Отзывы на книгу «Это я – Эдичка»

Edichka Limonov's Lonely Hearts City

Этот Лимонов все-таки удивительный человек! Еще Довлатов иронически отзывался о нем: «в дело вмешался аморальный Лимонов», «современный русский нигилист». В послесловии к своей книге Лимонов успел назвать прозу Татьяны Толстой «старушачьей», а Битова – «пробирочной». И мне кажется, что «Эдичка» - приличный кандидат в список внеклассного чтения для старшей школы. Из-за дрожащего от напряжения воздуха, из-за угрожающего градуса отчаяния – просто отличный кандидат.

Эдичка вошел в литературу во всей красе: полуголый, хлебающий хохломской ложкой щи с кислой капустой на балконе отеля «Винслоу», солнце обжигает его и без того загорелую спину, а в окнах напротив бегает туда-сюда офисная нежить. Оффисная, - написано в моей книге 1990 года издания, оффис. Эдичку оставила жена, он злой и голодный, он по-настоящему несчастен – вот полный набор причин для того, чтобы послать мир куда подальше. Автоматом или книгой. Он выбрал книгу, а потом, но мы это узнаем позже, и автомат.

Эдичка Лимонов, безусловно, похож на базаровского потомка, но с поправкой на то, что лягушкам он предпочитает стихи и платки вокруг шеи. Его город, его Вавилон – Нью-Йорк семидесятых. Уроки английского в компании дюжины цветных женщин, дорогие магазины яркой одежды, французские рестораны и соседство сутенеров, проституток, драгдилеров, попрошаек и просто фриков. Он, как Холден Колфилд, слоняется по Нью-Йорку; этот харьковский дворняжка, воспитанный литературой и блатной юностью, тщится найти суку-любовь в глазах прохожих, понимая, что всё зазря. Если Холден еще одинок и у него всё впереди, то Эдичка уже одинок.

Жизнь сама по себе - бессмысленный процесс. Поэтому я всегда искал высокое занятие себе в жизни. Я хотел самоотверженно любить, с собой мне всегда было скучно. Я любил, как вижу сейчас, - необычно сильно и страшно, но оказалось, что я хотел ответной любви. Это уже нехорошо, когда хочешь чего-то взамен.

Вонючие редакции эмигрантских газет его не устраивают - Аполлону нужен весь мир и одна женщина. Слишком левый для Америки, слишком левый для Союза, Эдичка выпал из всех ячеек – работы, родины, любви, семьи, языка («парти, делать любовь, вэлфер», - вспомним тут же Т. Толстую: «вам чиз послайсить или целым писом?»), он стал один сплошной нерв, он столкнулся и с такой жизнью. Поднадоевший, но никуда пока не собирающийся «лишний» человек в костюмчике Пьеро и размазанной тушью на лице, - пусть так, но герой Лимонова не меркнет. «Неуничтожимость героя – самая большая гордость для писателя. Всё остальное – чушь собачья и муть зеленая».

Ну привет, Эдичка.

Кто там? Кто опять шумит? Ах, это опять вы, Эдичка. Признаться, я сильно вас недолюбливаю, как личность, особенно после одного события в городе N, поэтому за книгу бралась с предубеждением.

Да ну, тьху на эти якобы обращения, всё равно бы я не стала с Эдичкой говорить. Ни с реальным, ни с тем самым карикатурным из романа.

Так вот. Эдуарда Савенко я не выношу на дух и даже с огорчением недавно узнала, что он родился не в Харькове, как я раньше думала, а в пригороде родного НН. Бес его знает, почему с огорчением — вроде город не виноват, что в нём вокруг да около появляются больше не Алексеймаксимычи, а Захарки и Эдички, которые друг друга как петушка с кукухом. И всё же "Это я — Эдичка" в рассыпающемся ветхом издании начала девяностых прочёлся на ура. У Лимонова есть литературный талант, этого не отнять, хотя, опять же, изо всех щелей лезут неприкрытые хвосты заимствований, упрощений и гротеска.

