Отзывы на книги автора «Эдуард Лимонов»

Edichka Limonov's Lonely Hearts City

Этот Лимонов все-таки удивительный человек! Еще Довлатов иронически отзывался о нем: «в дело вмешался аморальный Лимонов», «современный русский нигилист». В послесловии к своей книге Лимонов успел назвать прозу Татьяны Толстой «старушачьей», а Битова – «пробирочной». И мне кажется, что «Эдичка» - приличный кандидат в список внеклассного чтения для старшей школы. Из-за дрожащего от напряжения воздуха, из-за угрожающего градуса отчаяния – просто отличный кандидат.

Эдичка вошел в литературу во всей красе: полуголый, хлебающий хохломской ложкой щи с кислой капустой на балконе отеля «Винслоу», солнце обжигает его и без того загорелую спину, а в окнах напротив бегает туда-сюда офисная нежить. Оффисная, - написано в моей книге 1990 года издания, оффис. Эдичку оставила жена, он злой и голодный, он по-настоящему несчастен – вот полный набор причин для того, чтобы послать мир куда подальше. Автоматом или книгой. Он выбрал книгу, а потом, но мы это узнаем позже, и автомат.

Эдичка Лимонов, безусловно, похож на базаровского потомка, но с поправкой на то, что лягушкам он предпочитает стихи и платки вокруг шеи. Его город, его Вавилон – Нью-Йорк семидесятых. Уроки английского в компании дюжины цветных женщин, дорогие магазины яркой одежды, французские рестораны и соседство сутенеров, проституток, драгдилеров, попрошаек и просто фриков. Он, как Холден Колфилд, слоняется по Нью-Йорку; этот харьковский дворняжка, воспитанный литературой и блатной юностью, тщится найти суку-любовь в глазах прохожих, понимая, что всё зазря. Если Холден еще одинок и у него всё впереди, то Эдичка уже одинок.

Жизнь сама по себе - бессмысленный процесс. Поэтому я всегда искал высокое занятие себе в жизни. Я хотел самоотверженно любить, с собой мне всегда было скучно. Я любил, как вижу сейчас, - необычно сильно и страшно, но оказалось, что я хотел ответной любви. Это уже нехорошо, когда хочешь чего-то взамен.

Вонючие редакции эмигрантских газет его не устраивают - Аполлону нужен весь мир и одна женщина. Слишком левый для Америки, слишком левый для Союза, Эдичка выпал из всех ячеек – работы, родины, любви, семьи, языка («парти, делать любовь, вэлфер», - вспомним тут же Т. Толстую: «вам чиз послайсить или целым писом?»), он стал один сплошной нерв, он столкнулся и с такой жизнью. Поднадоевший, но никуда пока не собирающийся «лишний» человек в костюмчике Пьеро и размазанной тушью на лице, - пусть так, но герой Лимонова не меркнет. «Неуничтожимость героя – самая большая гордость для писателя. Всё остальное – чушь собачья и муть зеленая».

Ну привет, Эдичка.

Тот народ был куда проще народа нынешнего, грубее и честнее. Большинство тех людей видели смерть во многих видах. Проверенные на зуб войной, они знали, что они не фальшивка, но люди…

Лимонова можно воспринимать по-разному. Можно вообще не воспринимать. Можно обращать внимание на его некогда председательство в национал-большевистской партии, где пугающими являются оба слова, и не разберёшь без бутылки, какое из них страшнее. Можно обращать внимание на отдельные произведения его творчества, где мат, эпатаж, и прочие как-бы не очень распространённые элементы являются его излюбленными.

А можно на некоторое время забыть. Закрыть глаза. Выключить кусок памяти. Зачем? Чтобы взглянуть на его повесть без пристрастия.

И тогда окажется, что Лимонов вполне читабелен.

Совсем недавно читал я Владимира Крупина. "Как только, так сразу" называлось его произведение. И хотя в целом оно мне не понравилось, некоторые моменты всё-таки запали в душу. как не вспомнить было крупинскую цитату при чтении лимоновской "Великой эпохи"?

...каждый человек все равно знает то, что другие не знают, и это хоть кому-то да интересно.

Я, скажем так дипломатично, не поклонник Лимонова. И всё-таки вполне интересно у него получилось. Может быть потому, что мемуары, поданые в разрезе основных событий соответствующей эпохи, всегда читать интересно? Было бы хорошо приподнесено. Лимонов приподнёс хорошо. Матерщины почти не встречается. Порнуха - один раз. Зато влияния эпохи - сколько угодно.

Могу сказать следующее. Повезло Эдику невероятно. с одной стороны пишет он, что "Быть живым молодым мужчиной в 1947 году на территории Союза Советских было уже большой удачей. Счастьем." Так вот, ему повезло не меньше - рос в послевоенные годы в полной семье. Где не просто отец был отец, молодой, здоровый, так ещё и, судя по описаниям, вполне нормальный мужик, хоть и НКВДшник. На минутку можно задуматься - а что бы стало с нынешнем диссидентом Лимоновым, расти он без отца? Или без родителей вообще? Но история не терпит сослагательного наклонения - не будем с ней заигрывать.

