Глава 2

Я ненавижу аэропорты. У кого-то они ассоциируются с путешествиями, новыми странами, теплыми объятьями. А у меня с тоской и страхом. Первый раз я ступил в этот страшный стеклянный парник, когда был совсем мелкий. Лил дождь и наш рейс все время откладывали. Я молча сидел рядом с мамой, похудевшей и словно почерневшей за последние месяцы. Она подолгу смотрела в одну точку и нервно комкала в руках платок. Каждый раз, когда объявляли рейс, мама вздрагивала, а потом как-то обмякала, смотрела на меня и, вымученно улыбнувшись, гладила по голове. Я не понимал, почему она так грустит, ведь мы летим в Германию к папе, которого так давно не видели. Он обещал показать мне настоящие замки, где жили тефтонские рыцари и угостить мороженым в Баскин Роббинс.

Я еще не знал, что папа меня не узнает. Что обратно я полечу с тетей Линой, а мама останется в Германии. Через два месяца она вернется почти прозрачной, с угловатым незнакомым лицом. В тот день опять лил дождь. Мы с тетей Линой толкались среди встречающих, она крепко держала меня за руку, а я вставал на носочки, пытаясь разглядеть мамино лицо в длинном потоке выходящих людей.

Увидев нас, мама кинулась ко мне, почти упала на колени, прижала так крепко, что из моих легких вышел воздух, и заплакала… Настолько горько, что я сразу понял, случилось что-то плохое, папа не вернется.

– Эй, опять хандришь? – Тэм ткнул меня кулаком в плечо, – Завязывай с этим, мы отлично отыграли.

Я очнулся и кивнул. Тэм раздраженно вздохнул.

– Мы с Риком собираемся взять такси, ты с нами?

Я отрицательно помотал головой. Разговаривать не хотелось от слова совсем.

– Ну как знаешь. Только не забудь, что у нас завтра концерт, а то опять напьешься… Марти уже достали твои выходки.

Я опять кивнул.

Тэм махнул рукой в мою сторону и растворился в толпе. Я медленно побрел к выходу. Курить хотелось просто безумно.

На улице валил противный мокрый снег. Я нашел зону для курения и судорожно затянулся, глотая горький горячий дым. Немного отпустило, но вместе с тем навалилась какая-то давящая тоска. Я смотрел на свинцовые тучи, затянувшие все небо и меня захватывал вязкий непроглядный мрак. Ощущение бессилия и бесполезности. Зачем? Зачем я все это делаю? Какой смысл в моей музыке? Меня все равно не слышат, не слышат то, что я пытаюсь сказать, то что я порой почти кричу со сцены. Толпы размалеванных фанаток пищат, как идиотки. И вообще, кажется, нас слушают одни школьники. Я раздраженно полез за еще одной сигаретой, но обнаружил в кармане пустую пачку. Черт. Я скомкал ее и швырнул в мусорку. Вместе с пачкой из кармана вылетело несколько флаеров на завтрашний концерт. Я кажется хотел кого-то позвать.. Кого? Да, плевать.

Я смотрел, как глянцевые листовки размокают, погружаются в ноябрьскую грязь и не стал их поднимать. Пускай. Плевать.

Ноябрьский холод стал пробираться мне под тонкую куртку. Я вздрогнул. Как не хочется ехать домой. Опять напьюсь в одиночестве, натворю какой-нибудь хрени. Черт. Я посмотрел в огромное витражное окно аэропорта. За ним пряталась крошеная кафешка. Посетителей почти не было, лишь за одним столиком сидела девушка. В ее позе было столько равнодушной тоски и безнадеги, что у меня внутри что-то ёкнуло. Видно, не один я такой.

Девушка подняла голову и посмотрела в окно. Она оказалась довольно милой, с симпатичным слегка вздернутым носом и россыпью веснушек. Подошел официант. Она что-то сказала ему и улыбнулась. Ее передние зубы были чуть-чуть крупноваты, и улыбка делала ее похожей на диснеевского зайчонка. Я сам невольно улыбнулся. После толпы ярко-раскрашенных, полуголых девах, которые валят на наши концерты, простое и милое лицо казалось чем-то божественно прекрасным.