Чаще всего этот роман сравнивают с Генри Миллером. Дескать такие же блуждания по аэрокондиционированному кошмару мегаполиса, нищебродство, неприкаянность, маргинальность главного героя, обилие секса и рваное повествование. Но это только внешнее. Миллер в своих романах ищет, развивается, жонглирует образы и ни на кого не равняется. Поёт, что поётся. Эдичка в своих эмигрантских стенаниях более, чем искусственнен, стремится эпатировать, преувеличить, да что уж там — приврать, как и во всех остальных сферах всоей жизни. Никакой настоящей рефлексии, самокопания, самопознания. Даже маргинальность у него какая-то поддельная, показушная, словно та самая хохломская ложка в кислых щах. Эдичка, я пою только о себе любимом, умывает руки Лимонов. Дескать всё можно списать на показушный эгоизм. А через каждое слово — Елена да Елена, а вот назло тебе, Елена, буду прекрасным, глубоким, одиноким, несчастным. А вот, Елена, напишу, какая ты, а потом придумаю, какой мог бы быть я! Например, с афроамериканцем посодомничаю посередь грязи Нью-Йорка! Знай, что мне это милее тебя, выкуси, кого потеряла.

Героя Лимонова — Эдичку — ни в коем случае не стоит смешивать с самим Савенко, а тем более уж думать, что все эти события имели место быть. Я прекрасно помню, как он умело деконструирует реальность под собственные нужды, там преувеличивая, там преуменьшая, там умалчивая, так что в итоге выходит то, что выгодно автору. Думаю, в Эдичке он тоже не брезговал этими методами, так что хоть роман и построен на костяке реальных событий, но уж больно этот костяк тощеватый по сравнению с румяными боками приукрашенностей.

А о чём роман? Да о всём понемножку. О том, как хорошо там, где нас нет. О страшной суке-любви. О том, как человеку хочется внимания. О шиле в заднице.

Мата, конечно, немало, но вот он как раз смотрится почти всегда органично. Разве что последняя постановочная сцена какая-то слишком по-голливудски эпичная. Секса тоже много, показательно дотошного к физиологическим подробностям, вот я как могу, обывательщина! Я ещё и не такого вам могу напридумывать, дайте только ручку в руки.

Дали. Написал.

В этом году роману Эдуарда Лимонова "Это я, Эдичка" исполнилось сорок лет. Книга была издана на русском в издательстве "Руссика" в 1979 году, поэтому самое время для юбилейной рецензии. Впереди вообще сплошные юбилеи: перевод романа на французский язык, принесший Лимонову известность на Западе, был издан Жан Жак Повэром в издательстве "Рамсей" в 1980 году. Таким образом, с момента издания "Эдички" прошло сорок лет. Мужчины (а "Эдичка" -- мужчина) стараются из суеверия сороковник не праздновать, поэтому можно отметить другую неуклонно приближающуюся круглую дату: "Это я, Эдичка" в СССР вышел в издательстве "Глагол"в 1990 году.

Лимонов, по слухам, не дает разрешения на переиздание своего первого (и главного) романа. По крайней мере, в РФ. Видимо, писатель считает, что по нынешним временам текст с откровенными гомосексуальными сценами ему повредит. В слаборазвитых странах лирического героя от автора вообще отличают с трудом. А "на тюрьме", как известно, сексом наказывают. Тюремный дискурс очень глубоко въелся в русское сознание и ничего тут не поделаешь, если кругом одно сплошное АУЕ.

Кстати, возможно, роман Лимонова сегодня не столь популярен и в связи с общемировым нарастанием консерватизма в семейно-половых отношениях. А все дело тут в AIDS. По-моему, появление СПИДа в Америке совпало с выходом "Эдички" в свет (1980 год). Веселый промискуитет всех со всеми 70-х годов прошлого века логично сменился здоровыми рейгановскими семьями 80-х. И сегодня русские девушки хотят любить до гроба одного-единственного-ненаглядного не столько потому, что их так Путин и патриарх Кирилл воспитали, а потому, что СПИДа и гепатита С остерегаются. (Сейчас в РФ около 900 тыс. людей с диагнозом ВИЧ.)

