Это было интимнее, чем поцелуй.

То, как наши сигареты на мгновение прикоснулись друг к другу. Вера сделала глубокую затяжку, и на кончике ее самокрутки вспыхнула искра. Мы склонили друг к другу головы. Подняли ладони, чтобы закрыть огонек от ветра и…

– Выдыхай, солдат, – с усмешкой сказала Вера, выпустив мне в лицо едкое облако табачного дыма. Я и правда почти не дышал, боялся вспугнуть. Вот настолько она была хороша.

Небо над нашими головами зашипело. Пошло серой рябью. Дернулось, словно реальность зашлась в сухом кашле, и снова стало собой. Никто уже не обращал внимания на эти «выверты», кроме Каши, но Каша был пуганый, тощий, желторотый. Он суетливо подскочил, уронил себе на ногу автомат и рухнул на дно окопа, вжавшись всем телом в землю.

Из темноты раздался хрюкающий смех Штопора, тихий смешок Кали и перекрывающий всё и вся громоподобный гогот Игната. Он вообще не умел быть тихим. И как только дожил до Пятой волны?

– Каш, а Каш, – позвал я прежде, чем один из них