Туфли промокли насквозь, но Патрик стоял и курил последнюю сигарету. Усталости и полному безветрию вопреки, он чувствовал, что душа – душой Патрик считал часть разума, не подчиненную потребности говорить, – трепещет и бьется, как воздушный змей, рвущийся из рук.