Пролог

25 августа 2019

Поздний прохладный вечер. Солнце давно село, а Луна из-за туч не показывалась. В центральном парке было пусто. Лишь изредка попадались хозяева, выгуливающие своих собак, которые из-за загруженности на работе не успели сделать это раньше. Огромный парк таил в себе тайны, его тропинки ветвями вились вдоль и поперёк, и, не зная примерной схемы, непосвященному обывателю заблудиться здесь было легко. Но эти двое знали этот парк, как родной. Даже ночью… Даже с закрытыми глазами… Они сидели на лавочке под ослепляющим светом фонаря и тихо разговаривали:

– Ты счастлива? – спросил молодой человек девушку, глядя, как она рассматривала небо, такое синее и глубокое, испещренное тяжелыми черными облаками. Впрочем, как и всегда, – только честно.

– Ты всегда просил быть меня честной с тобой, – мрачно произнесла она. – А у меня не получалось. Может я не особо старалась?

– Ты не ответила, – она задумчиво теребила браслет на руке, потом подняла глаза, чернеющие без освещения, пугая его.

– Счастлива ли я? А ты? – Убегая от ответа, она боялась признаться в правде самой себе. Или вовсе не знала этой правды.

– Я не уверен, – невесело сказал он, зарывшись рукой в своих волосах, таких же непослушных, как и их хозяин.

– И я, – усмехнулась она. – Сначала все казалось сказкой, но только часы пробили 12, дым рассеялся, а я уже беременна, – она погладила себя по животу пока еще плоскому и незаметному.

– Ты ждёшь ребёнка? – Удивленно переспросил он. Чувство, растекающееся по душе, сложно было описать. Радость? Вряд ли. Обида. Злость. Разочарование. И тупая боль где-то меж ребер. Но губы, растянутые в улыбке, произнесли совершенно другое: – Поздравляю! Я так рад за тебя!

– Спасибо. Я жду ре-бен-ка, – смакуя каждое слово, медленно протянула она.

– А он? – Вскрывая рану, так неосторожно нанесенную ей, он проявлял интересе только из уважения. Хотя чего он ждал? Что она бросит того и вернется? Что она не захочет за того замуж? Что она не захочет от того детей? Что??? Что она все еще любит его?

– Он тоже ждёт. Он меня любит. – Нежность в ее голосе забивала гвоздь в его темнице. Раз за разом… Мерный стук молоточка разносился по голове. Тук-тук-тук… Он ведь мог не приходить на эту встречу… У нее новая жизнь. Без него. Да и у него только все стало налаживаться… Зачем опять теребит старые раны?

– А ты его? – Хотя ответ был, увы, известен.

– И я. – Слишком быстро ответила она, возможно, до конца не веря в это.

– Тогда ты счастливый человек! – Скрестив руки на груди, он пытался унять дрожь. Не от ветра.

– Вовсе нет. – Она повернулась и посмотрела ему в глаза. Невозможно было прочесть, что именно в них отражалось. Но точно не счастье. Он встревоженно поднял бровь, присел ближе и взял ее за руку.

– Почему? – Она покачала головой:

– Не могу объяснить. Все слишком сложно, – не отпуская его ладони, она отвернулась и откинулась на спинку лавочки, только заметив, что сидела до этого в одной позе, и спина затекла в напряжении.

– Жизнь вообще сложная штука. – Он смутно понимал, что происходит. Когда она позвонила, он честно был рад. А предложение встретиться вообще воспринял, как какой-то знак. Но все пошло не так. Беременность, признание в любви к другому… Зачем весь этот разговор? К чему?

– Сложная. Вот ты, например, почему пришёл? – Он усмехнулся, ему казалось, что, итак, все было ясно.

– Потому что позвала. – Она высвободила руку и положила ему на плечо голову.

– А через год придёшь? Или через 2? – Он обнял ее за плечи и чуть не утонул в обжигающем легкие запахе… Вот почему он пришел… Чтобы вспомнить… Легким поцелуем коснулся ее макушки и, закрыв глаза, произнес:

– Лу, ты же знаешь ответ. Всегда…

Глава 1.

