Цитаты из книги «Священные монстры»

Чтобы стать выдающимся писателем, русский тоже должен покинуть Россию.

ведь боль побоев ничто в сравнении с неизъяснимым удовольствием возопить правду.

После войны Гитлер, и это малоизвестно, долгие годы, до 1928 года, работал художником для фирмы «Мерседес-Бенц». Известно его высказывание конца 20-х годов: «Больше всего в жизни я горжусь тем, что в прекрасных линиях “мерседеса” есть и моя работа». Как известно, Гитлер лично нарисовал и формы народного автомобиля «фольксваген». И это талантливо.

Уже очень больной, истощенный и какой-то неуместный в новом времени хитрых горлопанов и революционных демократов «двадцать пятого часа» (французское отличное выражение означает пристроившихся к какому-либо делу уже после его победы.

И еще он оставил после себя рассказы. Шедевры: «Колодец и маятник», «Падение дома Эшеров», «Убийство на улице Морг» и многие десятки других. Как absolute beginner он основоположник и современного детектива, и жанра thriller’a, и современной научной фантастики. Его стиль сухой, холодный, нарочито отстраненный, документальный, исторический, фактический. Это из Эдгара По выросли Конан Дойл и Стивенсон, один унаследовал научную холодность стиля Эдгара По, создал интеллектуальный детектив, другой – его приключенческую историчность. Возможно, ни Конан Дойл, ни Стивенсон никогда не востребовали свою причастность к Эдгару По, но те, кто читал всех трех авторов, могут, пораздумав, согласиться, что в моем утверждении нет преувеличения.

В конце концов ему удалось дебютировать в литературе. Его романы «Прощай, оружие!», «По ком звонит колокол», «За рекой, в тени деревьев» – это романы об эмигрантах, о людях, живущих не в своей собственной стране, впрочем, главный герой обычно все равно американец. Чтобы стать Великим Американским писателем, американский писатель должен покинуть Америку и уехать в Париж. Два писателя испробовали этот рецепт, и у обоих он удался: Хэмингвэй и Миллер. Можно добавить к ним третьего – поэта Томаса Стернза Элиота: американец, он уехал в Великобританию. Очевидно, американская действительность лишена универсальности, герой же эмигрант придает литературному произведению универсальность. Романы Хэмингвэю не очень удаются. Его стиль точных мускулистых описаний для романа не подходит, в конце концов он надоедает. Все романы Хэмингвэя недоделаны, скомканы и смяты. Но зато он величайший мастер рассказа. В книге «Мужчины без женщин», это сборник рассказов, есть рассказ «Киллеры». Рассказ представляет собой практически непрерывный диалог. За диалогом просматривается сюжет. В придорожное кафе являются два гангстера-киллера, они ищут шведа Андерсена, чтобы его убрать, но в кафе только старик-хозяин и его помощник – подросток. Диалог точен, циничен, быстр и трагичен. Ничего лишнего. Я считаю рассказ «Киллеры» шедевром. (По нему сделан, кстати, отличный фильм.) Хэмингвэй, возможно, один из лучших стилистов в американской да и вообще мировой литературе. Он тщательно следит за собой. Он ввел в большую литературу диалог и поселил его там навечно. Он сделал диалог правдоподобным, немногословным, приближенным к жизни. Снабдил его всеми возможными интонациями. «Yes, – he said» до Хэмингвэя не имело легитимной прописки в литературе, после него имеет. Дело в том, что Хэмингвэй убрал из литературы – литературу.

Лев Николаевич правильный писатель. Правильный для государства и Отечества. Написал на безопасную тему – о событиях далекого прошлого, как Михалков, хитрый унаследованным умом предков, выживавших при любом режиме, делает свои фильмы о бесспорном прошлом. По всей вероятности, Толстой в его время страдал уже «синдромом Солженицына» – ему хотелось своей «Войной и миром» навязать его видение истории. Как Солженицын, он изготовил тяжелое «Красное колесо» своего времени: «Войну и мир». Возможно, в XIX веке это был крик моды. Сегодня это неповоротливое, тяжелое сооружение, даже в тюрьме жаль тратить на «это» время. Как мексиканский сериал.

Такой детский драматический спектакль получился. Тут даже и не столько вина национального Льва Николаевича, сколько жанр ущербный: роман-эпопея. Колосс на глиняных ногах. Халтура такая же, как «Старик и море». Артиллеристский офицер Лев Толстой начинал, впрочем, хорошо: с талантливых «Севастопольских рассказов». Но его романы – литературная халтура. То же, что я высказал о «Войне и мире», можно сказать об «Анне Карениной» и «Воскресении». Они собраны из конструктора литературных штампов. Бытует мнение, что «Анну Каренину» Толстой написал из чувства ненависти к жене Софье Андреевне. Возможно, что и так, но, говоря о книге, та мораль, те побудительные мотивации, исходя из которых действуют герои книги, эта мораль светских семейств XIX века нам далека, как условия жизни на Луне. Сегодня, когда иная веселая москвичка может за день побывать в постелях трех разных мужчин, проблемы мадам Карениной кажутся достойными улыбки. Это не значит, что нужно равняться на веселую москвичку. Это значит, что мораль общества изменилась. Что, почитать тогда Великих Писателей как памятник архитектуры и старые книги? За выслугу лет? За патину времени?

Аристократы часто бывают хулиганами. Сикст Анри де Бурбон Пармский, самый легитимный наследник престола Франции (если бы Франция стала королевством, он имел бы более всех прав и занял французский престол), вел себя за столом как изголодавшийся рабочий. Мне пришлось с ним обедать пару раз. Он не церемонился, пожирал хлеб, ломая его, крошил, густо мазал маслом, пил вино с гавканием и удовольствием. Это буржуа всегда чопорно испуган. Только рабочие и аристократы ведут себя в жизни естественно.

Удивляет в его истории только несоответствие, на первый взгляд, двух частей его жизни: знаменитого модного писателя, плейбоя и американофила со смертью патриота и фанатика.