Огромное спасибо моему мужу за бесценные консультации.

Без него космос не был бы настоящим…

Глава 1

Профессор Коин, ректор Межгалактического университета, оторвался от вирт-монитора и еще раз взглянул на девушку, сидевшую по другую сторону массивного стола, изготовленного из натурального дерева. Этот стол достался ректору от предшественника, как, впрочем, и весь кабинет. Того поймали на взятке, вынудили уйти без скандала, а вот кабинет остался. Коин не хотел ничего в нем менять. Ректор еще раз взглянул на посетительницу. Креолка. Это было сразу видно по бледной коже и огромным темным глазам, которые напряженно смотрели на него. Только этот взгляд да судорожно сжимавшие небольшую сумочку-клатч ухоженные пальцы с ярко-алым лаком на ногтях выдавали ее напряжение. Кольца на пальце не было. Значит, не замужем.

Профессор усмехнулся и вновь взглянул на экран, вычитывая информацию. Недоверчиво покачал головой. Кто бы мог подумать! Такая красавица – и сто из ста баллов на выпускных экзаменах. Он еще раз внимательно посмотрел на девушку, с удовольствием отмечая и кремовый кашемировый – боже, какая редкость в наши дни! – костюм, так мягко подчеркивающий изгибы ее фигуры, и длинные ноги в чулках (да-да, в чулках!), и красивые лакированные туфли. Ее запрос на вакантное место в университете пришел несколько месяцев тому назад, еще до выпускных экзаменов. Удивленный фактом, что запрос прислала девушка с Креолы, Коин не поленился навести о ней справки.

Семья Шоули была одной из самых известных на планете Креола. Потомки первых колонистов, они входили в так называемую планетарную элиту. Старые деньги, старые взгляды, избранный круг общения…

Странно, что они не выдали дочь замуж, как только ей исполнилось восемнадцать, а позволили учиться. Хотя… насколько он слышал, это сейчас было модно: отправить дочь получать образование, чтобы она могла стать достойной женой и матерью. Отцы не жалели средств, обучая своих дочерей и тем самым показывая, что они – современные люди и их планета достойна вступления в Объединенный Галактический Альянс, а заодно повышая их статус на рынке невест.

Ректор еще не видел ни одной выпускницы Креольского планетарного университета, которая, закончив обучение, устроилась бы на работу. За исключением этой, сидевшей напротив него и со скрытым беспокойством следившей за его действиями.

– Что ж, мадемуазель Шоули, – он потянулся к носу поправить несуществующие очки – все забывал, что недавно сделал очередную операцию по коррекции зрения, и невольно качнул головой, насмехаясь над собственной забывчивостью.

Посетительница, восприняв все на свой счет, еще больше побледнела и буквально вцепилась в свою сумочку.

– Профессор? – Ее голос почти не дрожал, сказывалось великолепное воспитание, полученное в одном из лучших пансионов своей планеты.

Именно этим Коину и нравились женщины Креолы: всегда ухоженные, сдержанные, они редко давали выход своим чувствам. Почти идеальные жены.

– Ваши научные результаты впечатляют, отзывы о проводимых вами семинарах выше всяких похвал, и я с радостью подтверждаю приглашение Межгалактического университета, высланное вам с предложением должности младшего сотрудника кафедры генетических модификаций. – Он улыбнулся, заметив, что плечи девушки чуть расслабились. – Однако есть небольшой момент…

– Момент?.. Какой момент? – Она недоуменно нахмурила свои почти идеальные брови.

Ректор ободряюще улыбнулся:

– Вы не замужем, следовательно, по законам Креолы, должны предоставить разрешение на работу от ваших родителей.

– Но мы не на Креоле! – Ему показалось или в голосе девушки послышалось волнение?

– Тем не менее вы – креолка, следовательно, подчиняетесь законам вашей планеты. Поэтому у вас должно быть разрешение на работу от законного опекуна: отца или мужа. Иначе, если мы примем вас, то можем поплатиться за это в лучшем случае штрафом.

– А в худшем?

– А в худшем – длительными судебными разбирательствами с вашей семьей.

Девушка слегка прикусила губу, скрывая досаду. Наверняка расстроилась из-за своей оплошности. Ох уж эти молодые специалисты, они еще не допускают мысли об ошибках. Коину всегда нравилось работать со вчерашними студентами – полными идей, еще не погрязшими в цинизме, который приходит с возрастом.

– Простите, – выдавила наконец девушка. – Я не… Я попросту забыла об этом.

– Ничего страшного. – Профессор снова ободряюще улыбнулся. – Время еще есть, и ваш отец может выслать разрешение завтра, мы все прекрасно понимаем, что в наш век это всего лишь формальность. Хотите, я лично запрошу документ, чтобы вы не тратили деньги на межпланетную связь?

