ГЛАВА 1

Около двери моей квартиры мы остановились и посмотрели друг на друга.

– Ну? – Стас улыбнулся. – Открывай. Что медлишь?

– Хочу сделать тебе сюрприз.

Его брови взлетели вверх.

– Какой?

Я рассмеялась.

– Сейчас узнаешь. Потерпи немного.

– Я весь внимание.

Я открыла дверь и обернулась.

– Закрой глаза.

– Как же я буду заходить в квартиру с закрытыми глазами? – спросил он.

– Ты зайди в коридор и закрой. Только не вздумай подглядывать раньше времени. А то обижусь.

– Хорошо. Не буду.

Он шагнул за порог и тут же закрыл глаза.

– Теперь можно открыть?

– Подожди, подожди…

Я скинула куртку, сняла сапоги и рванула в комнату. Мне нужно было включить гирлянду. Через минуту я вернулась.

– Теперь открой глазки и пройди в комнату.

Стас быстро разделся и вошел в комнату.

Я приготовила ему сюрприз: заказала в мастерской постеры с нашими парижскими фотографиями. Вот мы у Эйфелевой башни, в Люксембургском саду на стульчиках, в Мулен-Руже, около собора Парижской Богоматери.

Я внимательно смотрела на Стаса. Он рассматривал фотографии, слегка прищурившись.

– Ну как?

– Здорово.

– Правда? – обрадовалась я.

– Ну конечно, – и он широко улыбнулся.

Гирлянда из маленьких круглых светильников, купленная в ИКЕЕ, подсвечивала снимки и придавала комнате уютный вид.

– А теперь тебя ждет другой сюрприз, – сказала я.

– Еще один?

– Вкусный ужин. Я приготовила новое блюдо по одному рецепту. Называется «карибские отбивные».

– Ты меня избаловала.

– Ты против?

– Спрашиваешь! Когда это я был против твоей вкуснятины?

– Тогда сиди и жди. Я сейчас.

Я пошла на кухню и, открыв холодильник, достала оттуда приготовленные с вечера свиные отбивные с ветчиной, красным перцем и ананасами.

Я всегда любила готовить. Еще со студенческих лет у меня была толстая тетрадь в клетку, девяносто шесть листов, в которую я записывала полюбившиеся рецепты. С течением времени тетрадь разбухла и напоминала солидный бухгалтерский гроссбух.

Я вплыла в комнату с подносом.

– М-м… – потянул носом Стас. – Аромат потрясный.

– То-то. Я тут, видите ли, весь вечер корпела, cтаралась…

– Сейчас продегустируем.

– Один момент. Секунду терпения.

Я сняла с полки красивый ажурный подсвечник с красной свечой и поставила посередине стола. Зажгла свечку.

– Вот теперь – порядок. Романтика.

Обстановка действительно стала очень уютной, такой, как я любила. В комнате царил полумрак, на стенах горели голубые и зеленые светильники, на столе плясал язычок пламени красной свечи. Но главное – напротив меня сидел любимый мужчина и смотрел на меня с улыбкой, затаившейся в уголках губ. У Стаса всегда был такой вид, словно он готов улыбнуться.

Я почувствовала, что у меня перехватывает дыхание. Так было всегда, когда я видела его – мягкие волнистые светлые волосы, голубые глаза, смешливую задорную улыбку. В Стасе до сих пор сохранилось что-то веселое, юношеское. Хотя ему было двадцать семь лет, выглядел он моложе, как студент, только что закончивший вуз. И он был моим сотрудником. А я его начальницей.

– Ну, что молчишь?

– Задумалась…

– Ни о чем.

Я хотела сказать: о нас, о нашем будущем, о том, что больше не могу тебя ни с кем делить. Но знала, что делать этого нельзя, если я хочу сохранить Стаса.

Такие разговоры он не любил и решительно пресекал.

– О нашем отдыхе.

– Хорошая мысль.

– Ты тоже об этом думаешь?

По лицу Стаса промелькнула легкая тень растерянности. Он мог больше ничего и не говорить; в отличие от меня, на эту тему он не думал по одной-единственной причине: я не занимала такое важное место в его жизни, какое он в моей. Я понимала это умом, но сердцем бунтовала, не хотела смириться с очевидностью.

– Конечно.

– И что ты об этом думаешь? – поддразнила его я.

– О том, как мы с тобой будем загорать на пляже и ничего не делать.

– А еще пить коктейли, ходить на танцы, а вечерами лежать в постели и любить друг друга.

Я смотрела на Стаса в упор. Он улыбнулся.

– Перспективы потрясающие. Но сейчас я голоден как волк. А голодный мужчина не способен думать о двух вещах одновременно.

– Вот всегда так. Нет в тебе ни грамма романтики! – замахнулась я на него рукой.

– Ой-ой. Извиняюсь за прозаичность. А мое любимое вино есть?

– Какая же я растяпа. Конечно, есть…

Я достала из шкафа любимое испанское вино Стаса: с орехово-фруктовым вкусом и легкой горчинкой.

Достала два бокала.

– Я сам разолью.

Стас взял бутылку из моих рук. При этом мои горячие пальцы встретились с его – мягко-прохладными.

– Какая ты горячая.

– Да. Согрелась. В квартире тепло. – Я приложила ладони к щекам. Они горели.

Но дело было не в квартире, а в Стасе. Его присутствие действовало на меня как удар током. Я теряла над собой контроль, мысли путались, и сладкая, нежная истома разливалась в груди. Мне хотелось каждую минуту и секунду касаться его, перебирать руками шелковистые волосы и целовать в губы.

– За что выпьем?

– За наш отдых.

А мне так хотелось услышать: «за нас», «за нашу любовь».

Он поднял бокал. И в это время у него зазвонил сотовый.

