый взгляд в окно.

Погода полностью отражала мое настроение. Мелкий моросящий дождь, начавшийся неделю назад, не прекращался ни на секунду. Низкое небо было покрыто серыми тучами, пасмурный день просто сливался с белой ночью, и в городе царила непроглядная серость. Как и в моей душе.

Я снова взглянула на окно, покрытое каплями, вздохнула, невольно вспомнив голубое небо и яркие, усеянные цветами холмы, между которыми вилась пыльная дорога. От осознания, что это никогда не повторится, стало еще тоскливее.

– Лиза, ты что сидишь? – Бабушка в ярко-красном шелковом халате вошла на кухню. – На работу опоздаешь!

– Переживут, – отмахнулась я.

Сейчас, когда все сотрудники наперебой уверяли начальство, что заплесневеют от сырости, и требовали подписать внеочередные отпуска, чтобы удрать на юг, я, вышедшая на работу сразу же после своей необычной командировки и не требовавшая даже догулять положенное, ценилась нашей конторой на вес золота.

– Переживут, твои органы всех переживут, – пробурчала бабушка, скрываясь в ванной, чтобы привести себя в порядок.

Послышался шум воды. Я вздохнула: ну все, бабуля нейтрализована по меньшей мере на час. Пока она не нанесет все снадобья из десяти тюбиков, стоявших рядком на полочке у зеркала, на кожу, не сделает укладку и легкий утренний макияж, она из ванной не выйдет. Выждав еще три минуты, вдруг бабушка что-то забыла, я встала, чтобы с чувством выполненного долга выкинуть гречку.

– Лиз, ты что, еще не поела? – Мама появилась на кухне.

Ее шелковый халат был синим. Мне полагался зеленый, который вот уже второй год пылился в шкафу: я любила длинные футболки и трикотажные штаны.

– И опять без тапок! – ужаснулась родительница.

– Поела. Без тапок. Мне пора, иначе опоздаю! – Чмокнув маму в щеку, я попыталась пронести мимо бдительного ока тарелку, но была остановлена.

– Как-то мало ты съела! – Она всмотрелась в гречку, словно считая крупинки.

– Мама, ну хоть ты не начинай!

– Лиза, крупа – это длинные углеводы! Она полезна! – Мама с укором посмотрела на меня.

Понимая, что меня ждут либо три ложки ненавистной гречки, либо лекция о пользе круп, после которой я точно опоздаю, я послушно зачерпнула и проглотила. Поставила тарелку на край раковины и метнулась в туалет: гречка всеми силами рвалась наружу. Я только и успела, что закрыть дверь на шпингалет и буквально рухнуть на колени у унитаза.

– Черт, – выругалась я, когда тошнота отступила.

Немного отдышавшись, я поднялась. Ноги все еще дрожали.

– Лиза, – оказывается, мама стучала в дверь, – Лиза, что случилось?

– Все в порядке, мам. – Я открыла холодную воду, тщательно прополоскала рот, умылась и только после этого вышла, радуясь, что в квартире все-таки два совмещенных санузла.

Бабушка, встревоженная маминым голосом, тоже выскочила из ванной. Вода с ее волос стекала на халат, оставляя темные пятна, так напоминающие пятна крови. В памяти мелькнула белоснежная рубашка графа, красные подтеки на ткани. Там пятна выглядели ярче. И запах горелой плоти…

При воспоминаниях о пытках к горлу опять подступила тошнота. Я приложила ладонь ко рту, пытаясь сдержаться. Обои в коридоре стали блеклыми, а запахи усилились.

– Лизок, ты не заболела? – Мама потрогала мне лоб, обменялась многозначительным взглядом с бабушкой. – Просто ледяная!

– Может, врача вызвать? – Та тоже потянулась ко мне.

Я увернулась:

– Да оставьте вы меня в покое! – Ушла в свою комнату, по-детски хлопнув дверью.