Я вздохнул, кинул взгляд на размокшие листовки и, сунув руки в карманы, побрел к остановке.

Мне было так паршиво, что казалось, я вижу над своей головой маленькую тучку, которая поливает меня дождем. Макс улетел, мы тепло попрощались, но меня захватывало ощущение, что это конец. Когда он вернется, мы будем совсем другими и, возможно, никаких нас уже не будет. Я вытерла навернувшиеся слезы. Мне было страшно идти домой, страшно переступить порог нашего Дома, который теперь станет только моим и заполнится темной пустотой, несмотря на все мои лампы и свечи. Но сидеть и дальше в аэропорту не имело никакого смысла. Я выпила две большие чашки чая, передумала по кругу все мысли и почти смирилась. Подняв руку, я позвала официанта, сочувственно взирающего на меня из-за барной стойки. Наверно, у меня совсем унылый вид. Интересно, сколько таких же как я несчастных и потерянных, забредают в укромный закуток этого кафе, которое словно создано чтобы согреть и успокоить. Всего несколько столиков, тихая музыка и официант, похожий на старого друга, приносит большую чашку мятного чая с медом и улыбается тебе так тепло и сострадательно, что перестаешь чувствовать себя одинокой. Я нахожу эти места, идя по наитию, чувствуя пряный аромат уюта, словно это частичка моего Дома, моего мира.

Расплатившись, я вышла в черноту промозглой улицы. Снег еще валил крупными хлопьями, таял под ногами, но уже старательно сбивался в первые неуверенные сугробы. На фоне темного неба белые вихри выглядели сказочно, навевая волшебную предрождественскую атмосферу.

Я глубоко вдохнула ноябрьский воздух и улыбнулась. Ничего. Я справлюсь. Я всегда справляюсь, главное не терять веру. Сейчас доберусь до теплых объятий моего Дома и забуду обо всем на свете, заварю чай, укроюсь пледом, и буду тихо лежать, чувствуя, как меня обвивают золотые нити.

Я воодушевленно сделала шаг, наступила на что-то скользкое и со всего маха шлепнулась задом в жидкую ноябрьскую грязь.

Отлично… просто прекрасное начало новой жизни. Кряхтя, я попыталась подняться, попутно разглядывая асфальт, дабы отыскать причину своего фееричного падения. Под тонким слоем снега обнаружились разбросанные листовки. Какой придурок додумался это сделать прямо перед входом? Я злобно выдохнула и, присев на корточки, попыталась разобрать текст на раскисшей бумаге. Группа «The Call» презентация нового альбома в «Wood Rock Bar». Мне кажется, я что-то слышала про них, но все рок группы сейчас так безвкусно-похоже называются, что из архивов памяти не выудилось ничего ценного. Лица музыкантов в подтеках краски смотрелись совсем жутко. Ладно, что с них взять…

Я встала и, внимательно смотря под ноги, медленно пошла в сторону слепяще-неонового света, разлившегося над огромным городом.

Глава 3

Я вышла из здания Бизнес-центра и с наслаждением вдохнула уличный воздух. Не могу назвать его свежим, но после духоты офиса он казался морским бризом. Я еле пережила этот рабочий день. Вчера долго сидела на кухне, бесконечно пила чай, рисовала нейрографические линии, объединяя их хрупким сопряжением и пыталась решить, как жить дальше. Золотые нити робко искрились на границе изнанки, чувствуя мою печаль и тревогу. Далеко заполночь я сдалась и пошла спать. Наша кровать казалась пустой и холодной. Я уже привыкла засыпать одна, но это вдруг стало невыносимо тяжело. Я ворочалась, перекладывала подушку, пыталась не думать, не погружаться в этот мрак, но мои демоны нежно пускали свои острые коготки мне под кожу. Черная дыра внутри зияла, там дули ноябрьские ветра и вихри снежных хлопьев казались не сказочными, а зловещими. В конце концов меня стал бить озноб, словно начинался жар. Я села, решительно откинула одеяло и, оставив пронзающий холод спальни, пошла на кухню. Там я зажгла свои огоньки, забралась на старый диван и, укрывшись мягким пледом, наконец сладко заснула.

