С квантовой точки зрения клопы, кусающие постояльцев гостиницы «Центральная», – это те же самые клопы, которые кусали Чехова сто с лишним лет назад. Быть покусанным клопами, терзавшими Чехова - к удаче.
2001 год, начало Тучных нулевых лето. Писатель со знаковым для современной русской литературы именем Виктор приезжает в город своего детства. В Чагинске, у бабушки он проводил каникулы до пятнадцати лет. С пятнадцати до нынешних тридцати не был ни разу. И на похоронах у бабушки, исполняя ее волю, тоже не был. Тогда, в то последнее лето, она взяла с внука обещание никогда не возвращаться в этот город. Что ж вернулся?
Да вот как-то так: у Виктора все складывалось неплохо, сумел найти свое место под солнцем, написал книгу, хорошую, "Пчелиный хлеб" про подростка, который приехал в деревню к деду и неожиданно остался один на хозяйстве - как он со всем управляется. Роман полюбили читатели, тепло встретили критики и... все. Печально, но он оказался автором одной книги. Имя, однако, уже составлено, что позволяет зарабатывать окололитературной фигней. В частности, лок-фиками - писанием фальшивых историй маленьких городков, коих в Расеюшке хоть тысячу верст скачи, всех не объедешь.
Знаете, все же хотят, чтобы у места, в котором они живут, в анамнезе было что-то значительное, свои события и личности, городские легенды, культурный бэкграунд , исторические анекдоты- чтобы все как у больших. Находишь более-менее известного персонажа, который когда-то проезжал через город, останавливался в нем, хотя бы по причине сломанной каретной оси, и фигачишь погонные километры славной городской истории осиянной светом вальяжной государственности. После книгу в роскошном издании ограниченным тиражом станут дарить почетным горожанам и гостям города, а Виктор унесет в клювике достойный гонорар Князю прибыль, белке честь.
Очередной заказ - Чагинск, и тут уж не до бабкиных запретов, где платят, туда и едешь, а то ведь заартачишься, и звать перестанут. А у Виктора в этом городке друзья детства, не то, чтобы прям пылал желанием встретиться, но все же. Не чужое место, не чужие люди, приехать столичным деятелем культуры при деньгах - разве плохо? Интересно как органично Веркин сплетает в экспозиции тезку героя Банева из "Гадких лебедей" Стругацких и Программу привнесения культуры в провинцию из "Пути побежденных" Лазарчука с постоянными темами собственных книг, начиная с "Кошки ходят поперек" (второй, кстати, роман того цикла называется "Пчелиный волк", ничего не напоминает?)
Провинция, но не убогое болото, а вполне себе обнадеживающая, где люди понемногу обустраивают жизнь, гордятся корнями, ищут и находят баланс между западным и почвенным, занимаются творчеством (хотя бы даже чаще всего уровня "лебеди из старых покрышек и пальмы из пластиковых бутылок"), находят способы приструнить коррумпированную местную власть (умеренно коррумпированную). Лелеют ростки своих талантов и в целом потихоньку обустраивают Россию, пока в москвах мутят непонятные схемы.
Таким предстает и Чагинск в долгой романной экспозиции, в продолжении которой ничего не происходит. Нет, не раздражает, потому что проза Эдуарда Веркина - то, чем можно наслаждаться так же бесконечно, как смотреть на огонь, воду и чужую работу. Хотя, чивоуштам, душа просит интриги. И она случается. Сразу после широкого празднования Дня города исчезают два мальчика. Один из них - сын Кристины, с которой герой дружил в детстве. Второй их друг, Федор, работает в местной милиции и по всему, ему бы на ноги всех поднять, не шутка - дети пропали. Но странным образом. ничего не происходит.
Удивительно, но пока масштабный поиск не инициирует олигарх, компания которого именно здесь, в Чагинске планирует некую загадочную и глубоко засекреченную стройку века - до тех пор, пока миллиардер Светлов, не организует поисковые мероприятия, буквально сам включившись в них, горожане как-то даже и не реагируют на ЧП. Напрасно бедная мать колотится рыбой об лед - все заняты своими огородами, более состоятельная часть посиживает вечерами в "Растебяке" (плод местного креатива: расстегай+кулебяка - наш ответ мак-даку). Да и после, потрепыхавшись словно для вида, скоро перестают искать. Родители второго мальчика говорят, что нашли какую-то записку, оставленную сыном, подались-де, пацаны на озеро Байкал. Найдутся.
"Снарк, снарк" в первой части - по сути развернутая метафора российской жизни нулевых, с ее большими надеждами, достаточным уровнем свободы, некоторым финансовым ростом, предприимчивостью и творческими импульсами, но прежним тотальным недоверием к власти и возведенным в абсолют принципом "моя хата с краю". Раздражало, как много в книге пьют, пока не вспомнила, как часто и помногу сама, и абсолютное большинство знакомых пило в тот период. Такое время тотального самоодурманивания.
Я сказала о развернутой метафоре. Весьма развернутая, страниц много, и это только первый том дилогии. Если вы еще не фанат Веркина, как это давно случилось со мной, начните знакомство с его прозой с "Облачного полка", "Друга апреля", "Герды", "Осеннего солнца". Но если любовь к настоящей литературе больше в вас, чем страх перед многабукв - заходите.