"Эта" сцена из романа и по сей день не дает критикам покоя, заслоняя очевидные достоинства книги. А ведь знаменитый гомосексуальный акт можно рассматривать и как центральную метафору романа: увела Америка у нищего эмигранта Эдички красавицу-жену, так мало того, что увела, еще Эдичку и в ж@#$ трахнула!

Но книга эта вовсе не о сексе, а о любви. Не отвечаю за полную точность цитаты, книга прочитана давно, но главный герой говорит, что "мир без любви был мне страшен". И Эдичка эту любовь настойчиво ищет. В постели американки Розанны, в компаниях еврейской девушки Сони и троцкистки Кэрол. Но находит ее на нью-йоркском пустыре, у негров -- преступника Криса и бомжа Джонни.

Придумал ли Лимонов "своих" негров? Вообще-то, однажды, на какой-то телепередаче, Лимонов кричал, сорвавшись на сиплый фальцет, что он "никогда не врет". Но, было или не было, это уже дело десятое. Авторский вымысел возможен. Даже если и было, так что? Мы, слава Богу, не в Воркуте.

Книга -- еще и великолепное описание Нью-Йорка 1975 года. По сути, при всей декларируемой ненависти автора к Америке, это признание в любви к городу Нью-Йорку. Ну, помните -- жаркое лето, Манхэттен, вечное вечернее течение улицы Бродвей, фонтан на Вашингтон-сквер, собака-боксер лезет под струю воды... Яркая картинка, как звезды на полотне у Ван Гога. Она тем ценнее, что того Нью-Йорка больше нет в природе. За экономическим упадком город перенес джентрификацию (улучшение состава населения) и тех веселых люмпенов и фриков, продавцов самокруток с марихуаной и сторчавшихся старых хиппи тоже там больше нет. Доживают где-нибудь подальше от Манхэттена -- в Квинсе? в Бронксе? Разве что их потомки приезжают на сабвее в центр исполнить свою какую-нибудь низкооплачиваемую работу. А негры Крис и Джонни, видимо, мертвы.

"Это я, Эдичка" -- реализм это или постмодерн? Лимонова, кажется, зря записали в реалисты. При всей реалистичности изображения "Эдичка" обладает любопытной особенностью делать эту картинку галлюцинаторно яркой. К тому же, как мы помним, главный герой -- Эдди -- практически постоянно находится под воздействием изменяющих сознание веществ, то ли это марихуана, то ли выпитый в одиночестве галлон калифорнийского шабли. Картинка в результате получается как бы контрастная в центре и заворачивается и исчезает по краям (не будем забывать, что главный герой носит очки с диоптриями или контактные линзы).

Как раз те самые линзы, которые Эдичка потерял, ныряя спьяну в фонтане. Может, они и сейчас лежат там, на дне. Автору удалось навязать читателю то жаркое лето в Нью-Йорке, по его словам, "оно будет всегда".

