В одной из лондонских газет я прочитал: «Теперь мы, англичане, можем гордиться нашим парламентом!» Собственно, эта фраза мало кого удивила бы, скажем, лет тридцать назад. Тогда считалось, что если у немцев предмет национальной гордости – «экономическое чудо», у итальянцев – культура и пейзаж, то у англичан – их парламент, как символ демократической политической системы.
Изменилось ли что-нибудь за минувшие десятилетия? Вероятно, да. Ибо на вопрос, что думают англичане о своём парламенте, ответ, честно говоря, настораживающий: 77 процентов опрошенных убеждены, что парламентарии больше уделяют внимания собственным интересам, чем думают о нуждах простых людей. Ещё 64 процента верят, что большинство членов парламента зарабатывают деньги незаконно, используя своё положение. Это мнение особенно укрепилось, когда возник скандал, связанный с лоббированием.
Некоторые депутаты, как оказалось, брали взятки только за то, чтобы задать определённый вопрос в ходе парламентских дебатов. Вообще, вопросы, задаваемые в ходе таких дискуссий, – это весьма существенный «капитал». И им в стенах парламента не пренебрегают. Даже когда и не берут взяток, а просто строят политическую карьеру. Вот пример. Член парламента Патрик Николс, провинциальный юрист из Девона, считался человеком неуравновешенным, вздорным и недружелюбным, как утверждает один политической наблюдатель. Но это не мешало ему какое-то время занимать пост министра в правительстве консерваторов. Однажды Патрик, выйдя из ресторана, крупно поспорил с таксистом и демонстративно отказался от его услуг. Он сел в свой автомобиль и поехал домой. Таксист в отместку сообщил полиции номер машины, за рулём которой ехал выпивший Патрик. По пути в Девон его остановили полицейские. Проверка показала, что содержание алкоголя в организме Патрика явно превышало всякие нормы… Ирония ситуации состояла ещё и в том, что Патрик в то время возглавлял в парламенте антиалкогольную кампанию. Не дожидаясь разбора происшествия, министр подал в отставку. С тех пор он, приезжая на заседания парламента, серьёзно трудился над тем, чтобы восстановить свою репутацию и попробовать получить новый пост в правительстве. Патрик, как отмечает наблюдатель, специализировался как раз на лёгких вопросах министрам в ходе острых дебатов, на которые им было приятно отвечать. И бывшие коллеги вскоре поменяли свой взгляд на Патрика. Они отмечали его терпимость, были весьма довольны им. В результате Патрик получил-таки новое назначение. Он стал заместителем председателя правительственной канцелярии. Но тут опять Патрика подвёл характер. В самый разгар дебатов о месте Англии в Европейском Союзе он написал лидеру партии тори письмо, которое получило неприятную огласку. В письме Патрик высказался по поводу европейских партнёров Великобритании в том смысле, что, к примеру, Германия «внесла уникальный вклад в развитие Европы, начав две мировые войны», что Франция – «страна коллаборационистов» и так далее. Словом, Патрик повёл столь резкую атаку на европейских партнёров, что очень быстро ему дали понять: он должен опять подать в отставку, желательно раньше, чем его об этом попросят…
Это лишь один пример из того, что случилось с парламентаризмом, которым некогда гордились англичане. Правда, скандалы с членами парламента не замалчивались, особенно связанные с денежными доходами парламентариев. Более того, специальная парламентская комиссия, возглавляемая лордом Ноланом, подготовила документ, обязывающий членов парламента открыто публиковать источники своих доходов…
Документ вызвал споры. И тогда лейбористы предложили голосовать. Лидеры ведущих партий Джон Мейджор и Тони Блэр в момент голосования были на похоронах Ицхака Рабина в Израиле. Трудно сказать, мог ли влиять на ход событий Мейджор, который высказывал сомнения в целесообразности предложений комиссии. Но результаты голосования озадачили его по другой причине. Дело в том, что часть консерваторов голосовала вместе с лейбористами. И это определило результат: 322 голоса были за предложение комиссии, а против – 271. Таким образом, парламент высказался за то, чтобы все депутаты открыли источники своих доходов. Это было шокирующее поражение тори, с одной стороны, а с другой – обнадёживающий факт для новой оценки политической системы. Во всяком случае, народ поверил, что можно добиться справедливости – можно контролировать тех, кто имеет власть. Словом, англичане воспряли духом: один из важнейших объектов национальной гордости – парламент – был на сей раз на высоте.
Чем ещё гордились англичане? Крепкой семьёй, домом, который является крепостью, куда и сегодня пускают не всякого иностранца. Но время не щадит и эту английскую крепость – она ветшает на глазах вопреки усилиям консервативной партии, внушающей своим избирателям, что тори отдают приоритет семейным отношениям. Потому, когда главный законодатель в Палате лордов Маккай предложил приравнять права официально зарегистрированной супружеской пары к правам партнёров, которые живут вместе, но по разным причинам не регистрируют свой брак, тори немедленно завалили проект в парламенте. Более того, консерваторы предприняли шаги, чтобы продлить срок раздельного проживания супружеской пары, намеревающейся разойтись. А также обязать мужа и жену разрешать все свои проблемы в период, предшествующий официальному разводу: проводить имущественный раздел, соблюдая интересы детей, определять размеры алиментов и т. п. И даже напустить на них психологов, которые должны рисовать им столь мрачные перспективы развода, что супружеская пара ещё раз задумается… Словом, попытка затруднить развод, сдержать число разваливающихся семей таким образом – это рождественский подарок парламента семейной паре, давшей клятву верности.