Села на кровать, обреченно посмотрела на часы, охнула и начала собираться. Брюки категорически не хотели застегиваться – молнию заело, стянув их, я не глядя надела юбку, благо у меня они все были почти одинаковые, натянула рубашку, кое-как застегнула пуговицы, затем достала новую упаковку чулок, попыталась быстро надеть, зацепила кольцом с рубином, которое никогда не снимала с пальца, слишком уж дорогим был подарок, как и браслет на запястье. От воспоминаний в носу противно защипало.

Я быстро смахнула слезы и еще раз посмотрела на часы. Длинная стрелка неумолимо приближалась к двенадцати. Понимая, что накраситься уже не успеваю, выскочила в коридор, на ходу стягивая волосы резинкой в хвост.

– Лиза, – окликнула бабушка.

Игнорируя призыв, я впрыгнула в балетки и подхватила куртку.

– Опаздываю! До вечера!

Я выскочила на площадку, громко хлопнув дверью. Перепрыгивая через ступеньку, помчалась вниз. В подъезде пахло цементом и табаком, а еще дешевыми духами, сквозь аромат которых явно ощущался запах спирта. Странно, раньше я этого не замечала.

Этажом ниже ступени были влажными, по всей видимости, сосед только что выгулял свою собаку. К запаху духов присоединился запах псины, и я поморщилась, попыталась быстрее спуститься, чуть не поскользнулась на мокрой ступеньке, удержалась, схватившись за перила, поправила сумку и продолжила спускаться, но уже медленнее.

У дверей подъезда мне даже пришлось остановиться: на секунду все поплыло перед глазами. Показалось, что на лестнице очень душно. Охнув, я прислонилась к стене.

– Лизонька, доброе утро! Что с вами? – Сосед, немолодой седовласый мужчина, как раз выходивший из своей квартиры, озадаченно посмотрел на меня. – Вам плохо?

– Спасибо, все в порядке, – прошипела я: еще не хватало, чтобы он потом моим рассказывал, что я чуть не упала в обморок на лестнице. – Доброе утро, Виктор Степанович!

– И вам не болеть!

Я вышла и с наслаждением вдохнула холодный, пропитанный дождем воздух. Полегчало. Воздух был словно наполнен влагой. Ветер дунул в лицо, ероша растрепавшиеся волосы. Ледяные капли облепили лицо.

– Лиза! – раздался строгий окрик мамы над головой. – Капюшон надень, а то простудишься!

Я проигнорировала. Медленно, с удовольствием прошлась до машины, припаркованной у соседнего дома, села за руль, включила зажигание. Автомобиль грозно пискнул, а я ругнулась: уже второй день подряд забывала заправиться. Взглянула на часы, поняла, что если поеду на заправку, то точно не успею, полезла в сумку за телефоном вызвать такси.

И все равно я опоздала. Планерка как раз закончилась, когда я заходила в свой кабинет, который делила еще с двумя девочками из отдела. Небольшой, со стандартной дешевой мебелью и пластиковыми жалюзи. Лишь компьютеры были достаточно мощные, позволявшие оперативно работать. Я, делая вид, что задержалась по делу, прошла к своему столу, стоявшему в углу.

– О, Лизка, а Соколов про тебя на планерке спрашивал. – Танька кинула на стол ежедневники, включила комп. – Третье опоздание за неделю! Ты что, со своим Максом съехалась?

– А при чем тут Макс? – не поняла я, тоже включая компьютер и вводя пароль доступа. Экран ярко замигал, и я невольно прикрыла глаза.

– Ну так на радостях сексом занимаетесь, поэтому и опаздываешь. – Таня зашуршала шоколадкой, припрятанной в тумбочке. Она всегда была жуткой сластеной. – Будешь?

Я покачала головой. В отличие от меня, Танька ела, как слон, и не толстела, вызывая всеобщую зависть. Сама она, скромно потупив глаза, заявляла, что у нее отличный метаболизм, а девочки по углам шушукались, что наверняка пьет какие-то таблетки.