– В этом нет необходимости, – слегка поспешно ответила девушка. – Я вполне смогу все сделать сама.

Ректор кивнул, стараясь не усмехаться. Ох уж эта молодежь – гордая и независимая…

– Как пожелаете. А пока, чтобы сократить время, я скажу подготовить приказ о вашем зачислении в штат. Вам понадобится комната в общежитии для преподавателей?

– Нет, не думаю… – Девушка оборвала себя на полуслове. – В любом случае спасибо и… извините за беспокойство, профессор Коин!

Она встала и решительно протянула ему руку. Профессор Коин с удовольствием ответил крепким рукопожатием. Манеры, демонстрируемые девушкой, заставили его выпрямить слегка сутулую спину и лихо подкрутить несуществующие усы.

– Что вы, какое беспокойство! Это моя обязанность! – галантно уверил он.

Проводив гостью до двери, ректор дал распоряжение секретарю отправить данные мадемуазель Шоули на оформление в отдел кадров и вернулся на свое место – надо было скорректировать план занятий на следующий триместр с учетом нового преподавателя.

Он очень бы удивился, если бы узнал, что, выйдя из кабинета, мадемуазель Анна-Бель Шоули прошла на причал флаербасов и, пропустив два из них, явно нехотя направилась в космопорт. Вернее, в планетарную его часть. Сама база для стыковки кораблей для галактических и межгалактических полетов, построенная очень давно, была выведена на орбиту, чтобы не загрязнять атмосферу блистательного Шайена, и от нее постоянно сновали орбитальные лифты, привозившие пассажиров на планету.

Поговаривали, что здание космопорта было выстроено в память об архитектуре планеты-праматери, далекой Земли, которую называли еще и Голубой планетой. Когда-то, очень давно, люди жили лишь там. Их становилось все больше, и в один момент отважные колонисты начали отправляться на поиск новых планет для жизни.

Колонизация космоса стала стремительной с тех пор, как один из кораблей-исследователей повстречал гуманоидов с иными путями эволюционного развития. Люди осознали, что они не одни во Вселенной.

Тем не менее они предпочли осваивать незаселенные планеты, образовав Объединенный Галактический Альянс. Он включал в себя более пятидесяти планет из разных галактик и считался крупнейшим во Вселенной. Как напоминание о планете-праматери здание космопорта на каждой планете было построено по примеру одного из зданий на Земле.

На Шайене это был какой-то оперный театр. Его планетарная часть напоминала треугольные раковины, выложенные по кругу, в центре которого располагалась платформа для орбитальных лифтов – серебристых капсул с прозрачными стенами, то и дело устремлявшихся вверх или же падающих вниз. Они стартовали каждые пятнадцать минут, а напротив ракушек, в которых находились секции бизнес- и первого класса, – каждые десять.

Выйдя из флаербаса последней, Анна-Бель медленно прошла в здание, сверилась с табло. Корабль на Креолу уходил лишь вечером. Наверное, ей сразу надо было купить билет обратно, незамедлительно отправиться на орбитальную станцию, где связь с родителями была в разы дешевле, и объявить, что блудная дочь возвращается домой. Но времени до отправки корабля еще было много, а иллюзия свободы на Шайене ощущалась гораздо сильнее, чем в безликих коридорах станции, где сотни гуманоидов сновали туда-сюда, создавая ненужную суету.

Девушка и сама не поняла, как очутилась в ближайшем баре-ракушке. Здесь тоже было шумно, столики стояли слишком близко друг к другу, проходы между ними были узкие, дважды ее чуть не сбили с ног вечно несущиеся роботы-официанты, откуда-то с потолка ревела музыка – нечто среднее между выкриками зверей и щебетом птиц.

С трудом найдя свободный столик – говорить о чистоте уже не приходилось, – Анна-Бель сделала заказ и приготовилась к ожиданию, с какой-то грустью посматривая вокруг. Мечта оборвалась, даже не начавшись. Теперь девушка прекрасно понимала, что поступила абсолютно по-детски, сбежав из дома и оставив родителям письмо, написанное – о, какая роскошь! – на настоящей бумаге. Она писала это письмо торопливо. Ее почерк и так постоянно подвергался критике со стороны матери, а в этот раз строчки вышли совсем неровными, словно сползали с листа. Мама, наверное, очень расстроилась.

Размешивая ложечкой сахар в кофе, Анна-Бель представляла, как, нахмурив свои идеальные брови – два почти идеальных полукружия над огромными темными глазами, от внешнего угла глаза до кончика можно провести линию, – мама рассматривает строчки, потом вчитывается в них и ахает, потрясенная известием, что вместо подготовки к свадьбе их дочь сбежала, чтобы найти работу. Затем она сообщит об этом Бернарду Шоули, отцу Анны-Бель.