5 января 2018

Поезд замедлялся, а, значит, его путешествие подходило к концу, и конечная остановка близко. Можно было добраться и на мотоцикле. Но знакомство с новым городом лучше начинать с вокзала. Особенный колорит нового места виден именно здесь. Масса жизней и историй вокруг. Кто-то торопится уехать, кто-то, наоборот, вернуться. Для кого-то этот город родной и знаком, как свои 5 пальцев, а кому-то здесь отведена новая жизнь. Хочется верить, что и его приезд сюда – это новая жизнь. Сможет ли он освободиться от старой? Сможет ли забыть и начать все заново? Он не знал, но очень на это надеялся.

Поезд остановился. Проводник вышел и открыл дверь. Люди медленно стали вытекать из вагона. Он шёл последний. Выйдя на улицу, он остановился и сделал свой первый вдох в этом городе. Запах вокзала имеет свои оттенки. И притягивает путешественников снова и снова. А Вы знаете, чем пахнёт вокзал? Это смесь запахов пропитки для обработки шпал, горящего каменного угля, мазута и солярки. Звучит не очень романтично. Но как пахнет… Именно здесь назначают встречи возлюбленные, разделённые километрами. Именно здесь встречаются родственники, потерявшие связь сквозь года. И в поиске нового себя, именно сюда он приехал. Острый запах вошёл в его легкие, отозвавшись болью в груди.

– Ну здравствуй, Ливерпуль. Надеюсь, ты принесёшь мне счастье.

На дворе было начало января. Снег медленно кружился, и дул слабый ветерок. Даже не дул, а играл с волосами людей, запутываясь в них, проникал под одежду, радуясь мурашкам, и пробегал меж чемоданов, роняя пакеты. Кого-то он пронизывал до костей, и тот лишь сильнее кутался в пальто, натягивая капюшон. Но наш герой был не такой. И без ветра взъерошенные темные волосы, давно не видевшие парикмахера, торчали во все стороны, специально уложенные таким образом. Кожаная куртка была расстегнута нараспашку. Она все равно не грела. Водолазка под ней скорее пропускала холод, чем сохраняла тепло. Но холод сейчас ему был необходим. Он действительно отрезвлял. И в очередной раз намекал «Как же ты одинок!» Об этом же кричали фонари на платформе, об этом кричал состав поезда, даже проводник улыбнулся как-то сочувственно, будто был в курсе всего, что произошло в его жизни. Он опустил сумку на землю. Поток воздуха вырвал из его руки билет, который резво кружась полетел куда-то вдаль. Проводив его взглядом, он все же застегнулся, пряча от самого себя чувство обездоленности под курткой. И взяв сумку с земли, он отправился искать автобус.

Его давно приглашали в Ливерпуль. Но из-за нее он все откладывал переезд. Любила она его. Впрочем, не так сильно, как он ее. И вот он здесь. Приехал, чтобы забить голову работой. И забыть, что значит любить.

Директором галереи, куда его позвали, был давним знакомым его научного руководителя мистера Коллинса. И как бы он не любил протекции, он оказался здесь благодаря ей. Работа в галерее открывала большие возможности. Он ведь и сам был художником. И даже привез сюда несколько работ. Конечно, в миниатюре. Он любил масштабы, а оригиналы могли достигать 2 метров. Поэтому он заранее сделал несколько репродукций размера 13*18, чтобы могли уместиться в дорожной сумке. Прочитав предварительно в интернете все, что смог найти о галерее, он так и не нашёл информации о современном искусстве. В основном, там была представлена классика. Скульптуры, живопись, даже предметы декоративного искусства. Но ничего из современности. Поэтому он до последнего сомневался, смогут ли они принять его. Но мистер Коллинс был настойчив, обещая славу и деньги. И новую жизнь, а, значит, возможность забыть старую. Именно поэтому он все бросил, в один день купил билет и рванул сюда. А вдруг получится?

Из-за поворота показался нужный автобус, и он нырнул в него с мыслью, что тот отвезет его к счастью.