– Вечно ты со своим сексом! – укорила подругу Люська. – Может, Лизка проснуться не может!

– Ага. Потому что вечером сексом занималась. – Таня отгрызла шоколадку и фыркнула. – Девочки, ну что вы такие мрачные?

– Ты за окно смотрела? – спросила Люся. – Там мокро, а Соколов отпуск не дает.

– Почему не дает? – Я щелкнула клавишами мышки, открывая файл.

– Потому что по расписанию сейчас твой отпуск. И я должна с тобой договариваться и рапорт подавать. – Она яростно застучала пальцами по клавиатуре, точно та была виновата.

– Пиши заявление. Я не буду догуливать. – Я вывела на печать несколько листов, забрала и начала проверять.

– А ты ему об этом скажешь? – Люся умоляюще посмотрела на меня. – А то меня Артем на море зовет… – И заговорщицки добавила: – Он мне предложение будет делать!

– Вау!!! – Таня вылетела из-за стола и бросилась обнимать подругу. – Поздравляю!!! Откуда знаешь?

– Степка проболтался, – ответила та, имея в виду своего младшего брата. – Он ему кольцо мое таскал замерять.

– Круто!!! – Таня повернулась ко мне. – Лиза, а ты чего?

– А? Что? – Я оторвала взгляд от экрана.

– Люся замуж собралась.

– Поздравляю! – я вымученно улыбнулась. – Вы с Темычем классная пара.

– Да ладно, – отмахнулась смущенная Люся. – Вы-то с Максом когда?

Я стиснула зубы. Макс был мой парень. Вернее, бывший парень, на звонки которого я перестала отвечать, как только вернулась из командировки, но девочки об этом не знали. Я помолчала, затем вновь погрузилась в бумаги. Девочки сверлили меня взглядами, и я не выдержала:

– Никогда.

Потрясенное молчание было мне ответом. Я с удивлением поняла, что мне самой полегчало.

– Ли-из, вы что, расстались? – недоверчиво протянула Таня, все еще обнимая Люсю.

– Да, расстались. – Я начала набирать на клавиатуре текст. – Как пишется «по порядку»? Через пробел или дефис?

– Пробел, – машинально ответила Люся и спохватилась: – А что произошло?

– С порядком?

– С Максом.

– Ничего, – отмахнулась я, не рассказывать же про графа Алайстера, так некстати ворвавшегося в мою размеренную жизнь. – Иногда бывает, когда люди просто понимают, что вместе им хуже, чем порознь.

Правда, Максу это очень долго пришлось объяснять, он так и не поверил, но об этом можно было и умолчать.

Судя по лицам, девочки хотели провести мне форменный допрос, но меня спасла круглолицая Любочка – бессменный секретарь нашего начальника. Она заглянула в кабинет и сообщила, что полковник Соколов вызывает меня к себе.

Меня проводили сочувствующими взглядами: если наш начальник начинал вызывать через секретаря, то пощады ждать не приходилось.

В коридоре никого не было. На какой-то миг перед самыми дверями в кабинет сердце вдруг забилось от крамольной мысли, что сейчас я увижу Роя, сидящего за столом и просматривающего мое дело…

Я покачала головой, прогоняя ее. Зачем я ему, если он любит Кариссу. Все закончилось в тот момент, когда я подошла к дверце шкафа, теперь осталось лишь пережить горькое послевкусие расставания и вспоминания о путешествии в другой мир, как о приятном приключении. Приятном…

Вспомнив, что меня пытались убить в Лагомбардии, я усмехнулась. И все равно при воспоминаниях о чужом мире, пропитанном солнцем и запахом моря, меня охватила тоска.

Я задумчиво покрутила кольцо с рубином, взглянула браслет из голубого металла, на котором висели три-ключа – прощальные подарки графа Алайстера.

