И сама столица, Петербург, – этот мистический город призрачных белых ночей, воздвигнутый на крови тысяч строителей, замученных жестокостями и болотной лихорадкой… был проклят одной из Романовых!
Вознесенский переулок выходили окна еще одной большой пустой комнаты, там стояли стол, стулья и огромное трюмо. В этой комнате будут жить четыре великих княжны. Они приедут в мае. И, пока не привезут их походные кровати, будут спать на матрасах прямо на полу.
Обе эти комнаты как раз находились прямо над той полуподвальной комнатой.
Рядом с комнатой великих княжон
Аликс не понимает причины этого обыска. Она нервничает, возмущается: «Истефательство!» Ее акцент вызывает улыбки обыскивающих: смешон бессильный гнев бывшей императрицы. А она продолжает гневный монолог, она вспоминает даже «хосподина Керенского». Она приводит в пример этого революционера, который, тем не менее, был джентльмен. Слово «джентльмен» очень веселит бывшего слесаря Авдеева… И, наконец, не выдержал Николай. Он заявил: «До сих пор мы имели дело с порядочными людьми!» Это было высшее проявление гнева воспитаннейшего из монархов.
Прибывшие вещи вынесли в коридор и в присутствии бывшего воспитанника Кадетского корпуса, а ныне члена Уралисполкома Дидковского и бывшего слесаря, а ныне коменданта Авдеева начался осмотр.
Открывали чемоданы, тщательно просматривали. Осмотрели ручной саквояж Аликс. Забрали фотоаппарат (это запомним!), который она привезла еще из Царского, и еще забрали, как напишет комендант Авдеев в своих «Воспоминаниях», – «подробный план города Ек
Внутри дома – на лестнице – с револьверами и бомбами несут охрану «латыши» из ЧК и молодые рабочие, которых Авдеев отобрал на родном Злоказовском заводе. «Латышами» называют австро-венгерских пленных, примкнувших к русской революции, и латышских стрелков. «Латыши» молчаливы, да когда и говорят между собой, рабочие не понимают их речи.
Но нам в отличие от следователей 1914 года не придется копаться в уликах и предположениях. В нью-йоркской библиотеке я прочел редчайшую книгу, переданную туда дочерью генерала Деникина. Книга называлась «Марфа Сталинградская», и автором ее был Илиодор. Написал он ее уже в Америке и издал на русском языке. В ней бывший монах и поведал о том, как он решил покончить с Распутиным.
Любопытны показания Филиппова о «диете» Распутина. Оказывается, в ней был особый смысл: «Распутин не просто избегал есть мясное… Он ел рыбу, как Христос и апостолы… и по апостольскому правилу руками ел… преломляя хлеб, который никогда не резал… Кроме того, он находил, что мясная пища обугливает человека, а рыбная светлит. Поэтому от апостолов и людей, питающихся рыбой, всегда исходят лучи, как сияние, правда, незаметное».
Народное православие» – так назвал в беседе со мной учение Распутина один священник. Наивное народное православие, которое начинается с великой святости, но заканчивается великим грехом…