Один из наиболее задевших меня эпизодов - как мамашу Эдика выперли из убежища рабочие сормовского завода во время бомбёжки. Понятны его чувства, которые он испытывает при звуках известной песни "Сормовская лирическая". Но чем задел этот эпизод? Объясняю. Сормово - это моя родина. И на том заводе, чьи рабочие так нехорошо поступили с молодой мамашей и плачущим ребёнком, я проработал пять лет. На этом месте как патриот своей малой родины должен был бы я, брызгаясь слюнями, орать: враньё! Не может быть такого! Наш сормовский пролетарий никогда бы себе не позволил! Да наш рабочий на всю Россию известен смелостью, отвагой и патриотизмом, что отечественная история неоднократно отметила! Да это ещё сормовские бунты Ленин назвал генеральной репетицией революции! Но нет - помалкиваю. А чего возмущаться? Наверное так всё и было, и рабочие наши по темноте своей да по паническому страху вполне могли так нехорошо поступить. Как и любые другие рабочие любого другого завода. Обидно, конечно, что мои земляки такими оказались... Но увы, тёмен народ. Был. И теперь не всегда светел.

Не следует бояться прошлого, не нужно бояться «плохих» личностей в истории. Мнение современников редко бывает сбалансированным, и, кто был плох вчера, возможно, окажется хорош сегодня. Кто знает. Вместо того чтобы каждый раз переписывать историю, разумнее принять ее такой, какой она выясняется сама.

Ещё мне показалось, что Лимонов старается быть объективным к прошлому. При всё субъективности восприятия его творчества считаю, что в книге своей он старается относиться к истории просто как к свершившемуся факту. Ну а то, что он испытывает слабости к галифе и оружию - так кто из нас не ностальгирует по тому, что было так мило в детские годы?

Оказывается, то, что говорится и делается вокруг тебя в нежном возрасте, выучивается само собой.

А вообще - интересно. Поскольку роман не только про детство Эдика, но и про жизнь народа. Ну ладно, одного народного слоя, если угодно. Всё равно интересно. Пять баллов.

Первое знакомство с творчеством Эдуарда Лимонова состоялось давно, оказалось не очень удачным и желания продолжать его не возникало. Почему вдруг взгляд выхватил именно эту книгу из многочисленного начитанного Ириной Ерисановой, объяснить трудно. Импульсивный порыв.
Сразу же заметила, что это не тот эпатажный Эдичка, который смутно помнился. Это, скорее, "малышонок" Эдик Савенко, на которого смотрит зрелый Лимонов, пытаясь воссоздать в памяти детство, родителей и целую эпоху. Смотрит чуть со стороны, как на третье лицо, говоря о себе "он".
Чьи гены унаследовал мальчик? Какое получил воспитание? Каким образом превратился в анархиста Эдуарда-Эдварда, Эдди-Эдичку?

Внук, может быть, образовался из отдельных деталей, унаследованных от нескольких личностей: из хулиганской татуировки мамы, из мечты бабки стать барыней (подняться по социальной лестнице), из дядиюриных гирь и его этого совершенно нарциссически-наивного «Ах, какой я красивенький!» плюс одинокий полубрат Борис с ружьем и пчелами.

Берясь за книгу, была готова встретить мат и похабщину, так как в первой же прочитанной рецензии были нарекания на пошлость, брань и детский секс. Оказалось всё не так, как ожидалось. Единственное некультурное слово, которое я услышала из уст Ерисановой - г@вно. Возможно, непристойности были изъяты. Но как тогда расценивать уверение писателя в том, что "автор не станет углублять терминологию, грубость была свойственна его первым, юношеским книгам, зрелому писателю грубость не к лицу". Описывая историю о своеобразном детском толковании слова "пичужка", он лишь добавляет: "малышня была по горло в непристойностях", но дальше тему не развивает. Есть и другие моменты, когда писатель отказывается от мата, например, такой: "Тут-то лейтенант, обычно старомодно вежливый, выругался. Автор не станет повторять ругательство, он достаточно грязно ругался в своих книгах".
Не знаю, как другим, а мне достался очень приличный вариант детской биографии Эдуарда Лимонова.
Конечно, в книге много рассказов о маме, отце и других родственниках, но воспоминания кадровые (отдельными кадрами), размытые, иногда отложившиеся в памяти не картинками, а звуками, запахами, красками. Писатель сразу признаётся, что к этим единичным сценам требовалась дорисовка. Но при всё этом, дух эпохи чувствуется очень ясно, пусть в фольклорном варианте. Уделено место моде - нарядам, обуви, стрижкам (особенно внешнему виду солдат/офицеров); детским играм и развлечениям; фильмам и песням (есть рассказы о цирке и театре). Интересно было слушать о новогодней ёлке или похоронах героя войны. Любопытны подробности быта, гигиены (бритьё опасной бритвой и соответствующая правка)...
Эпоха, когда в графе "профессия" можно было вписать "домашняя хозяйка", уже одним этим фактом интересна.
Понравился стиль повествования: чуть отстранённый, когда наблюдают за мальчиком Эдиком со стороны, но и душевный, при условии, что наблюдают с любовью и некоторой гордостью.