Кольцо защищало от ядов. А браслет был амулетом, позволяющим открывать любые замки́. Теперь мне даже не надо было нажимать кнопки домофона, стоило лишь протянуть руку к дверям. Я знала, что браслет мог открыть мне путь в Лагомбардию. Знала и потому никогда не спускалась в тот подвал с книжными шкафами.

Спохватившись, что так и застыла в коридоре, я вошла в приемную, а потом и в кабинет начальника:

– Разрешите?

Полковник сидел за столом и что-то записывал в свой «талмуд», как он всегда называл тетради-ежедневники. Больше в кабинете никого не было. Я разочарованно выдохнула, чувствуя себя романтичной дурой. Признаться, чувство было не из приятных.

– Голованова, третье опоздание за неделю! – Павел Андреевич даже не поднял голову, плохой знак. – Садись, бери лист и пиши.

– Что писать?

– Заявление. Лучше сама, чем приказом.

Стало очень обидно. В носу противно защипало. Я моргнула, смахивая слезы, села за стол, придвинула к себе один из листов, стопкой лежащих на столе, взяла ручку и начала выводить буквы, стараясь писать разборчиво: почерк у меня был очень корявый, сказывались годы работы на компьютере.

– Вот, – поставив достаточно размашистую подпись, я слегка дрожащей рукой протянула лист полковнику, он снял колпачок со своей перьевой ручки и начал читать. Где-то в середине он нахмурился, перечитал, затем строго посмотрел на меня поверх очков:

– Голованова! Это что?

– Заявление, – голос звучал отстраненно, – вы же сами просили… по собственному…

– Я тебя просил на отпуск написать! Ходишь тут, как моль бледная! – Он зло швырнул лист на стол и хлопнул ладонью по нему так, что стакан с водой подпрыгнул.

– Я в отпуск не хочу, мне там делать нечего, – мрачно сказала я, избегая его взгляда. – Хотите увольнять – увольняйте, а в отпуск не пойду!

Полковник вздохнул, встал из-за стола, прошелся по кабинету, заложив руки за спину, как всегда бывало, когда он размышлял, затем сел, но уже напротив меня.

– Лизавета, послушай, я не знаю, что у тебя там случилось, и не хочу знать… – он выразительно замолчал.

– Вот и не спрашивайте, – посоветовала я.

– Ты это… начальству не дерзи! А то действительно твое сочинительство на тему собственных желаний подпишу! И что делать будешь? – говорил он это, скорее, по привычке, уж Павел Андреевич прекрасно знал, что теперь благодаря графу Алайстеру, вернее, премии, выписанной мне от имени Лагомбардии, Советом которой он успешно управлял, я могла всю жизнь прожить, ни в чем не нуждаясь.

После возвращения из параллельного мира, где я вынуждена была играть роль принцессы, я вышла на работу, и меня тут же вызвали в кабинет начальника. Я пошла, ожидая все что угодно, но полковник слегка оторопело протянул дорогое портмоне, наполненное банковскими карточками:

– Вот, держи…

– Что это? – Всю ночь я провела без сна, глаза были припухшими, а в голове стоял будто бы туман.

– Премия. За работу. Вообще-то не положено такое, но Алайстер настоял, говорит, был на самом верху.

Кровь бросилась мне в лицо. Так унизительно я себя никогда не чувствовала. Со мной расплачивались за услуги… И ведь даже не пришел сам! Трус!

– Передайте вашему Алайстеру, – прошипела я и вдруг осеклась.

Вспомнила и недавний приказ, «спущенный с самого верха», и то, как размышляла, что буду делать, если меня уволят. В портмоне лежали моя свобода и независимость, и неважно, за какие услуги Лагомбардии со мной рассчитались.

– Передайте ему большое спасибо!

– Голованова! – окрик начальника вывел меня из раздумий. – Ты где?

– Не знаю, – честно ответила я. – Наверное, у вас в кабинете.