– Это у тебя.

– Я слышу.

Стас быстро встал из-за стола и пошел в коридор. Он прикрыл дверь и стал с кем-то тихо говорить. Через пару минут вернулся.

– Ну… продолжим.

Мы пили вино и ели карибские отбивные. Я смотрела на Стаса, и все плыло у меня перед глазами. Язычок пламени по-прежнему дрожал от малейшего дуновения воздуха, за окном слышался гул города, шум от проезжавших мимо дома машин, а мне казалось, что мы одни в целом мире. И никого больше нет. Только я и Стас.

Когда вино было допито, Стас посмотрел на меня.

– Спасибо за сюрпризы.

– Тебе понравилось? – спросила я, слыша, как неровными гулкими толчками бьется сердце.

– Да.

Мы замолчали. Мне страшно захотелось закурить. Но я знала, Стасу это не нравится.

Он встал. Медленно, на ватных ногах я поднялась вслед за ним. И подошла вплотную.

– Стас! – я прижалась к нему.

– М-м… Сейчас я попробую тебя на вкус.

Его пальцы стали медленно расстегивать белую блузку. Он делал это не спеша, вдавливая пуговицы в кожу. Я сглотнула. По телу прошла жаркая волна. Гибкие чуткие пальцы Стаса могли довести меня до экстаза в две минуты. Казалось, они были созданы специально для женской кожи: мягкие, чувственные. Мне хотелось помочь ему. Я взяла за самую верхнюю пуговицу, но Стас отвел мою руку.

– Ты куда-то спешишь? – улыбнулся он. – Какая нетерпеливая.

– Не тороплюсь, – прохрипела я, медленно изнемогая от желания, охватившего меня.

– Тогда предоставь это сделать мне самому.

– Охотно. – Теперь я смотрела на Стаса сквозь сомкнутые ресницы. Мне хотелось поскорее оказаться с ним в постели, но Стас любил все делать не спеша, растягивая удовольствие. Наконец блузка расстегнута, под ней бежевый шелковый лифчик с кружевами…

Он аккуратно положил блузку на стул.

Затем медленными движениями расстегнул лифчик, и моя грудь легла в его руки. Он слегка зажал пальцем розовый сосок, и он сразу набух. Мое тело всегда чутко реагировало на Стаса. Я была как хорошо настроенный музыкальный инструмент, а он талантливый исполнитель, прекрасно знавший музыкальную тему.

Руки Стаса обхватили меня сзади и в один момент расстегнули молнию юбки. Теперь я стояла перед ним в одних трусиках-бикини и светлых чулках. Его рука медленно скользнула по внутренней стороне бедер и замерла на том месте, между бикини и чулками, где кожа обнажена. Затем его пальцы оттянули резинку трусиков, и он просунул туда ладонь. Горячая волна желания нахлынула на меня.

Я закрыла глаза. Внезапно Стас остановился, взял меня за руку и подтолкнул к кровати. Я упала на нее навзничь, неотрывно смотря на Стаса. То, что я была раздета, а он – в костюме, как на деловом приеме, только усиливало мое возбуждение.

– Я тебе помогу.

– Не надо…

Но я приподнялась и взялась за ремень брюк. Стас смотрел на меня с ласковой улыбкой.

– Ну если ты этого хочешь…

Он еще спрашивал! Хотела ли я! Я могла касаться до Стаса днями и ночами напролет, и никогда мое желание не было бы утолено. Наоборот, оно возрастало бы все больше и больше. Я прекрасно понимала, что в этой любовной лихорадке есть доля безумия, но ничего не могла поделать.

Дрожащими руками я расстегнула ремень и стянула брюки. С рубашкой Стас справился сам.

Теперь он стоял передо мной обнаженный: гибкий, хорошо сложенный, без капли жира. Он ничем не напоминал спортивных мужчин-качков с рельефно очерченными мышцами, но его гладкая кожа и гибкое, как у зверя, тело вызывали во мне безумную страсть. Я обхватила его руками и прижалась к животу. Он провел рукой по волосам.

– Тебе не кажется, что мы слишком медлим?

– Ничуть. Ты же сам не любишь спешки.

Мы упали на кровать, и Стас мгновенно навис надо мной. Мне казалось, что сейчас я потеряю сознание: возбуждение было слишком велико, я уже не контролировала себя. Мне хотелось только одного: слиться с ним в одно целое. И как можно скорее.

– Стас! – прошептала я. – Стас…

Но он уже понял мое нетерпение и провел рукой по груди, затем спустился ниже и, раздвинув мне ноги, вошел в меня.

Сотни искр вспыхнули в моем мозгу. Вспышка страсти была так сильна, что я закричала.

Мои бедра задвигались в быстром ритме, ощущения накатывали бурными волнами, я не могла их сдерживать, не могла осмыслить – только покорно отдаваться этой стихии, этой мелодии вскидывающихся и опадающих тел.

Моя голова откинулась назад. Наслаждение нарастало с каждой минутой, с каждой секундой, наконец сорвалось, подобно ракете, пронзив тело острой вспышкой оргазма – радости, граничившей с болью.

Крик радости, крик удовольствия вырвался из моей груди…

Спустя несколько минут Стас тоже дошел до пика наслаждения. Его тело, содрогнувшись, затихло, подобно океанской волне после отлива, и он, скатившись с меня, лег рядом, потянувшись так, что хрустнули пальцы.

– Как хорошо… – протянул он.

Мы лежали рядом: опустошенные, обессиленные. И в то же время между нами словно пролегла невидимая черта, дистанция, которая увеличивалась с каждой секундой. Это была пропасть, которую нельзя преодолеть. Даже если бы мы и хотели.

Стасу надо было возвращаться в свою жизнь.

А мне… оставаться в своей.