СССР — наш Древний Рим

Эдуарда Лимонова не стало 17 марта 2020 года. Остались его книги, остались стихи. Теперь, когда этот человек, производивший вокруг себя электризованность с мощностью Саяно-Шушенской ГЭС, лег в землю на Троекуровском кладбище, пришло время оценок. Вождей и полководцев хоронят на орудийных лафетах, но писателя похоронили проще (в одном из текстов, кстати, Лимонов просил в случае смерти кремировать его тело на костре на берегу реки, но его “партайгеноссен”, конечно, не обладали склонностью к риску и фантазией их покойного вождя и не рискнули провести этот смелый, последний для Лимонова, перформанс). Время подумать о посмертной судьбе писателя. И о судьбе его книг, и, в частности, стихов. Будут ли их читать? Будут ли их переиздавать? Придет ли к нему великая посмертная слава, а то вдруг наступит затишье, даже яма людского забвения? Сказать сложно.

Передо мной сборник стихов Лимонова “СССР – наш Древний Рим” (2014). Разумеется, в данном случае возможна только любительская рецензия. Желающих же подробного и профессионального разбора поэзии Лимонова, отсылаю к работам американского профессора-лингвиста, и хорошего знакомого покойного писателя и поэта, Александра Жолковского (они есть в Сети). Он и расскажет вам о характерных для Лимонова грамматических сдвигах и неправильностях в стихах, и прочей крайне любопытной филологии.

Я же хочу обратить ваше внимание лишь на одно стихотворение этого сборника, посвященное смерти и погребению Иосифа Сталина. Стихи интересные и, в первую очередь, заочным (и посмертным) соревнованием автора с известнейшим поэтом Иосифом Бродским. Лимонов, с мегаломанским упорством в 1970-е позиционировавший себя как “национальный герой” и “первый русский поэт”, вчистую проиграл битву за первенство, когда Бродский получил в 1987 году Нобелевскую премию по литературе. Тогда-то Лимонов и написал свое стихотворение под названием “Зависть”. Сам же окончательно ушел в прозу, а к стихосложению вернулся значительно позже. “Поэтом-бухгалтером” он назовет Бродского также не в лицо, а позднее.

Вот оно, это стихотворение Лимонова – запоздалый ответ Бродскому. На видео оно также есть, в прочтении автора, те же, кто не хочет слушать Лимонова все 20 минут данной записи, могут прочесть его здесь. Оно короткое.

Март ледяной. Знамен суровых шелест,
Диктатора продолговатый гроб.
Его Асгарты ожидает прелесть,
Где рядом Один бы уселся чтоб…
Март ледяной. Их бог его сажает…
И Сталину смеется сквозь усы,
Кумысу козьего доверху наливает,
Свинины отрезаются кусищи и кусы…
Март ледяной. Поверхности сияют
Небес кубы. Пространства океан
Друг к другу головы согласно наклоняют.
Их Один бог. И Сталин наш тиран.
Валькирии с огромными глазами
Стоят не шелохнувшись за дедьми,
И трубки возбуждающий дымок
Двоих окутал, там где только мог…

Удивительно выспренное стихотворение, вызывающее даже у доброжелательно настроенного читателя ноль эмоций. И почему вдруг Сталин в скандинавском Асгарде (область Вальхалла), что он там делает? В гостях у Гитлера, что ли? Почему с Одином? Сталин был атеистом. Вообще, Асгард – это место для танкиста-эсэсовца, околдобившегося от мороза в окружении, сталинградской зимой, а не для большевика Иосифа. Это Эдуарда Вениаминовича плотно сидевшие на нацизме и скандинавской мифологии нацболы запутали. Сталин тут ест свинину, а в жизни, как кавказский человек, любил жирную баранину. Вероятно, свинина вставлена поэтом, потому что по размеру лучше подошла, а баранина – нет. Нет сопереживания этим стихам, нет эмпатии, сердце читателя не стукнет вдруг в ответ.

Впрочем, на тему Сталина (и Гитлера уж заодно) у Лимонова есть куда более сильное стихотворение, из другого его сборника, «А старый пират…» Эдуард Лимонов (2010). Называется “Ветер Истории дует в глаза”. Там есть такие строчки:

В танковой битве под Курской дугой
Гегеля школы сошлись меж собой.
Гусениц лязг, вот устроили танцы
Гитлер и Сталин, нео-гегельянцы…
Мощных снарядов и мощной брони
Нету кровавее в мире резни,
Чем разбирательство среди родни!

Как видим, в 2011 году еще можно было рискованно сближать Сталина и Гитлера, хотя бы и в стишках (“среди родни”). Теперь за такое могут и посадить.

Но концовка стихотворения замечательная, и тут-то как раз корни волос восприимчивого читателя слегка шевелятся:

Ветер Истории, дуй мне в глаза!
На Вашингтон навалилась гроза,
Но в ожиданьи Пунических воин
Космос спокоен. Космос спокоен…

(прим. – Пуническая война – война на уничтожение между Римом и Карфагеном.)