– Милости просим в наш мир, пропитанной верой в лучшие времена и запахом крепкой махорки. Только не вздумайте прогуливаться между разбитых лампочек от склонившихся фонарей, имея в компании двух размалёванных девиц. Был здесь один случай... Менты до сих пор дрожат и думают на кого повесить пустяковое дело, способное поломать несколько поломанных судеб. Держи карман шире! В век не найдут, поганые. Слишком важные люди были замешаны. Один Эди-бэби чего стоит. Слышал о нём? Да ты что?! Это же легенда Харьковских улиц!!!

Знал бы я, что такое метафоры... Все бы девки за мной шастали по пятам! А вот Эди-бэби знает о них больше, чем любой из толпы, перед которой стоит вычитывая своё стихотворение под всплески худощавых конечностей. Милиционер-еврей звучит как анекдот. Смешнее этого может быть только еврей-дворник. Представитель шпаны, который читает, ворует, мечтает разбогатеть, покорить сердце любимой женщины и пишет стихи – это Эди-бэби. Как пить дать! Зуб даю. Любой из тех, что остался! Забирай, но здесь врать не смею! На духу с тобой говорю. Как корешу. Может водки выпьем? Держи рубль! Стакан я всегда за пазухой прячу.

Ты, кстати не украинец? У нас их тут не любят. Не, не тех, кто тут живет, а кто говорит не на русском. Мы против этих деревенских интеллигентов. Никто не хочет учиться в украинских школах, потому теперь всех пацанов в неукраинских школах заставляют учить украинский язык, хотя преподавание и ведется на русском. Эди-бэби учит украинский со второго класса и знает его очень хорошо, но где его употреблять, украинский, в деревне, что ли? Но где такая деревня? Даже в Старом Салтове только старики еще говорят по-украински. Молодежь не хочет. В Киеве говорят интеллигенты из пижонства, стоят на Крещатике и громко «размовляют по-украинськи». Но из пижонства можно и по-английски говорить. Вон Ася – скромный человек, она своим французским не хвалится, хотя говорит лучше любой учительницы французского. А скучнее украинской литературы нет в школе предмета. Бесконечное нытье по поводу «крипацтва» – уши вянут. «Крипацтва» давным-давно нет, а нытье осталось [1].

Про газету "Правда Украины" слыхал? Ох и ситуация в ней была... Ужасная провокация! И какая ловкая! В редакцию газеты пришло письмо из Канады. В письме канадский украинец, молодой человек, писал о том, как он любит нашу страну, писал о том, что он рабочий, и просил напечатать его стихи, в которых он прославляет первую в мире страну победившего социализма и говорит о своей ненависти к капитализму, который обрекает рабочих людей на безработицу. Стихи напечатали. Но… Что такое акростих? Знаешь? Киваешь?! Интеллигент! Хоть и не украинский! Так вот – это был акростих. И, прочитав только первые буквы, все первые в строке, можно было прочесть знаменитый петлюровский призыв: «На москалiв, ляхiв та юд - ножи точите там и тут»[2]. Потеха, да? Из-за такого можно и деревенский язык полюбить.

А власть любишь?! Ха-ха. Так я и думал. Кто их любит? Но с ними надо дружить. Отдавать мусорам ненужных, чтобы самому дышать воздухом не из железных решёток. Так вот ещё тебе о власти и людях, что расскажу. Вижу, что ты свой. Хоть и не в доску. Может в гнилую? Хе-хе... Слушая по телевизору и разглядывая лица руководителей Украины и Советского Союза, Эди-бэби удивлен, что они такие примитивные и говорят с таким деревенским акцентом. До 1953-го, когда у них появился телевизор в доме, один из первых телевизоров в Харькове, Эди не видел руководителей своей страны двигающимися и говорящими. Теперь он видит и потрясен. «Почему Хрущев такой деревенский и выглядит как украинский боров? Что же, нету у них в стране людей покрасивее и позначительней?» Местные их руководители, с которыми Эди сталкивается в его жизни, – директор школы, начальник милиции, все они кажутся Эди ужасными, грубыми и провинциальными фашистами, издевающимися над детьми и подростками. Кого бы Эди хотел видеть на их месте, он не совсем ясно себе представляет, но кого-то лучше по качеству. Мать и отец Эди гордятся своим чистым русским языком, как же Эди, которому тоже внедрился в сознание чистый русский язык, может уважать бэкающего и мэкающего и говорящего по бумажке на экране телевизора жирного и некрасиво одетого человека [3]? Получается не могут? Тьфу! Когда нами перестанут управлять идиоты?

А знаешь почему? Потому что мы рабы. Ты знаешь, что по-английски «слэйв», или «слав», значит «раб»? У наших предков были рабские души, потому вместо того, чтобы мужественно отвоевать себе жаркие земли вокруг Средиземноморья, где растут лимоны, ты понимаешь, растут лимоны? Они, отказавшись от борьбы, позорно бежали в эти (неприятные)* снега, и вот мы с тобой сидим на этой (неугодной)* зеленой советской лавочке, и идет снег, и холодно, а у меня только этот (некрасивый)* плащ. И тот Юркин. Разве это жизнь [4]?

Эди-бэби сможет прорваться. Он с детства знает что ему нужно. До революции, оказывается, рабочие работали по десять, двенадцать и даже четырнадцать часов в сутки. Каким же нужно быть рабом, чтобы согласиться работать двенадцать часов в сутки?! Он не будет. Будет воровать, насиловать, пить водку на спор. Знаешь как он пьет? Никто больше него не может. Только через нос не может. Знаешь, что такое врождённый талант, плюс пара приемов? Все его уважают. А он Борьку уважает за то, что тот не пьёт. Круг замкнулся.

