чем старше становился Уильям, тем больше уважал компромисс. С его точки зрения, местные священники зашли дальше, чем следовало. Да, конечно, реформы были необходимы, но нужды в том, чтобы создавать такое дурное впечатление, не было. Ведь теперь отношения между британским правительством и Ватиканом стали вполне дружескими. В течение тех лет, когда Наполеон властвовал над Европой и угрожал католическим монархам, Рим лишь радовался тому, что Англия противостоит тирану, словно бастион. А чуть более десяти лет назад, после окончательного поражения Наполеона, когда на великом Венском конгрессе были определены новые границы государств Европы, именно Британия настояла на том, чтобы богатое итальянское папское государство возвратили папе, и тот с тех пор был благодарен Британии.
Конечно, О’Коннелл и приходские священники имели, например, причины жаловаться на поборы, но взрыв ярости по адресу премьер-министра, наложившего запрет на епископов, был излишним. Уильям, занимая высокое положение, знал, что втайне британское правительство и Ватикан договаривались о назначении высших чинов Церкви ко всеобщему удовлетворению.
– Я полностью на стороне О’Коннелла в том, что касается равноправия католиков. А поскольку я никогда не выступал за Соединенное Королевство, то и против его отмены возражать не стану, – сказал он Тайди. – Но все меняется, время идет, и следует искать практичные подходы. А вот такая воинственность опасна.
Около трех месяцев в году Уильям обычно проводил в Лондоне. Ему нравилось заседать в британской палате лордов и быть в курсе