Начинать жизнь с нуля… Об этом ли он мечтал? Всего каких-то пару недель назад он был уверен, что его жизнь устоялась. Что вскоре он станет счастливым мужем. Найдет работу по специальности. (В его родном Манчестере было несколько галерей, подходящих его профилю. В одной он даже успел засветиться.) Снимет дом побольше. Се-мья… Это даже звучало прекрасно… А тут такое… Он начинает жизнь заново… В чужом городе… С чужими людьми… Один…

Так! Хватит! Заканчиваем! Нечего себя жалеть. Все образуется. Чужие люди станут знакомыми. Город – узнаваемым. И чувство одиночества когда-нибудь пройдёт. Да, так и будет.

Автобус медленно катил по городу. Глядя в окно, он смотрел на мимо проезжающие машины, на людей. Ничего особенного в этом городе нет. Точно такие же машины, точно такие же люди. Он привыкнет. Он простит. Он сможет.

Объявили нужную остановку. Взяв сумку с пола, он вышел. Его взору предстало двухэтажное оригинальное архитектурное сооружение с множеством окон ассиметричной формы и башен разной высоты. Окна для галереи – очень важный момент, ведь только естественный свет, проникающий со всех сторон, сможет осветить картины так, как их видел автор. Все-таки свет от ламп не создает нужное впечатление. А то, какой формы были окна, лишь добавляло интереса и манило посетить это место. По крайней мере так можно было сказать о нем. Расправив широко свои плечи и поправив сумку, он сделал шаг в новый мир.

Лестница, ведущая к главному входу, состояла из 23 ступеней. Большие двери с резными ручками были размером, вдвое превышающим человеческий рост. Он дёрнул ручку. Заперто. Дёрнул ещё раз. Действительно заперто. Нашёл табличку с временем работы. Галерея открывалась в 12-00. А на часах было только 9-30. Он выругался.

Идти никуда не хотелось. Было только одно желание. Закрыться в темном чулане, обнять колени, включить на телефоне свою любимую лирику, и в таком положении сидеть до окончания жизни. А не вот это все. Но делать было нечего. Он сел на последнюю ступень, облокотился на стоящую рядом колонну, а сумку положил в ноги. И сам не заметил, как заснул.

Он видел море. Легкие волны набегали на берег. Желтый песок обжигал кожу. Дорожка палящего солнца по воде бежала прямо в руки. Тепло и спокойно на душе. Он повернул голову. Рядом с ним лежала она. Та самая, из-за которой он здесь. Та самая, которой он доверял. Та самая, которую любил и был готов отдать за нее жизнь, но так и не смог доказать, что достоин её любви. А у самой воды бегала девочка, как две капли похожая на него. Его не рожденная дочь. Искала ракушки на берегу и радовалась, когда находила. Все было именно так, как должно было быть. Как он мечтал. Как они мечтали. До того, как… Любимая повернулась к нему и нежно потрепала по плечу:

– Молодой человек! – улыбка стерлась с его лица, и он озадаченно отвернулся от дочери. Почему она так к нему обращается? Продолжая трепать его за плечо, она повторила:

– Молодой человек! Проснитесь! – Он недоумевал. Что за чертовщина? Неужели она забыла, как его зовут? А ведь её устами его имя звучало так нежно. Вот бы ещё раз услышать. Он усмехнулся, – вам плохо? – не унималась она. Тяжело открывая глаза, он с трудом понимал, где он и что происходит. Словно кто-то извне пытался до него достучаться. Потерев заспанные глаза, он увидел девушку, склонившуюся над ним. Меж ее бровей залегла глубокая морщина, показывающая степень тревожности. Резко вскочив и лбом ударив девушку, он моментально вспомнил, где находится и для чего он здесь.

– Добрый день! – Она выпрямилась и потерла ушибленный подбородок. –Прошу прощения, я не хотел. – Он большим пальцем коснулся места удара, не желая ничего дурного, но она отстранилась, нахмурившись еще больше, а он, одернув руку, еще раз извинился. Возможно, его жест получился интимнее, чем он сам того ожидал.

– Ничего страшного, спасибо. Вы в галерею? – Девушка махнула рукой в сторону двери.

