Цитаты из книги «Эдвард Сноуден. Личное дело»

Фундаментальный закон технического прогресса: если что-нибудь может быть сделано, оно, скорее всего, будет сделано и, вероятно, уже существует.

то, что разорительно для широкой публики, нередко благодатно для ее элит.

Свобода страны измеряется только тем, насколько она уважает права своих граждан.

Разоблачения следовали сплошь одно за другим на каждом телевизионном канале и веб-сайте, и становилось ясно, что правительство США бросила всю свою машинерию на идентификацию источника. Было также ясно, что, как только его найдут, используют найденное лицо – мое лицо, – чтобы снять с себя ответственность: вместо разговора по сути разоблачений начнут оспаривать правдивость и обсуждать тайные мотивы «источника утечки». Понимая, какова ставка, я должен был перехватить инициативу, пока не поздно. Если я не успею разъяснить свои действия и намерения, правительство это сделает за меня, но так, чтобы сбить фокус и отвлечь от собственных прегрешений

За века после принятия Конституции наши «облака», компьютеры и телефоны стали нашим прибежищем, таким же личным, интимным, как и настоящее наше жилище. Если вы не согласны, то ответьте мне тогда вот на такой вопрос: что вы сделаете охотней – оставите ваших коллег у вас дома в ваше отсутствие на один час или позволите десять минут поковыряться в вашем разблокированном телефоне?

Парень, который начал Арабскую весну, был почти моего возраста. Он был разносчиком из Туниса, продавал фрукты и овощи с тележки. Протестуя против постоянных притеснений и вымогательства властей предержащих, он вышел на площадь и совершил акт самосожжения, погибнув мученической смертью. Если последний свободный поступок, который ты можешь себе позволить, это самосожжение в знак неприятия противозаконного режима, я обязательно встану с кушетки и нажму на несколько клавиш.

И наконец, утверждать о том, что приватность вам безразлична, потому что вам нечего скрывать, равносильно высказыванию: мне не нужна свобода слова, потому что мне нечего сказать. Или что вы безразличны к свободе печати, потому что не любите читать. Или вы равнодушны к вопросам религии, потому что вы не верите в Бога. Или что вам не нужна свобода мирных собраний, поскольку вы ленивый, необщительный тип с агорафобией. Если та или иная свобода не имеет для вас значения сегодня, еще не значит, что она не будет иметь значение завтра – для вас, для вашего соседа или для толп принципиальных диссидентов, за телефонными переговорами которых я следил; для тех, кто протестует по всей планете, чтобы добиться хотя бы малой частицы тех свобод, которые моя страна активно демонтирует.

Я решил, что лучше всего жить в отрицании и просто зарабатывать деньги, делая лучше жизнь тех людей, которых я люблю. Разве не этим же в конце концов были заняты все остальные? Но легче сказать, чем сделать – я имею в виду отрицание. Деньги-то доставались легко. Настолько легко, что я чувствовал себя виноватым

Прямо назло они всучили мне одно из этих направлений. Мне дали Женеву. Они наказали меня, дав мне то, о чем я совсем не просил, но что каждый на моем месте хотел бы

люди, создающие правила, не имеют побудительной причины действовать против самих себя.