Не удивительно, что когда через пару часов прозвенел будильник, я не могла понять в каком измерении нахожусь. Весь день я была рассеянной, все валилось из рук. Внутри дули ледяные ветра, я ежилась, бесконечно ходила на кухню за местным паршивым кофе, доведя себя до тахикардии, и как итог всего завалила квартальный отчет.

Все уже разошлись по домам, я выключила холодный верхний свет и, спасаясь настольной лампой, пыталась из последних сил разобраться, где допустила ошибку и почему эти чертовы цифры не сходятся. В конце концов я поймала себя на том, что уже минут пятнадцать разглядываю открытки, приклеенные к стене рядом с моим рабочим местом и мне настолько плевать, почему итоги в бюджете отличаются, что я готова на все что угодно лишь бы больше их не видеть. Я встала, схватила пальто и кинулась прочь, путаясь в темных сплетениях коридоров с одинаковыми дверями. Меня трясло и почти физически тошнило, в голове стучало «Я больше не могу! Прочь! Прочь отсюда»

Не попрощавшись, я пронеслась мимо удивленного охранника и, толкнув тяжелую дверь, выпала в шумную уличную суету. В лицо ударил ветер, бесконечно воющий в узком коридоре проспекта, стиснутого огромными глыбами деловых центров и высоток. Пахло выхлопными газами, сыростью, чем-то вкусно пряным из корейского ресторана напротив и почему-то хвоей. Я закрыла глаза, глубоко вдохнула и как-то сразу успокоилась. Дышать, главное дышать. Вдох-выдох, вдох-выдох. Все. Все хорошо, сейчас поеду домой… Я вспомнила вчерашний вечер и как-то резко передумала, едва ли не впервые поймав себя на мысли, что домой мне не хочется. Ладно…

Я медленно пошла по улице, перебирая в голове возможные варианты. Кафе? Кино? Может театр?

Впереди замаячил столб, обклеенный афишами. Я подошла ближе и стала разглядывать яркую какофонию, пытаясь разобрать хоть что-то среди наклеенных друг поверх друга плакатов. «Ромео и Джульетта» – банально, и кажется, я уже смотрела. «Мартовский дождь» – интересно, но это завтра. «Кот в сапогах» – ага, отлично. Я обошла столб с другой стороны. А это что? Вроде знакомое.. Я отодрала кусок наклеенной поверх афиши, мешавшей прочесть название. «The Call» презентация нового альбома в «Wood Rock Bar». Я ухмыльнулась. А вот и вы ребята, пожалуй, не буду сопротивляться течению, я сто лет не была на концерте. Раньше мы с Максом часто отрывались, даже ездили на фестивали. Потом он погряз в работе, я по инерции еще какое-то время ходила одна, но потом устала. Ну что ж. Десятая линия, это же в паре кварталов. Я взглянула на часы. Опаздываю, конечно, но когда рок-концерты начинались вовремя..

Я сняла с плеча рюкзак и полезла в его бездонные недра за телефоном, чтобы уточнить адрес по карте. Как Макс не мог ничего найти в нашей квартире, так и я вечно теряла вещи в свои бездонных сумках, словно внутри было вшито пятое измерение. Поиски затягивались. Я сдула со лба прилипшую прядь волос и посмотрела на свое отражение в витрине. Оно мне решительно не понравилось. Забыв про телефон, я подошла ближе и стала внимательно себя разглядывать. Бессонная ночь дала о себе знать – лицо осунулось, казалось серым и безжизненным, под глазами залегли тени, лишь веснушки яркими медными монетками полыхали на носу и щеках. У меня резко пропало желание куда-либо идти. Макс всегда говорил, что я очень красивая, а я всегда в этом сомневалась. Сейчас некому мне это сказать..