– Да, – он обернулся, хотя, итак, знал о чем речь. – Я приехал к мистеру Эвансу по рекомендации мистера Коллинса. – Она расправила плечи, лицо ее прояснилось.

– Вы – Эшли Бенкли? – Он неуверенно кивнул. Откуда эта девушка знала его? Она, видя его замешательство, поспешила представиться: – Я – Линда Эванс, руководитель отдела оформителей, – и протянула руку. Пожимать руку женщине странно, только если она – не ваш босс. Но, очевидно, что она им и была. Эш поспешил пожать ее руку. – Но, – она продолжала, – даже при наличии рекомендаций я все-таки хотела бы провести собеседование. Вы не против?

– Нет, без проблем. – Эш наклонился за сумкой.

– Хорошо, – она спустилась на пару ступеней, поправив лямку сумочки на плече, – тогда пройдёмся. Не люблю сидеть в душных помещениях. Или вы замёрзли? – Конечно, он замёрз, а еще устал. Он ведь только приехал! Но отказывать в просьбе при трудоустройстве на работу было бы странно. Он поднес руки ко рту и подул на них, пытаясь отогреть. Линда этого не видела, спускаясь, она не оборачивалась. И вяло улыбнувшись, он согласился:

– Да нет, все хорошо, – хотя его согласия никто и не спрашивал.

За галереей находился огромный парк с красивыми аллеями и лавочками. Раскидистые заснеженные деревья, почищенные дорожки, черными полосами, похожими на вены, разбегавшиеся в неизвестном направлении, и тишина, словно вы находитесь где-то за городом. Парк – место отдыха и расслабления в обычной жизни, сейчас отозвался в душе Эша неким беспокойством. Проходить собеседование – стресс для любого, а, когда ты к нему ещё и не готов, то вдвойне.

– Расскажите немного о себе, – наконец, прервала тишину Линда. Эш заметно оживился:

– Мне 25 лет. Я закончил Манчестерскую школу искусств. Выставлялся один раз в Манчестерской художественной галерее на неделе Современного искусства. Пишу в технике spray paint art, – он понимал, что перечисленные достижения вряд ли важны для оформителя. Но Линда остановилась и заинтересовано оглядела его. Эш был выше ее на голову, плотного телосложения и под облегающей курткой проглядывались внушительные мышцы. Неужели этот качок может быть художником?

– А фото работ есть? – Эш остановился и полез в сумку.

– Есть репродукции, я распечатал. Сейчас, – Линда терпеливо ждала, пока он рылся. Это же надо, полупустая сумка, а найти нужную вещь никак не удавалось. Вскоре он нащупал конверт на самом дне и, вытащив, передал его девушке. Она достала снимки и стала внимательно изучать:

– Конечно, я – не руководитель галереи, и не я принимаю решения по привлечению молодых мастеров, но мне очень нравится. Есть свой стиль. И есть смысл. Например, вот эта работа…

– Она называется «Жизнь прекрасна», – уточнил Эш.

– Да, и вот эта… – Линда достала две его любимые работы. Обе были посвящены Лауре. Он вообще часто писал её в своих картинах. Иногда она выступала в роли главной героини, иногда просто мелькала на заднем плане узнаваемым силуэтом, а иногда он использовал часть её тела. Как здесь, например. Кончики пальцев ее руки тянулись к Солнцу, освещаемые, с одной стороны, но не обжигаемые. Картина называлась «Свет жизни» и символизировала начало всего живого на Земле. Как прикосновение символизировало начало его любви к ней. – Они и, правда, излучают свет. И тема космоса на остальных работах… Она всегда актуальна. Мне было бы приятно поработать с Вами, как с автором. Надеюсь, нам это удастся. – Линда подмигнула Эшу. Вложила фотографии обратно в конверт и вернула ему, изучая его лицо. Большие карие глаза, длинный прямой нос, губы, с опущенными уголками, и волевой подбородок. Этот человек выглядел открытой книгой, но чем больше Линда вчитывалась, тем на большие тайны натыкалась. Она тряхнула головой, смахивая с себя пелену. – Так, а теперь вернемся к собеседованию. – Не дав ему время убрать конверт в сумку, она зашагала дальше. – Не очень понимаю, почему вы хотите пойти в команду оформителей, если сами являетесь таким хорошим художником. К тому же, если я все верно поняла, вы бросили родной город и приехали сюда. – Эш торопливо засеменил за ней. Эта девушка однозначно ему нравилась. Она задавала правильные вопросы. На которые он бы хотел промолчать.

