* * *

Глава 1

Робос вытянул манипуляторы вдоль грудного отдела корпуса и стал вещать равнодушным голосом:

– Карл Юсуфович Петухов, шестьдесят восемь лет. Женат не был, детей нет, судимостей нет, работал проституткой в виртуальном борделе. Баллов социального рейтинга двадцать восемь тысяч пятьдесят два.

Владислав Кондратенко в который раз окинул взглядом рыхлое тело на виртокресле:

– Трудоустроен был официально?

– Да.

– В жизненной деятельности есть что-нибудь подозрительное?

– Для его социальной группы ничего, – ответил робосекретарь, – судя по данным чипа, в виртуале проводил шестнадцать-семнадцать часов. Большей частью в борделе.

– Работал сверхурочно?

– Нет, свои непосредственные обязанности выполнял в течение восьми часов, как и положено по трудовому кодексу. Ещё два часа в баре в качестве посетителя. Судя по счетам, иногда пользовался услугами своих коллег, исключительно женщин. Шесть-семь часов тратил на игры в жанре «шутер», раз в неделю посещал синематик, смотрел антикварные фильмы. В основном боевики.

– А в реальности?

– Квартиру покидал раз в полгода для диспансерного наблюдения в поликлинике номер восемьдесят четыре. Три года назад заменил сердечный клапан, два месяца назад – локтевой сустав правой руки.

– Кибер или био?

– Кибернетические импланты. На выращивание органов из стволовых клеток пытался взять кредит, но не прошёл по баллам.

– В принципе, логично. Хорошо, что с таким рейтингом хотя бы на железки хватило, – Кондратенко взглянул на потолок. – Управитель, краткое описание жизнедеятельности владельца квартиры.

Динамик над окном ответил бархатистым женским голосом:

– Раз в месяц холодильник пополнялся социальным набором продуктов, раз в неделю Карл заказывал спиртное. В девяноста трёх процентах случаев водку. Среднесуточная неподвижность составляла около шестнадцати часов. Будильник настроен на два режима: будние дни – пять тридцать, выходные – одиннадцать двадцать. В первую очередь жилец выходил на балкон, выкуривал сигарету. Затем шёл в туалетную комнату, опорожнял…

– Стоп, достаточно.

Кондратенко не собирался выслушивать столь интимные подробности – не нравилось ему лишнее упоминание о том, что управители последние четыре года контролируют все помещения в жилищах. Их полномочия расширили после референдума в две тысячи сто двадцать шестом году, «за» проголосовали восемьдесят пять процентов населения. Правда, лично ни с одним любителем круглосуточной слежки Владислав знаком не был.

– Посторонние?

– Согласно утверждённому графику раз в три дня в квартиру запускался мусорщик, раз в две недели – уборщик, раз в месяц…

– Информацию о механизмах перешли моему секретарю. Меня интересуют только люди.

– После последнего апгрейда посторонние люди данную квартиру не посещали.

– Когда тебя обновляли?

– В две тысячи сто двадцать шестом году.

В душе Влада шевельнулось что-то вроде жалости. Жил-был никому не нужный Петухов. Работал в борделе, причём в женской оболочке. О таком друзьям не рассказывают. Да и есть ли у него друзья? Может быть, только в играх, но в шутерах беседуют мало, знакомятся ещё меньше. Каждый сам за себя. Так что маловероятно, но проверить надо.

В публичных домах ужасная текучка, и если сотрудник однажды не приходит на работу, его просто заочно увольняют и заменяют кем-нибудь другим.

За четыре года ни один человек не забежал на огонёк. И если бы не управитель, забивший тревогу из-за высокой концентрации путресцина, кадаверина, сероводорода и аммиака, смерть Карла Юсуфовича Петухова заметили бы ещё очень нескоро.

Незаметный, бесполезный для общества, к шестидесяти восьми годам не накопивший баллов даже на нормальное медобслуживание мужчина, которому до пенсии оставалось всего два года. Подобные ему умирают совсем по-другому.

Ладно бы, кто-нибудь из маргинальных соседей польстился на еженедельную порцию спиртного. Или грабитель с окраины решил поживиться скудным имуществом. Но, если верить управителю, ничего не пропало.

Кто-то проник в подъезд, обманув домофон – в памяти устройства имеются лишь сведения о тех, кто здесь зарегистрирован. Пробрался в квартиру – видеокамеры ни в лифте, ни на лестничной площадке ничего подозрительного не зафиксировали. Отключил управителя – в оборудовании полностью отсутствует информация о дне убийства. Что, кстати, очень интересно. Считается, что взломать следящую жилую систему практически невозможно. Не похоже на стихийное преступление.

Как-то не вяжется с жизнью жертвы.

В жилище присутствует лишь цифровой след самого Петухова. Мужчина спокойно лежал в кресле и не сопротивлялся, когда убийца выдирал шунт из шеи. Теперь тонкий провод, оплетённый обрывками нервов и сосудов, сиротливо валяется на коленях жертвы вместо того, чтобы находиться в позвоночном столбе. А ещё преступник вырвал жертве ногти и положил их на подоконнике. Это казалось смутно знакомым, но почему – Влад не мог понять. И чувствовал беспокойство.

– Робос, сделай как можно больше снимков и активируй судебщика.

– Хорошо, Владислав Александрович, – секретарь пришёл в движение и завертел головой – камера была встроена в его правый глаз.

– Управитель, есть ли у Петухова контактное лицо?

– Нет.

– Тогда сообщи о факте смерти в муниципалитет и приступай к утилизации тела. Естественно, после того, как мой секретарь закончит.

– Нужна ли виртуальная могила?

Следователь пожал плечами:

– Отправь запрос в ближайшую церковь. Пусть они сами решают.

* * *

Влад вышел из квартиры. Юрий, участковый, стоял возле окна и курил, стряхивая пепел в баночку из-под энергетического напитка. Рядом с ним дымил субтильный мужичок в потрёпанных лосинах, старой майке, которая, судя по растянутости, давно утратила способность подстраиваться под нужный размер, и пластиковых шлёпанцах на босу ногу.

– А когда его сократили, вообще перестал выходить. Пару раз с Михалычем брали пузырь, звонили, стучали – хотели поддержать морально. Но он не отзывался. Ну и плюнули. Кто ж насильно в душу полезет? Так что я его уже лет десять не видел и не слышал. Да-а-а, жалко Юсуфыча. Отличный мужик был, ну, пока это. Того.

– А кем работал Петухов раньше? – спросил Кондратенко.

Мужичок покосился на него настороженно, аккуратно затушил окурок в банке и ответил:

– Таксистом. Пока треклятой автоматикой всех водил не заменили. Ну, я пойду, Юрий Ярополкович?

– Иди, Овсов, – кивнул участковый, – и не забывай, что ты на контроле. Если рейтинг опустится ниже трёх тысяч, квартиру конфискуем в пользу города и отправим на окраину.

– Дык я это, на работу устроился, – улыбнулся мужчина, и стало ясно, что у него отсутствует два передних зуба, – в соседнем доме было короткое замыкание, уборщики как раз в гнёздах стояли. Все погорели. В ЖЭКе сказали, средств на новых пока нет. Так что я туда, подъезды двенадцать и тринадцать мыть. Светка с первого этажа, кстати, тоже. И Михалыч из дома напротив. Обещали по триста баллов в месяц, давно такой халявы не было!

– Да? Почему тогда мне не пришла инфа про работу?

Овсов пожал плечами:

– Пятнадцать минут назад всё оформили. Я только-только из конторы вернулся.

– Тогда ладно. Смотри, не уйди в запой от радости.

Мужичок презрительно фыркнул – не дурак, мол, покосился на Кондратенко, спустился на этаж ниже и скрылся в квартире.

– Отлично. Хоть эта троица проблем доставлять не будет. А то портили все показатели по микрорайону, – Юра вздохнул и вернулся к причине своего присутствия в подъезде: – Только с Овсовым и смог поговорить. Остальные либо на работе, либо в виртуале. Я оставил сообщения управителям всех квартир, за пару дней опрошу каждого жильца.

– Сам что-нибудь можешь о жертве сказать?

– Ничего. Вообще. Жил тихо, закон не нарушал, рейтинг нормальный, поэтому в поле моего зрения не попадал. Здесь почти все такие. Есть, конечно, отдельные личности вроде Овсова, но в основном это район бюджетников и работников виртуальных офисов.

Кондратенко хмыкнул и надавил пальцем на правое запястье. Перед его глазами появился небольшой голографический дисплей, в народе называемый «минивизор».

– И правда, коэффициент преступности меньше одного, – прочитав несколько строчек, удивился Влад. – Ты молодец, хорошо с контингентом работаешь. Ладно, свободен. Пришли мне в ближайшее время паспортные данные жителей подъезда. Хотя нет. Лучше жителей всего дома. И инфу с управителей. Может, выстрелит что-нибудь.

– Обязательно. Как до кабинета доберусь, так сразу. До свидания, Владислав Александрович.

– Кому же ты помешал, Петухов? – пробормотал Кондратенко, когда участковый зашёл в лифт.

Глава 2

Влад вдохнул полной грудью холодный ноябрьский воздух и медленно выдохнул. Потом ещё раз. Тошнотворный запах мёртвой плоти сменился ароматом поздней осени.

Двор радовал тишиной. Несколько человек топталось возле торгового автомата. Скорее всего те, кто не имел возможности или желания подключиться к Виртограду – там спиртное было гораздо дешевле и, хоть и пьянило так же, как и настоящее, не било по печени. Да и похмелье после виртуальной водки не грозило.

«Неблагополучные» в цифровую реальность особо не рвались. Им нравилась бессмысленная, расплывающаяся от паров алкоголя жизнь. Но были и другие в той же социальной группе. Вход в виртуал бесплатный, в возрасте трёх лет шунтируют абсолютно всех детей, а остальные девайсы служат исключительно для комфорта. Кресло, визуализатор, титановый штекер – без всего этого можно обойтись. Одна старушка, в молодости потерявшая рейтинг из-за мошенничества с накопительным счётом, приспособилась входить в Виртоград с помощью древнего компьютера, табуретки и про́вода от посудомойки. Если честно, Кондратенко восхищался её упорством. У него самого начинала болеть спина уже после двух часов лежания на мягком, но казённом кресле.

Дворник скользил по территории, собирая и сразу же утилизируя мусор в бочкообразном корпусе. Из-за листопада сжигать приходилось много, и у робота раскалилась обшивка. В элитных районах такого не наблюдалось уже лет пятнадцать – тамошние ЖЭКи оснастили механизмами последнего поколения, которые вообще не использовали высокие температуры и были абсолютно безопасны для окружающих.

Но конкретно до этого двора прогресс ещё не добрался.

Мимо проехала робоняня с ребёнком лет двух, который таращился на окружающий мир, посасывая соску. Увидев Кондратенко, малыш выплюнул пустышку и завопил:

– Дя! Увя!

Няня успела подхватить соску у самой земли и поехала дальше.

Владу стало интересно, сколько вообще детей в районе. Он активировал минивизор и нашёл соответствующий раздел в статистике.

«Семеро на двести тысяч жильцов. И неудивительно, раз тут сплошные бюджетники».

Дверь подъезда открылась, на улицу выплыл судебщик. В отличие от робосекретаря, автоматизированный лаборант был полностью лишён человекоподобности – тумбообразное тело с многочисленными выдвижными ящичками, полостями-холодильниками, ультрафиолетовым источником освещения и семью манипуляторами держалось в воздухе благодаря антигравитационной платформе. Ему не нужно было располагать к себе людей, поэтому создатели пожертвовали приятным видом в угоду функциональности.

Следом за «коллегой» вышел Робос:

– Всё готово, Владислав Александрович.

– Отлично. Едем в Управление.

Судебщик согласно пискнул, подплыл к электрокару, умостился на специальное место в багажнике и перешёл в спящий режим. Секретарь залез на заднее сиденье и замер.

Влад сел на место водителя, забил в автопилот маршрут и прикрыл глаза. Электрокар мягко тронулся с места, выехал со двора и понёсся по дороге с огромной скоростью.

Других машин на шоссе почти не было, потому что жители района в основном пользовались общественным транспортом – беспилотными летающими такси и подвесными монорельсами. К тому же почти все находились сейчас на работе – кто-то в реальности, а кто-то в Виртограде.

Следователь решил не тратить время и вновь полез в Сеть, выведя визуализатор на лобовое стекло. Его интересовала личная переписка Петухова, если она была, конечно.

Последнее преступление Влад расследовал два месяца назад – женщина незаконно забеременела и пыталась это скрыть. Её баллов даже близко не хватало на заведение потомства. Следователь сам уговорил женщину на аборт, ещё до того, как из Управления приехал психолог. Полицейский гордился тем, что убедил несчастную обратиться к врачу и тем самым сохранил ей рейтинг.

Убийства и вовсе были редки, причём они всегда оказывались спонтанными, совершёнными под влиянием эмоций, людьми, чей социальный статус был низок из-за хронической агрессии и малого ума. Загадочное, спланированное преступление Владу придётся расследовать впервые.

И это будоражило. Именно ради таких правонарушений он когда-то пришёл работать в полицию, наигравшись в шпионские игры и насмотревшись ретрофильмов.

Интересно, убитый успел что-то почувствовать? Когда злоумышленник проник в квартиру, Карл находился в виртуале. Но вырывание ногтей – болезненная процедура, сигнал боли должен был продраться сквозь ощущения фальшивой реальности. Или преступник сначала варварски удалил шунт? Чтобы узнать ответ, придётся ждать заключения судебщика.

Но даже если и так – сам способ убийства кровавый и мучительный для жертвы. Неужели сознание и тело не отреагировали? Не смогли перестроиться с одной реальности на другую? Или не успели соединиться в одно целое?

Вспомнился кликуша с Окраины-12, который утверждал, что в момент подключения душа покидает тело и перемещается в цифровой мир. А значит, люди ежедневно умирают, пусть и временно. Влад вздрогнул и выключил визуализатор – ему вдруг показалось, что молчаливые высотки вдоль дороги – могильники, и в каждой квартире, в каждом кресле, лежит подключённый к Виртограду Петухов.