Ты мне конфету протягиваешь? Шоколадная? Нет, спасибо. Я как Эди... Он не любит сладкое, и все мужчины, любящие шоколад, автоматически им презираются, низводятся до ранга женщин. Не хочу, чтобы он меня бабой считал. Дай в карман положу. Дома попробую. Спасибо, москалик!

Знаешь, что Эди-бэби твердо уверен, что весь род человеческий разделяется на две категории – на людей, которых можно бить, и на тех, кого нельзя? Его – Эди-бэби – бить нельзя. Когда после его и Чумы побега в Бразилию дрожавший от злости и собственной слабости отец впервые в жизни ударил его, одиннадцатилетнего, Эди-бэби сделался белым, как стена, у которой он стоял, и крикнул отцу, тоже дрожа: «Ну, ударь меня еще! Ударь! Ударь!» Как потом рассказала ему мать, у него были безумные глаза, а лицо его из белого сделалось зеленым.

Отец больше никогда не бил его. Потому что тогда Эди-бэби сказал себе, что, если отец его ударит еще раз, он зарежет отца ночью. Отец, наверное, прочитал мысли Эди-бэби в этот момент и испугался. В лице Эди-бэби была ненависть.

Отец понял.

И ты пойми, что время у нас такое... Каждый выживает как может. Время послевоенное. Кто ворует, кто сидит, а кто спину гнёт в надежде прожить до зарплаты. Мы не из последних из списка. Хоть и нам чужого не надо. Ну, что? Понял что-нибудь кто такой Эди-бэби? Эээээээх! Темнота! Ладно, меня мамка заждалась наверное. Котлеты свиные и с макаронами. А может и с пюрешкой? Пойду и узнаю. Суть происходящего ты и так понял. Чувствуй себя как дома. Хочешь больше узнать обо всём, что у нас происходит? Книгу прочти. Будь как Эди-бэби. Салют! За конфету спасибо! И кстати...

"Читайте хорошие книги!" (с)

* И ещё... Не вздумайте материться как я, используя цитаты, заменяя буквы в символы полной наивности звёздочек. Звёзды – должны быть только на погонах и на ясном небе. Бывайте!

Из-за нецензурной брани данная рецензия не попала во многие ленты и я на некоторое время потерял последние мотивы для написания новых. Спасибо, что прочли это до конца!

Вот и Эдуард Лимонов умер. В возрасте 77 лет, 17 марта 2020 года. А ведь казалось, Эдуарду Вениаминовичу, которого сокамерники-чеченцы по СИЗО "Лефортово" называли за подвижность "энерджайзером", сносу нет. Наследственность у него была хорошая: и отец, и мать писателя прожили больше 80 лет. Верилось, что как минимум десяток лет у него еще есть. Но судьба сложилась иначе. Уже будучи болен, Лимонов продолжал писать книги. Свою болезнь он от общественности скрывал, считая, вероятно, как человек эстетически щепетильный, широкую огласку своего диагноза банальностью и пошлостью. Поэтому можно было лишь догадываться о состоянии его здоровья. На прошлогодних фото из Италии писатель выглядел сильно исхудавшим и печальным. Только по этим косвенным признакам можно было понять -- дела Лимонова не очень хороши.

До последних дней Лимонов вел дневник в LiveJournal. Запись в ЖЖ от 13 марта о новой книге: "Права куплены издательством Individuum. Приходили молодые и красивые ребята, парень и девушка. Они мне понравились. Договор подписан вчера." Последняя книга писателя "Старик путешествует" недавно увидела свет, а вот самого Лимонова уже нет. Можно сказать, что редактор издательства Individuum Феликс Сандалов одним махом прописался в истории русской литературы. И последнюю книгу очень большого писателя издал, и финальная запись в дневнике автора тоже о нём.

Книга превосходная. Это такой микс путевых заметок, мемуаров и философских раздумий. Язык писателя с возрастом стал суше, но тем, кто предпочитает брют полусладкому, он, скорее всего, придется по вкусу. Лимонов пишет о Харькове 1960-х и Москве 90-х, Нью-Йорке 70-х и Париже 80-х. Уже в наши дни совершает вояжи в Италию, Францию, Армению и Монголию. Вспоминает о женщинах: Елене Щаповой (Козловой), Наталье Медведевой, Фифи. И много что припоминает еще. Пожалуй, в на первый взгляд бессистемных воспоминаниях автора и заключается самое интересное. Как бы лежит старик и в его уме проносятся события недавнего и давнего прошлого. Но нет, нет, это крайне нехорошее сравнение! Читатель еще чего доброго подумает, что книжка -- о лежачем на койке в больнице умирающем старикане (капельницы, катетер, судно). Лучше сравним книгу с ее небольшими главками с пляжем после шторма. Вот человек гулял по берегу, присел и задумчиво перебирает в полосе прибоя выброшенное морем. Это сухой тростник. А вот нежный перламутр ракушки. Пивная банка из неведомой страны. Старый башмак. Кусок рыбацкой сети. Пробковый поплавок. Белое перо чайки. А вот и кусочек янтаря! Нет, жаль, это всего лишь отшлифованное волнами бутылочное рыжее стекло... Тут возможны разнообразные, неожиданные и живописные находки. И море жизни точно также выносит на берег самые разные вещи.

Евгению Рейну было "скучно без Довлатова", а мне скучно без Лимонова. Старик был настоящий troublemaker, безжалостный полемист, дрался в дискуссиях до крови. В последнюю перед смертью неделю успел дать пенделя в своем ЖЖ Захару Прилепину: "Он банален и слишком толстые ляжки, ну и банальные книги, в которых высказывает пошлые истины для домохозяек." Одно предложение, но стоит целой критической статьи, и это в общем все, что следует знать о писателе Прилепине.

Сейчас, кстати, всякая комсомольская шпана пыжится из соображений самопиара заволочь еще неостывший труп Лимонова в свою смрадную политическую пещерку. Это напоминает набег троглодитов на тушу мертвого кита.

А еще Лимонов почти перед самой кончиной успел разругаться с РЕН ТВ, куда писал колонки, чтобы как-то оплачивать свою экзистенцию. Да-да, в то самое РЕН ТВ, где рассказывает телепузикам о тайнах века провалившаяся разведчица Анна Чапман. Тут бы и предположить, что шпионка Чапман по старой привычке нелегалки отравила беспокойного Эдуарда Вениаминовича. А что, версия самый смак, как раз в конспирологическом духе сюжетиков РЕН ТВ! Но нет, увы, все куда прозаичнее: Лимонова убил рак.

Последняя глава его последней книги называется "Конец фильма / 2020 год"

Сидящие и ждущие, как и я, своей очереди на облучение, я заметил, по прошествии некоторого времени исчезают, их сменяют иные лица. Всё это богатые люди. Либо они вылечиваются, либо умирают.
Человечество, как правило, не замечает их потери. Молчаливые уборщицы-азиатки в передниках смахивают в совки невидимую пыль.
Ещё несколько месяцев тому назад доступ на минус второй этаж был свободен. Теперь, для того чтобы спуститься в этот красивый и элегантный ад, требуется заявить о себе в регистратуре, как в тюрьме, сообщить имя, отчество и фамилию, день, месяц и год рождения. И только тогда, обнаружив те же данные в компьютере, девушка/юноша в белом халате пойдёт и активирует вам лифт.
Так бы и сидел бы и сидел в этом приглушённом предбаннике смерти, никуда не торопясь, листая никому кроме приговорённых к смерти не нужные журналы «Forbes», «Огонёк», там, и им подобные, но выходит главный экзекутор, оператор Валентина: «Прошу вас».
Иду вглубь пещеры и ложусь лицом кверху, и на голову мою надевают маску и прищёлкивают маску к операционному столу. И включаются лучи. И я начинаю не торопясь считать — сотен немного, это же операция

В общем-то, Лимонов еще довольно легко и быстро отделался, другие онкобольные, например, годами лежат с трубкой в горле, мучаются, хрипят... Он такого конца не хотел, писал об этом. А тут кровь залила рот, хлынула горлом, и всё.

По странному совпадению, в своей последней книге писатель привел текст старой песни "Из-за пары распущенных кос". Там есть такие слова:

А матрос был его слабей,
С горла хлынула алая кровь…

Когда в 1997 году маньяк-гомосексуал Кьюненен пристрелил магната фэшн-индустрии и тоже гомосексуала, модельера Джанни Версаче в Майами, охальники-нацболы дали в газете "Лимонка" гигантский заголовок: "Версаче умер за ваши грехи!" (Ну, уровень начитанности позволяет, конечно, вам знать, КТО на самом деле умер за грехи человецев). А в общем-то, выходит, что Лимонов тоже умер за ваши грехи. В последние годы писательством книг ему заработать было трудно, и требовались деньги на лечение ("Платишь -- живешь", -- отметил главный принцип современной российской медицины в одной из последних своих книг писатель), а еще надо было как-то выплачивать огромную московскую квартирную аренду. Ведь, прожив в Москве несколько десятилетий, до и после эмиграции на Запад, Лимонов никакой собственной квартиры в столице России никогда не имел. И никакой мэрии Москвы никогда не пришло в голову предложить выдающемуся деятелю русской культуры хотя бы типовую однушку в Бутово. Тем смешнее сегодня читать о возне с увековечением памяти писателя. Вот только незадача: по какому московскому съемному адресу приколотить памятную доску? Их было много. Единственная квартира, которую РФ охотно предоставила Лимонову, была камера в СИЗО №1 города Саратова. Поэтому разумно прибить мемориальную доску Э. В. Лимонова (Савенко) к стенке этой тюряги.

Дед Лимон посмеялся бы.

Мы до сих пор сидим с тобой, Фифи, в допотопных глубинах ресторана Ma Bourgogne на Пляс де Вож — посмотри, мы же там сидим? И потребляем эскарго бургиньён. В тюрьмах я ел много каши.

И всё останется. И всё уже осталось.

Кто там? Кто опять шумит? Ах, это опять вы, Эдичка. Признаться, я сильно вас недолюбливаю, как личность, особенно после одного события в городе N, поэтому за книгу бралась с предубеждением.

Да ну, тьху на эти якобы обращения, всё равно бы я не стала с Эдичкой говорить. Ни с реальным, ни с тем самым карикатурным из романа.

Так вот. Эдуарда Савенко я не выношу на дух и даже с огорчением недавно узнала, что он родился не в Харькове, как я раньше думала, а в пригороде родного НН. Бес его знает, почему с огорчением — вроде город не виноват, что в нём вокруг да около появляются больше не Алексеймаксимычи, а Захарки и Эдички, которые друг друга как петушка с кукухом. И всё же "Это я — Эдичка" в рассыпающемся ветхом издании начала девяностых прочёлся на ура. У Лимонова есть литературный талант, этого не отнять, хотя, опять же, изо всех щелей лезут неприкрытые хвосты заимствований, упрощений и гротеска.

Чаще всего этот роман сравнивают с Генри Миллером. Дескать такие же блуждания по аэрокондиционированному кошмару мегаполиса, нищебродство, неприкаянность, маргинальность главного героя, обилие секса и рваное повествование. Но это только внешнее. Миллер в своих романах ищет, развивается, жонглирует образы и ни на кого не равняется. Поёт, что поётся. Эдичка в своих эмигрантских стенаниях более, чем искусственнен, стремится эпатировать, преувеличить, да что уж там — приврать, как и во всех остальных сферах всоей жизни. Никакой настоящей рефлексии, самокопания, самопознания. Даже маргинальность у него какая-то поддельная, показушная, словно та самая хохломская ложка в кислых щах. Эдичка, я пою только о себе любимом, умывает руки Лимонов. Дескать всё можно списать на показушный эгоизм. А через каждое слово — Елена да Елена, а вот назло тебе, Елена, буду прекрасным, глубоким, одиноким, несчастным. А вот, Елена, напишу, какая ты, а потом придумаю, какой мог бы быть я! Например, с афроамериканцем посодомничаю посередь грязи Нью-Йорка! Знай, что мне это милее тебя, выкуси, кого потеряла.

Героя Лимонова — Эдичку — ни в коем случае не стоит смешивать с самим Савенко, а тем более уж думать, что все эти события имели место быть. Я прекрасно помню, как он умело деконструирует реальность под собственные нужды, там преувеличивая, там преуменьшая, там умалчивая, так что в итоге выходит то, что выгодно автору. Думаю, в Эдичке он тоже не брезговал этими методами, так что хоть роман и построен на костяке реальных событий, но уж больно этот костяк тощеватый по сравнению с румяными боками приукрашенностей.

А о чём роман? Да о всём понемножку. О том, как хорошо там, где нас нет. О страшной суке-любви. О том, как человеку хочется внимания. О шиле в заднице.

Мата, конечно, немало, но вот он как раз смотрится почти всегда органично. Разве что последняя постановочная сцена какая-то слишком по-голливудски эпичная. Секса тоже много, показательно дотошного к физиологическим подробностям, вот я как могу, обывательщина! Я ещё и не такого вам могу напридумывать, дайте только ручку в руки.

Дали. Написал.

В этом году роману Эдуарда Лимонова "Это я, Эдичка" исполнилось сорок лет. Книга была издана на русском в издательстве "Руссика" в 1979 году, поэтому самое время для юбилейной рецензии. Впереди вообще сплошные юбилеи: перевод романа на французский язык, принесший Лимонову известность на Западе, был издан Жан Жак Повэром в издательстве "Рамсей" в 1980 году. Таким образом, с момента издания "Эдички" прошло сорок лет. Мужчины (а "Эдичка" -- мужчина) стараются из суеверия сороковник не праздновать, поэтому можно отметить другую неуклонно приближающуюся круглую дату: "Это я, Эдичка" в СССР вышел в издательстве "Глагол"в 1990 году.

Лимонов, по слухам, не дает разрешения на переиздание своего первого (и главного) романа. По крайней мере, в РФ. Видимо, писатель считает, что по нынешним временам текст с откровенными гомосексуальными сценами ему повредит. В слаборазвитых странах лирического героя от автора вообще отличают с трудом. А "на тюрьме", как известно, сексом наказывают. Тюремный дискурс очень глубоко въелся в русское сознание и ничего тут не поделаешь, если кругом одно сплошное АУЕ.

Кстати, возможно, роман Лимонова сегодня не столь популярен и в связи с общемировым нарастанием консерватизма в семейно-половых отношениях. А все дело тут в AIDS. По-моему, появление СПИДа в Америке совпало с выходом "Эдички" в свет (1980 год). Веселый промискуитет всех со всеми 70-х годов прошлого века логично сменился здоровыми рейгановскими семьями 80-х. И сегодня русские девушки хотят любить до гроба одного-единственного-ненаглядного не столько потому, что их так Путин и патриарх Кирилл воспитали, а потому, что СПИДа и гепатита С остерегаются. (Сейчас в РФ около 900 тыс. людей с диагнозом ВИЧ.)

"Эта" сцена из романа и по сей день не дает критикам покоя, заслоняя очевидные достоинства книги. А ведь знаменитый гомосексуальный акт можно рассматривать и как центральную метафору романа: увела Америка у нищего эмигранта Эдички красавицу-жену, так мало того, что увела, еще Эдичку и в ж@#$ трахнула!