– Да, все верно. – Он сделал глубокий вдох, готовясь на самую большую в его жизни ложь. – Захотелось перемен в жизни. Я люблю искусство и все, что с ним связано. Хочу не только писать сам, но и развиваться, смотря на чужие работы. А прикоснуться к шедеврам живописи – это мечта любого художника. – И вроде все по делу, и вроде почти правда. Но нет. Линда обернулась:

– А вы знаете, что у нас огромная коллекция современной живописи?

– Правда? – Эш удивился. – Нет, я искал информацию в интернете, но не нашёл. Если это действительно так, то я очень хочу работать у Вас! – они вместе рассмеялись, а Линда натянула шапку на лоб, закрываясь от холодного ветра.

– Ну что ж, я Вас поздравляю, вы приняты! Пройдём внутрь, я проведу небольшую экскурсию.

Галерея внутри казалась более внушительной, чем смотрелась с улицы. На первом этаже расположилось 2 зала: в первом уместились произведения Средних веков, эпохи Возрождения и барокко, во втором, в несколько раз меньшем, чем первый, – работы в стиле классицизма и романтизма (до конца первой половины 19 века). Второй этаж был отдан всему, что творилось в мире со второй половины 19 века и до нынешнего момента – импрессионизм в кисти Ван Гога и Мунка, сюрреализм Дали и Пикассо и даже пару полотен Исаака Бродского, основоположника соцреализма. На дальней стене висели работы, именуемые современным искусством. Это успокоило Эша.

Он действительно мечтал, что его картины будут выставляться. И надеялся, что руководство заметит его талант. А он без тени сомнения считал себя талантливым. И пусть после расставания с Лаурой его уверенность в себе немного пошатнулась, сегодня, глядя, как Линда профессионально рассматривает его работы, сознание вернуло веру на прежний уровень. Хотя таким самоуверенным быть возможно и не стоит.

Сотрудники занимали 3 кабинета на втором этаже в задней части галереи. Вход был замаскирован огромным полотном. Простой посетитель вряд ли найдет его. Эш был в восторге от оригинальности. Первый кабинет принадлежал руководителю. Второй – экскурсоводам. Кабинет оформителей был последним. Линда открыла дверь своим ключом и пропустила Эша первым. Ему сразу бросились в глаза огромные окна с видом на тот самый парк, в котором они прогуливались. Свет заливал комнату, отражаясь от бледных стен и заполняя все пространство теплом. В комнате стояло 4 стола, но только один был завален доверху. Линда подошла к нему и бросила поверх свою сумку, снимая пальто.

– Выбирайте стол. К сожалению, эта вакансия не всех приводит в восторг, доход не очень большой, а работать приходится много. В настоящий момент я здесь одна. Поэтому любой из 3 столов может быть Вашим.

– Тогда я сяду здесь, – Эш положил свою сумку на стол у окна, которое было выше него и шире в несколько раз, и, смотря на парк, спросил:

– А часто здесь проходят выставки? – Линда стянула с себя шапку, засунув ее в рукав пальто, и повесила одежду в шкаф.

– Очень, и не только они. – Хлопнувшая дверца шкафа вывела Эша из задумчивого оцепенения. – Ещё фестивали, праздники, экскурсии для школьников, занятия различные. Народа бывает слишком много. – Линда легко скинула сапоги и босиком пробежалась к столу, вытащив туфли на шпильке из-под стула. – Но мне здесь нравится, мне бы не хотелось, чтобы галерея была скучным местом с 1 посетителем в день. Жизнь должна кипеть. – Эш расстегнул куртку и кивнул, соглашаясь. Линда многозначительно посмотрела на него, а затем спросила: – Вам есть, где жить? – Эш пожал плечами.

– Честно говоря, нет. – Она потянулась за сумочкой: