Цитаты из книги «Это я – Эдичка»

Естественно, они там использовали мою статью для своих целей, но это уж как водится, нас все используют для своих целей. И только мы, люди, не используем их, государства. Для чего они тогда нужны, неизвестно, государства, если они не только не служат людям, но и идут против людей.

Она, слава богу, ушла, а я в тот вечер мечтательно промастурбировал на какую-то цветочно-небесную тему.

Можно было пройти вместе всю жизнь — авантюристами, блядями, проститутками, но вместе». Последняя фраза моя любимая, секс сексом — ебись с кем хочешь, но душу-то мою зачем предавать?

Хозяин библиотеки, с седенькой бородкой, восторженно говорит Фейну, что у него взяли статью в юбилейный номер «Посева». Нашел чем гордиться, остолоп. Седенький был в СССР киносценаристом — работал на советскую власть. Я не встречал в СССР свободных киносценаристов, естественно, он писал там то, что нужно власти. Здесь он пишет тоже именно то, что нужно здешней власти, — такие люди при всех режимах работают на власть. Они родились, чтобы служить, выполнять функции. Без особых угрызений совести они меняют хозяев. А чего нет?

Мы все склонны автоматически уподоблять других себе, а позже оказывается, что это далеко не так.

Я — прошлое, прошлое не может давать советы настоящему.

Пусть говорит, но от этого не убежишь — он русский, как и я. Русский даже в том, что не хочет быть русским.

Убийство любви, мир без любви был мне страшен.

В русской эмиграции — свои мафиози. Белокурый Женя Кникич не был готов к этому, как и я. Как и я в свое время, Женя работал в газете «Русское Дело» у одного из главных мафиози русской эмиграции — у Моисея Яковлевича Бородатых. Мафиози никогда не подпустят других к кормушке. Хуя. Дело идет о хлебе, о мясе и жизни, о девочках. Нам это знакомо, попробуй пробейся в Союз писателей в СССР. Всего изомнут. Потому что речь идет о хлебе, мясе и пизде. Не на жизнь, а на смерть борьба. За пёзды Елен. Это вам не шутка.

«Я серьезный ученый», — говорит он мне. Я думаю, он серьезный ученый, почему нет, только он и я понимаем, что его профессия серьезного ученого, специалиста по Гоголю и Достоевскому, преподавателя эстетики, никому тут на хуй не нужна. Тут нужны серьезные посудомойки, те, кто без всяких литературных размышлений будут выполнять черную работу. В литературе тут своя мафия, в искусстве своя мафия, в любом виде бизнеса — своя мафия.