Сел писать отзыв я и потерялся – кому посоветовать? О чем рассказать?
Начну с того, что, как оказалось, у Лимонова очень интересная биография (я погуглил). Вам рассказывать не стану, но это прям я, если бы был чуть смелее, хах. Эдичка – свободная душа, но левее не только всех правых, он левее всех левых. Про политику в биографии Лимонова вообще очень много, он даже пытался баллотироваться в президенты РФ в 2012!
⠀
Этот, как указывается, автобиографический роман, повествует нам о сбежавшем из СССР в США поэте Эдичке. Живет Эдичка на социальное пособие, в ус не дует. Но пьянствует, матерится и сношается со всем, что движется. Есть смешной анекдот про негра и Эдичку после интервью у Дудя на тему межрасовости и сношений, как раз.
⠀
Эдичка – франт, щегол и несчастен. Денег не хватает, жена изменила и ушла, публиковать не хотят, а обратно на родину не пускают. Вокруг лишь такие же непутевые приезжие или окуевшие местные. Местных Эдичка не любит сильно, но сильней не любит таких же, как он – русских в америке. Кажется, что Эдичка презирает всё и всех. Такой, знаете, запоздалый взрыв пубертата.
⠀
Вот об этом, наверное, и есть книга. Но отмечу все же детали, которые не отметить нельзя.
Здесь очень (ОЧЕНЬ) много мата. Много (МНОГО) натуралистично описанных половых связей (в том числе гомосексуальных). Много пьянства (ПЬЯНСТВА) и презрения. Даже я сначала цеплялся за слог, спотыкался об него. А дальше ничего, пообвыкся. И вот как пообвыкся, случилось какое-то понимание Эдички. И сразу судьбу его поломавшуюся видно (хочется пожалеть). И его безгранично-безответную любовь к бывшей жене (хочется встряхнуть). И, конечно же, тоску по родине (как бы она не пряталась за всем, что Эдичка вещает).
⠀
Глава «Мой друг – Нью-Йорк» понравилась особенно. Тут, между всей грязью языковой, видна поэзия. Каково это – быть нищим в сохо? Носить ботинки на платформе, себя на них и кружевные рубахи? Понимать, что нет у тебя ни счастливого будущего, ни славного прошлого. Тоска.

Если бы Захар Прилепин был моим близким другом или знакомство наше было не просто взаимным, но еще и достаточно коротким, чтобы иногда принимать по пару-тройку грамм на грудь в компании друг друга, то в один зимний вечерок, накатив бутылочки две-три чего-то умеренно крепкого, мы бы успели обсудить общих знакомых, важные дела, политику и прикольную картинку с котиком, которую кто-то кинул кому-то на фейсбуке, и дошло бы дело до обсуждения книг. И вот тут сказала бы я Захару, что он, человек чьему вкусу я доверяла, а книги, рекомендованные им в его труде "Книгочет: пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями", решила прочесть и заочно полюбила, разочаровал меня безмерно и неудержимо. Нет, пить с ним и говорить о знакомых, делах, политике и котиках я могу и дальше, но вот доверять его вкусу... После книги Лимонова вряд ли такое будет возможным.

И что же такого плохого в романе под гордым и громогласным названием "Это я, Эдичка", спросите вы меня. А я умолкну, скорбно воздев очи горе, потому что ответить на ваш вопрос будет для меня проблематично, ибо воспитана я в постсоветском пространстве, где учили меня уважать и почитать ближнего своего, не хамить ему и делать хорошую мину при самой что ни на есть плохой игре, и никогда - или даже НИ-КОГ-ДА! - не говорить, что в книге плохое все, но искать в ней крупицы светлого, доброго и вечного. А "Это я, Эдичка", как бы не пыжился автор, провозглашая себя добившимся всего мессией, низвергнутым с вершин, ничего такого в себе не несет. И даже идея этой самой необходимой, словно воздух, любви ненатуральна и осмеяна всем тем, что в книге описывается.

Хотя, конечно, люди интеллектуальные и продвинутые, умеющие видеть суть вещей, но не их поверхностное и напускное, скажут мне, наверное, что книга все же об этой самой любви, а не о становлении Лимонова как гомосексуалиста ("да! я смогла написать "гомосексуалист" вместо всех тех более точных и емких слов, которые так хотелось начертать! я до опупения политкорректна!"). И что с того? Нет, ну правда, что с того, что им кажется, что они там это доброе и вечное видят? Я ведь вижу только и исключительно ушаты грязи, выливаемой на всех вокруг и на себя в частности, вижу попытку выскочить, выкаблучиться, выпендриться и доказать всем, что я, мол, не вы - я все эти ваши комплексы так давно и прочно перерос, что эпатировать вас - ерунда, которой я уделяю внимания не больше, чем утреннему походу в сортир, все машинально и просто до безобразия.

Так что, как оказалось, не все книги, советованные Прилепиным, одинаково хороши. Некоторые - плохи до безобразия. От чего мне на душе как-то грязно и грустно. Хоть иди и бухай. Да только боязно хоть в чем-то уподобляться Эдичке.