Он наверняка рассердится, накажет охранников – ситхов, серокожих гигантов, напоминающих скалы, находившиеся далеко на севере Креолы. Да, ситхам определенно достанется.

Анна-Бель ощутила укол совести, но постаралась отбросить все мысли, связанные с этим. Ей действительно казалось, что у нее не было иного выхода. Как только она, лучшая выпускница самого элитного института на Креоле, взяла из рук ректора диплом, перевязанный золотой лентой, время начало обратный отсчет. Тогда, спускаясь по ступеням, выточенным из настоящего – еще одна роскошь, позволенная на Креоле, – дерева, Анна-Бель чувствовала себя самой счастливой девушкой во всем Объединенном Альянсе. Темные, слегка вытертые, обитые золотистыми металлическими уголками, чтобы избежать разрушения, ступени поскрипывали под ногами вчерашних студентов, ныне дипломированных специалистов.

В темно-синих мантиях и прямоугольных шапочках – дань традиции, привезенной первыми колонистами с праматери всех планет, – вчерашние студенты смешались с родными, гордо демонстрируя только что полученные свитки. Настоящие дипломы с генетическим кодом обладателя, чтобы избежать подделок, были загружены в Единую систему Объединенного Галактического Альянса еще несколько дней назад, но свиток в руках казался сейчас неким ключом от двери, за которой ждала совершенно иная жизнь.

Все еще ощущая легкую эйфорию – еще бы, единственная девушка среди выпускников-магистров, да к тому же лучшая ученица! – Анна-Бель, постоянно отвечая на поздравления по поводу своей прощальной речи, сказанной с трибуны, пробралась к родителям. Отец, как всегда подтянутый, в сером, цвета стали, костюме, поблескивающем в свете огромных люстр металлическими искрами, приобнял ее за плечи.

– Поздравляю. – Голос звучал сухо. Бернард Шоули, мечтавший о сыне, всегда жалел, что у него родилась дочь.

Анна-Бель счастливо улыбнулась и обернулась к маме. Та ответила ей строгим взглядом, призывая вести себя прилично. В платье из шелка цвета морской волны и белых, в тон туфлям, перчатках, с обязательной сумочкой на руке, она скупо улыбнулась и поцеловала дочь в щеку, как и положено идеальной матери. Всегда консервативную в выборе одежды, с идеально уложенными темными волосами, мадам Луизу Шоули недаром считали одной из самых элегантных женщин планеты.

– Прекрасная речь, милая! – заметила она.

– Спасибо. – Девушка перевела взгляд с родителей на незнакомого мужчину, стоявшего позади них.

Слегка обрюзгший и оттого наверняка выглядевший старше, чем был на самом деле, достаточно высокий, в костюме, сшитом явно вручную и на заказ, он вызывал какое-то смутное чувство тревоги. Его лицо было слишком рыхлым, с теми признаками одутловатости, которые обычно сопровождают любителей загулов.

Анна-Бель вновь перевела взгляд на родителей, ожидая пояснений.

– Энни, детка, – голос отца был слишком мягок, – познакомься с Жюстьеном Богарне.

– Очень приятно. – Все еще недоумевая, она протянула руку и ощутила, как влажная ладонь многозначительно сжала ее пальцы. Девушка не успела нахмуриться, как отец продолжил:

– Он твой жених.

– Что?!! – Под строгими родительскими взглядами ей хватило сил и ума сдержаться, раздвинуть губы в светской улыбке и прощебетать что-то наподобие «очень приятно» и «какая честь».

Затем был шумный фуршет с однокурсниками, где Анна-Бель пила алкоголь, почти не пьянея, утомительная дорога домой, когда пришлось сидеть рядом с новоявленным женихом и терпеть его потную ладонь, то и дело поглаживающую ее коленку, и наконец тишина комнаты, где можно было, уже не сдерживаясь, уткнуться в подушку и дать волю слезам.

Хорошенько выплакавшись, Анна-Бель тщательно умылась, стерла со щек разводы от туши – за столько тысячелетий гуманоидные расы так и не научились делать ее действительно водостойкой – и задумалась.

Полностью захваченная учебой, она и не думала, что ее, как и других креолок, коснется негласный закон их планеты: девушка обязана выйти замуж. Именно это и было мерилом успеха. В кругу, к которому принадлежала Анна-Бель, мужа выбирали родители, объединяя капиталы и развивая бизнес. Вернее, это делали мужчины. Жены всегда оставались в тени, ведя хозяйство, воспитывая детей и организовывая обеды для друзей. Анну-Бель тошнило от всего этого.