Но книга эта вовсе не о сексе, а о любви. Не отвечаю за полную точность цитаты, книга прочитана давно, но главный герой говорит, что "мир без любви был мне страшен". И Эдичка эту любовь настойчиво ищет. В постели американки Розанны, в компаниях еврейской девушки Сони и троцкистки Кэрол. Но находит ее на нью-йоркском пустыре, у негров -- преступника Криса и бомжа Джонни.

Придумал ли Лимонов "своих" негров? Вообще-то, однажды, на какой-то телепередаче, Лимонов кричал, сорвавшись на сиплый фальцет, что он "никогда не врет". Но, было или не было, это уже дело десятое. Авторский вымысел возможен. Даже если и было, так что? Мы, слава Богу, не в Воркуте.

Книга -- еще и великолепное описание Нью-Йорка 1975 года. По сути, при всей декларируемой ненависти автора к Америке, это признание в любви к городу Нью-Йорку. Ну, помните -- жаркое лето, Манхэттен, вечное вечернее течение улицы Бродвей, фонтан на Вашингтон-сквер, собака-боксер лезет под струю воды... Яркая картинка, как звезды на полотне у Ван Гога. Она тем ценнее, что того Нью-Йорка больше нет в природе. За экономическим упадком город перенес джентрификацию (улучшение состава населения) и тех веселых люмпенов и фриков, продавцов самокруток с марихуаной и сторчавшихся старых хиппи тоже там больше нет. Доживают где-нибудь подальше от Манхэттена -- в Квинсе? в Бронксе? Разве что их потомки приезжают на сабвее в центр исполнить свою какую-нибудь низкооплачиваемую работу. А негры Крис и Джонни, видимо, мертвы.

"Это я, Эдичка" -- реализм это или постмодерн? Лимонова, кажется, зря записали в реалисты. При всей реалистичности изображения "Эдичка" обладает любопытной особенностью делать эту картинку галлюцинаторно яркой. К тому же, как мы помним, главный герой -- Эдди -- практически постоянно находится под воздействием изменяющих сознание веществ, то ли это марихуана, то ли выпитый в одиночестве галлон калифорнийского шабли. Картинка в результате получается как бы контрастная в центре и заворачивается и исчезает по краям (не будем забывать, что главный герой носит очки с диоптриями или контактные линзы).

Как раз те самые линзы, которые Эдичка потерял, ныряя спьяну в фонтане. Может, они и сейчас лежат там, на дне. Автору удалось навязать читателю то жаркое лето в Нью-Йорке, по его словам, "оно будет всегда".

Сел писать отзыв я и потерялся – кому посоветовать? О чем рассказать?
Начну с того, что, как оказалось, у Лимонова очень интересная биография (я погуглил). Вам рассказывать не стану, но это прям я, если бы был чуть смелее, хах. Эдичка – свободная душа, но левее не только всех правых, он левее всех левых. Про политику в биографии Лимонова вообще очень много, он даже пытался баллотироваться в президенты РФ в 2012!
⠀
Этот, как указывается, автобиографический роман, повествует нам о сбежавшем из СССР в США поэте Эдичке. Живет Эдичка на социальное пособие, в ус не дует. Но пьянствует, матерится и сношается со всем, что движется. Есть смешной анекдот про негра и Эдичку после интервью у Дудя на тему межрасовости и сношений, как раз.
⠀
Эдичка – франт, щегол и несчастен. Денег не хватает, жена изменила и ушла, публиковать не хотят, а обратно на родину не пускают. Вокруг лишь такие же непутевые приезжие или окуевшие местные. Местных Эдичка не любит сильно, но сильней не любит таких же, как он – русских в америке. Кажется, что Эдичка презирает всё и всех. Такой, знаете, запоздалый взрыв пубертата.
⠀
Вот об этом, наверное, и есть книга. Но отмечу все же детали, которые не отметить нельзя.
Здесь очень (ОЧЕНЬ) много мата. Много (МНОГО) натуралистично описанных половых связей (в том числе гомосексуальных). Много пьянства (ПЬЯНСТВА) и презрения. Даже я сначала цеплялся за слог, спотыкался об него. А дальше ничего, пообвыкся. И вот как пообвыкся, случилось какое-то понимание Эдички. И сразу судьбу его поломавшуюся видно (хочется пожалеть). И его безгранично-безответную любовь к бывшей жене (хочется встряхнуть). И, конечно же, тоску по родине (как бы она не пряталась за всем, что Эдичка вещает).
⠀
Глава «Мой друг – Нью-Йорк» понравилась особенно. Тут, между всей грязью языковой, видна поэзия. Каково это – быть нищим в сохо? Носить ботинки на платформе, себя на них и кружевные рубахи? Понимать, что нет у тебя ни счастливого будущего, ни славного прошлого. Тоска.

Лимонову в этом году исполняется 77 лет. Возраст почтенный... К сожалению, такие годы почти всегда сопровождаются болезнями, заболел в 2016 году и Эдуард Вениаминович. Гематома в голове -- это очень серьезно, гематома -- это кровоизлияние в мозг. Первая глава автобиографической книги "...и его демоны" -- репортаж с операционного стола и из реанимационной палаты и за это повествование Лимонову можно поставить пять баллов. Разумеется, книга не исчерпывается описанием белостенных больничных палат, Лимонова поток воспоминаний заносит и в постель подруги Фифи, и в прифронтовой Луганск, и совсем уж инфернальные сферы -- в область демонов.