Кстати, писатель Владимир Набоков, будучи профессором в университете Корнелла и читавший свой знаменитый литературный курс, объяснял студентам отличие хорошей литературы от плохой: шевеление при чтении в районе позвоночника у читателя.

Теперь обратимся к стихотворению Бродского “На смерть Жукова”, с которым, несомненно, и соревновался заочно Лимонов (он признавался, что несколько стихов Бродского, в том числе “На смерть Жукова”, хотел бы написать сам).

У Бродского все очень точно.

Вижу в регалиях убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.

Коммуниста Георгия Жукова, несмотря на его личную просьбу и просьбы родни, не похоронили в земле, а кремировали, а урну с прахом замуровали в Кремлевскую стену. Ну, и как военачальник-большевик, он, конечно, тоже “пламенный”.

Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском маневра о Ганнибале
напоминавший средь волжских степей.

Ганнибал – карфагенский полководец. Именно так! СССР – это, скорее, Карфаген. И где же тогда “СССР – наш Древний Рим” Лимонова? Нету его!

Далее в стихотворении Бродского умерший маршал Победы встречает “в области адской” своих погибших солдат. И тут у великого поэта все очень верно. Атеист Жуков и его атеистическое воинство находятся у Бродского в аду. Даже если кто-то из них и молился перед смертью на поле брани. И несмотря на то, что дело их было правое.

Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Все же, прими их – жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и военная флейта,
громко свисти на манер снегиря.

При том, что в конце поэт сознательно снижает свой пафос (прахоря, прохоря – жаргонное наименование высоких сапог), последние строки стихотворения поэта-еврея Бродского вызывают в русском горле ком, а на глазах – слезы. Удивительный эффект! Уж на что я старый и несентиментальный человек... Стихи же русского поэта Лимонова о Сталине оставляют глаза читателя сухими.

В финале своего стихотворения Бродский перекликается со стихами Державина на смерть русского полководца Суворова “Снигирь”:

Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый снигирь?

И если уж продолжать тему переклички поэтов и похорон вождей и героев на лафетах, то вот вам стихотворение современного российского поэта Всеволода Емелина “Последний гудок (Похороны Брежнева)”.

И хотя тут идет прямая отсылка к стихам Ивана Козлова “На погребение английского генерала сира Джона Мура” (1826): “Не бил барабан перед смутным полком, Когда мы вождя хоронили, И труп не с ружейным прощальным огнем Мы в недра земли опустили”, у Емелина тут происходит несомненная перекличка и некий спор с Бродским (у того “Бей, барабан”), у Емелина же:

Не бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили,
И труп с разрывающим душу гудком
Мы в тело земли опустили.

Серели шинели, краснела звезда,
Синели кремлёвские ели.
Заводы, машины, суда, поезда
Гудели, гудели, гудели.

А я ведь помню похороны Леонида Брежнева, нас, школьников, распустили по домам смотреть телетрансляцию! У Емелина, как и у Бродского, тоже все очень точно. Был ноябрь 1982-го, то и дело собирался плакать холодный дождь (картинка по ТВ была “смутная”, “смутный полк”). Серые шинели военных. Когда гроб старого генсека опустили в землю, по всему СССР загудели заводы. Тогда рабочих не созывали уже на утреннюю смену по гудку, как при царе, но сохранные заводские гудки, служили, кажется целям ГО. Атмосфера “холодной войны” также передана очень четко и “ревущий на Саланге подбитый КАМАЗ” – это бесконечно тянущаяся афганская война. А “гудеть” – это еще и неумеренное распитие алкоголя так тогда называли, не знаю, говорят ли так сейчас. И тут поэт постмодернистски сознательно как бы снижает планку. Я нашел видео, где эти стихи превращены в песню. Стихи Емелина хорошие. Послушайте их.

Продолжая своё движение по поэтическому наследию Лимонова, я понял что с каждым новым сборником писать становится всё сложнее, поскольку каких-то новых тем не появляется, а старые уже истоптаны вдоль и поперёк.
Однако не будем останавливаться на этом, душно ворча о том, что всё это уже было. Вместо этого, обратим своё внимание на то, что в этой книге стало очень много ностальгии, как по мне, не особо присущей Эдуарду в прошлых сборниках. Я ещё удивлялся этому, мол старенький уже, а в лирике без ностальгии обходится.
И вот в книге "СССР - наш древни Рим", он исправил это упущение, и не только вспомнил ушедшие деньки, эпохи и любовные романы, но и стал соглядатаем парочки из них.
А ещё здесь много географических работ, посвященных той или иной точке мира в тот или иной отрезок мировой истории. Но это уже не относится к ностальгии, ибо Эд уж точно не жил в эпоху Селевкидов.