Яркая голубизна лужаек, синева листьев, зелень водоемов, белоснежные, хрустящие от синтетического крахмала скатерти – все вызывало в ней отвращение. Как и фальшиво-радостные улыбки матери, приветствующей таких же ослепительно улыбающихся соседей. Поступив в университет, Анна-Бель получила возможность пропускать эти субботние встречи, прикрываясь учебой.

Несмотря на то что, в отличие от студентов мужского пола, ей не позволили жить в кампусе, все равно свобода слегка пьянила ее. Коллоквиумы, доклады, исследования, работа в лабораториях – все это захватило ее полностью. Признанием ее достижений стало приглашение на работу, присланное Межгалактическим университетом.

Родители снисходительно воспринимали ее увлечение и в кругу друзей всегда шутили, что их девочка, возможно, станет выдающимся ученым. Гости в ответ смеялись и восклицали, что обязательно возьмут у нее автограф. Это действительно было всего лишь шуткой. Никто не собирался отпускать ее с Креолы. Бернард Шоули достаточно жестко объяснил это дочери на следующий день после выпускного, был целый скандал, после чего, отхлестав дочь за непослушание по щекам, глава семьи приказал выбросить глупости из головы и готовиться к свадьбе.

И тогда она сбежала. Конечно, не сразу. Через неделю, в течение которой изображала из себя послушную дочь, терпя визиты ненавистного жениха. Родители перестали следить за ней, и тогда Анна-Бель тайком купила билет на межгалактический лайнер.

Днем, предупредив родителей, что останется ночевать у подруги, сама направилась в космопорт. Вещи пришлось покупать уже в зоне посадки, благо там было много магазинов. Теперь новенький фирменный чемодан стоял в одном из номеров гостиницы, расположенной недалеко от университета, но девушка не хотела забирать его, слишком уж он напоминал бы ей о несбывшейся мечте.

Анна-Бель допила кофе и очень аккуратно ложечкой начала снимать с краев чашки молочную пенку. Она делала это скорее по привычке: в таких кафетериях молоко, впрочем, как и вся еда, было синтетическое, не слишком полезное и оттого безумно вкусное.

Девушка уже почти закончила и собиралась встать и уйти, когда ее внимание привлекли двое мужчин, сидевших за соседним столиком. Оба достаточно молодые, одетые в темно-синюю форму военно-космических сил Объединенного Галактического Альянса. Анна-Бель с любопытством рассматривала их. По соглашению об объединении на Креоле не было своей армии, и мужчины в летной форме притягивали взгляд.

Оба были высокие, подтянутые, с коротко стриженными волосами, как положено по уставу, хотя у того, что сидел к девушке лицом, волосы отливали рыжиной и вились, открывая высокий лоб. Прямой нос, тонкие губы и большие синие глаза, которые сейчас сверкали от злости. Их обладатель нахмурился, и Анна-Бель вдруг поняла, что рассматривает его неприлично долго. Покраснев, она сделала вид, что все еще собирает пенку со стенок чашки.

– Нет, это невыносимо! – говорил между тем синеглазый пилот своему приятелю. – Наш доблестный полковник Уолкер вдруг решил, что я психологически ненадежен для того, чтобы командовать звеном! И знаешь почему? Потому что я не женат!

Он со стуком поставил чашку на стол, расплескав напиток, официант, проезжавший мимо, подскочил, чтобы протереть стол, это не прибавило синеглазому настроения. Его друг лишь усмехнулся:

– Тебе стоило хорошенько подумать, прежде чем начинать встречаться с Джулией, а уж тем более – расставаться с ней.

– Она что, участвовала в разработке этой идиотской программы? – насторожился синеглазый.

– Да, ее видели как раз с Джойсом, ты же знаешь, что он приписывает авторство этих исследований себе… – Собеседник поколебался и добавил: – А еще говорят, на той неделе она что-то долго втолковывала Уолкеру.

Громкое и достаточно грязное ругательство было ответом. Анна-Бель покраснела – она терпеть не могла сквернословов. Все очарование пилота моментально развеялось, но сейчас встать и уйти было как-то неприлично. К тому же она слышала, что в армии иногда не церемонятся в выражениях.

Девушка вновь прислушалась, испытывая неподдельный интерес к тому, что происходило между двумя пилотами. А синеглазый бушевал вовсю, не замечая укоризненных взглядов, направленных на него со всех сторон. Инопланетянка, похожая на черепаху в кружевном чепце, с негодованием поджав губы, медленно направилась к двери, ведя за собой своего отпрыска, такого же черепахообразного прыщавого подростка.