* * *

Кондратенко делил рабочее место с тридцатью такими же следователями по реальным правонарушениям, но они друг другу никогда не мешали – ангароподобное помещение дробилось на маленькие кабинеты с помощью невысоких перегородок. В каждом таком «кабинете» имелось не слишком удобное, но сработанное на совесть виртокресло, панель для выведения визуализатора, напольное гнездо для робосекретаря и сейф для съёмных носителей – после великого обрушения Сети в две тысячи девяносто третьем, когда пропала абсолютно вся база сведений о населении Мегаполиса, в Управлении озаботились дублированием информации.

Оставив робосекретаря перебрасывать в Сеть собранные сведения, Владислав, встав на гироскутер, отправился сквозь соседние помещения в кабинет начальника.

Во время поездки старался не обращать внимания на чувство зависти. Отделы киберпреступлений были оснащены гораздо лучше. Кресла со встроенной массажной функцией, чтобы у пользователя ничего не застаивалось и не атрофировалось, панели визуализатора, способные принимать любую форму и размер, и перегородки до самого потолка из умного оргстекла, которое могло менять цвет и прозрачность. Но главное, здесь робоуборщики мыли, чистили и надраивали двадцать четыре часа в сутки. Поэтому дышалось легко и приятно.

И всё благодаря инвесторам, которые хотели, чтобы их виртуальная собственность была в безопасности, а полицейские, которые контролируют порядок в Сети, ни в чём не нуждались.

Киберподразделений, следящих за русскоговорящим сектором Виртограда, в Управлении насчитывалось двадцать два. Отдел реальных преступлений был лишь один. И ходили слухи, что его собираются сокращать – в Мегаполисе стремительно уменьшалось количество правонарушений, роботы становились всё умней и расторопней, их всё меньше нужно было контролировать и направлять.

Владислав очень надеялся, что до полного роспуска ОРП^[1] дело не дойдёт.

Оставив несколько ОКП^[2] позади, Владислав остановился возле неприметной двери и постучал.

– Войдите, Владислав Александрович, – мягко сказал управитель и открыл.

– Вызывали?

– А, Кондратенко, давно тебя жду.

Почти всё пространство в комнатушке занимало виртокресло, в котором сидел начслед Иван Сергеевич – полный бледный мужчина с внушительной оптикой вместо правого глаза. Напротив него на жёстком стуле скрючился какой-то рыжеволосый доходяга – узкие плечи, всклокоченные рыжие волосы, длинные тонкие пальцы. Подследственным он быть не мог – для них на первом этаже были предусмотрены камеры и допросные.

– Вот, Владислав Александрович, знакомься. Горохов Трофим. Молодая, так сказать, смена. Бери, вводи в курс дела.

Незнакомец обернулся и уставился на следователя взволнованным взглядом. Он оказался совсем мальчишкой, не старше тридцати, а на щеке его сияла модная нынче наклейка в виде логотипа Виртограда.

– Рисунок убрать, волосы подстричь. Подожди снаружи. – Владислав дождался, когда за практикантом закрылась дверь, и лишь потом позволил себе высказаться. – Сергеич, что за дела? Я что, нянька? Вон, Петренко пускай молодёжью занимается, он это дело любит! Или пусть в киберотдел забирают.

– Спокойно, – поморщился начслед, – во-первых, только у тебя сейчас есть дело в разработке. Остальные спины в креслах протирают и строчат статистические отчёты. Во-вторых, знаешь, чей это сын?

– Не знаю и знать не хочу, – протестующе замахал руками Влад.

– А это, кстати, в-третьих. Ты не тот, кто будет пресмыкаться перед наследником целой империи. А папаша очень просил пожёстче, потому что мальчишка хочет самостоятельности и отказывается продолжать семейный бизнес. Вот и надо дать ему по носу реальностью. Так что ОКП категорически нет, пусть на настоящую жизнь насмотрится.

– То есть, я должен сделать так, чтобы пацан забыл о полиции и вернулся в лоно семьи? – нахмурился Владислав, – Сергеич, ты придумал какую-то…

– Так! Следи за языком! – громыхнул начальник.

Управитель нежным голосом сообщил:

– В данном помещении превышена допустимая степень агрессии. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, иначе снизится ваш уровень социального рейтинга.

Иван Сергеевич покосился на потолок и гораздо тише, но всё так же недовольно сказал:

– Нахимичили что-то сисадмины. Уже три дня поорать нормально не могу.

– Заявку отправьте. Пусть вернут, как было. Что за кабинет начальника, в котором нельзя голос повышать, – хмыкнул следователь.