Признаюсь, несколько лет тому назад перестал следить за творчеством Лимонова. Чем то в ЖЖ он меня раздражил и я решил -- хватит! Но через некоторое время изменил решение. Нельзя быть гением 24х7, всё текущее время, Интернет это, конечно, обнажает, любую слабость. Но если старый écrivain и написал разок в своем ЖЖ глупость, то это не основание совсем списывать его со счетов. Поэтому снова читаем Лимонова.

С другой стороны, Интернет, конечно, великое благо. С его помощью, например, мы можем следить за жизнью знаменитостей онлайн. Писателей в том числе. Жаль, конечно, что Интернет не придумали раньше. Представьте себе только: возможность посмотреть Инстаграм Толстого (граф любил фотографироваться), читать ЖЖ Достоевского, заглянуть в Фейсбук Пушкина... Это, конечно, фантазия, но зато в Сети есть Лимонов -- крупный современный писатель. Шевелится на всеобщем обозрении в LiveJournal, как редкостный жук-носорог в стеклянной банке. К слову, идет ли повсеместное распространение Всемирной паутины в целом ему на пользу? Писатель известен своей автобиографической прозой, доходящей в откровенности до эксгибиционизма. Но теперь каждый второй сам себе Лимонов, достаточно только зайти в Интернет...

Кстати, так ли уж откровенен в своих автобиографических романах Лимонов? Тут сейчас будет небольшое отступление о советских межконтинентальных ракетах. МБР (межконтинентальная баллистическая ракета) SS-18 Satan (по натовской классификации) несла восемь (после модернизации десять) боеголовок мощностью 1,3 Мт каждая. Конечно, у потенциального противника существует ПРО -- противоракетная оборона. Поэтому ракета несла в себе и ложные цели. Ложные цели -- это надувные шары или раздвижные конструкции. Однако, противник по особенностям поведения в атмосфере (меньшая скорость снижения) мог отличить ложную боеголовку от настоящей. Поэтому, чтобы заставить противника тратить противоракеты впустую, применялась военная хитрость "второго порядка" -- в надувной шар ложной цели помещалась реальная боеголовка.

Лимонов со времен знаменитого псевдоавтобиографического "Эдички" славится умением водить читателя за нос. Тут не только простодушные книголюбы, но и литературные критики ловятся. В своих автобиографических книгах автор ловко надувает шар "ложной цели", неважно, зовут ли литературного героя Эдичка, Дед или Председатель, сам же остается скрыт. Разумеется, смешивать писателя Лимонова и героев его книг может только профан, но откровенный стиль, в котором к поклоннику обращается писатель, купил очень многих. Но, подобно термоядерной боеголовке, помещенной в надувной шарик, настоящий Лимонов изредка все-таки "просвечивает" наружу. Момент истины наступает, когда читаешь, что у нацболов не получалось "долго жить", что "пролетариат мёртв", что он "не любит простых людей". Очень цинично, конечно, но честно. Совсем другой человек проступает. Или когда Лимонов сравнивает что-либо с работами Редона или Джакометти. Вы слышали вообще эти фамилии? А это художник и скульптор, кстати, очень интересные, погуглите. Так что Лимонов вовсе не дворняга, а тот еще эстет, доктор эстетических наук.

Конечно, истинная "история болезни" писателя -- это предельный, доходящий до крайности эгоцентризм, выраженный в форме литературы. Эдуарда Лимонова уже не переделать, таков уж он есть, в том числе за это мы его любим и читаем.

Я очень люблю Лимонова. Он представляется мне самым лучшим рассказчиком в современной России. Он пишет так просто, так бесхитростно, будто вообще не хочет делать литературу. Создается ощущение, что тексты выпадают из него сами собой. Он тряхнет головой, и вот, на ковер сыплются вордовские файлы. Только собирай и отправляй редакторам. Простые люди выделяют пот, мочу и все такое, а великие – еще выделяют литературу.

Кстати, о великих. Последняя лимоновская книга, которую я читал, «Книга мертвых 2», просто разрывалась от авторского самолюбования. Я держу ее на работе, чтобы она, не дай Бог, не лопнула дома. Читать ее было смешно, и я огорчался за старика. Но зря. «В Сырах» – совсем другая вещь. Это роман или сборник рассказов, в котором описывается отрезок жизни Эдуарда Вениаминовича с 2003 по 2008, проведенной в квартире на Нижней Сыромятнической улице, в Сырах. И я скажу вам, старый добрый Лимоныч вернулся! И он вернулся нежным. Удивительное дело, нежность, должно быть, последнее чувство, которое он хотел бы «лирой пробуждать». Но получается так. Лимонов рассказывает о своих слабостях, как он, например, закрывшись в туалете, позорно читает эсэмэски своей жены, ревнует, шпионит; как он от бессилия бьет бокалы и дебоширит на вечеринке, а ночью не может заснуть от стыда… Он так человечен, так трогателен, что в учебниках будущего против его фамилии будет написано – писатель-гуманист. И старые учителя будут советовать книги Эдуарда Лимонова молодому поколению для «воспитания чувств».