Кстати, Рождество для англичан – прежде всего семейный праздник, и если дитя выпускают из английского дома в самостоятельную жизнь с лёгкостью, полагая, что чем сложнее ситуация, в которую попадёт отпрыск, тем скорее он встанет на ноги, и пока этого не произойдёт, ему помогать не следует, то в Рождество родители ждут дитя дома. Англичане длительное время даже сопротивлялись коммерциализации рождественских праздников, торговому буму, который их сопровождал. Но и здесь «время» наступает. Второй год на центральных торговых улицах Лондона вполне на американский манер проходил рождественский парад. В нём приняли участие десятки тысяч человек. Парад начинался в десять тридцать утра. Шествие во главе со знаменитыми клоунами, фокусниками, магами и актёрами развлекательного жанра двигалось вдоль Риджент-стрит и Оксфорд-стрит. Спонсорами парада были самые известные торговые фирмы и дома… Но улицы, магазины – это лишь часть праздника. Главное всё-таки будет происходить дома, как символ крепкой семьи.
Ну, а если всё же, несмотря на усилия законодателей и психологов, несмотря на рождественские традиции, развод неизбежен, то, как мне ещё недавно казалось, он происходил в рамках той знаменитой джентльменской терпимости, когда скандал, тем более публичный, просто исключается. Однако эти представления поколебало интервью, которое дала принцесса Диана английскому телевидению о предстоящем разводе с принцем. Его смотрели 21 миллион англичан – на шесть миллионов больше смотревших прежнее интервью с принцем Чарльзом. Диана тогда, помнится, «разделила» Англию на два лагеря. Одни были склонны считать её женщиной, которая любит жаловаться. Предположение, кстати, вполне отвечает духу английского скепсиса. Другие полагали, что во время интервью она была обаятельна, умна, держалась прекрасно. Одним казалось, что Диана, рассказав о холодности, с которой она столкнулась, нанесла удар по королевским традициям, самой королевской семье. Другим – что она оказалась одна и ей просто необходимо было постоять за себя. Одни полагали, что Диана любила прессу, скандал, публичное внимание. Другие уверяли, что Диана, наоборот, страдала от того, что шагу не могла ступить без фотокорреспондентов и журналистов.
– Скандал в чисто американском духе, что, конечно же, не может нам нравиться в Англии, – так комментировал интервью Дианы один мой английский знакомый.
В этом смысле, вероятно, более отвечает английскому духу… в рамках терпимости праздник развода в церкви, который впервые состоялся в Шеффилде. Прихожанка Кристина Старк решила отметить свой развод с мужем именно в церкви, где они венчались 20 лет назад. Кристина вдруг поняла, что боль расставания уменьшится, если она соберёт всех друзей семьи. Была заказана служба. Во время молебна не было и тени печали. Всё было организовано так, чтобы люди сосредоточились на самых хороших сторонах их брака. В церкви пели гимны, веселились. У всех было хорошее настроение. Как оказалось, церковь давно предлагала отмечать окончание брака именно таким образом, о чём сообщил журналистам секретарь Английской церкви по связи с прессой.
Не надо думать, что церковные новшества принимаются всеми в английском обществе с восторгом. Есть и противники такой приспособляемости церкви. И достаточно активные. И не только, когда речь идёт о церковных традициях. Всякие изменения в стандартах английской жизни принимаются весьма болезненно. А иногда и не принимаются, несмотря на официальные решения. Так происходит с решением перейти на европейскую метрическую систему. Увы, мили на дорогах и «пинты» (пойнты) в пабах не уступают километрам, граммам и литрам…
В штыки было принято предложение изменить и стандарты традиционных английских сыров «Стилтон» и «Чеддер», то есть количество жиров и процент влажности. Производители сыров заявили – это невозможно. Перемены изменят вкусовые качества сыров. Потому стандарты надо защищать. И проблема здоровья тут ни при чём. Тот, кто не хочет есть «Стилтон», пусть не ест. Но кто предпочитает «Стилтон», должен чувствовать вкус «Стилтона», а не чего-то такого, что соответствует стандартам. В конце концов, это часть британской культуры и истории. Вот такой аргумент.
Ну, а под конец разговор о стандартах английской жизни, которые являются предметом национальной гордости, то есть несколько слов о вещах несочетаемых – британской респектабельности и вшивости. Можно было уверенно сказать, что вполне благополучное в целом английское общество покончило с этим спутником бедности и бескультурья. Но скандал с шампунем, предназначенным для борьбы с гнидами и вшами, напомнил людям, что вши и благополучие – вещи вполне совместимые. Шампунь этот был изъят из продажи вовсе не из политических соображений. Избавляя от вшей, он вызывал раковые заболевания. Строго говоря, вшивость не является отличительной чертой англичан. Но эта информация вовсе не лишняя для россиян. Она полезна им именно из политических соображений. В эпоху свободы печати промелькнуло сообщение, что в Москве в 1995 году вшивость поразила более пяти тысяч человек. И вот в российской прессе появились рассуждения, что вшивость – результат реформ, смены общественной формации, классового расслоения общества и так далее. На примере Англии, где было куда спокойнее, чем в России, можно утверждать, что вшивость – это, в первую очередь, желание или нежелание мыться и содержать себя в чистоте. Хотя, конечно, бедность, разорение вполне способствуют ей. Но хорошо бы вспомнить вшивость, поражавшую советских людей при тоталитарном режиме – во время раскулачивания, репрессий, войн, сопровождавших правление Сталина. Так что нет разницы между пореформенной вошью и тоталитарной. Идеология тут не самое главное. Коммунисты же, широким фронтом двинувшиеся тогда на завоевание мест в Думе, полагали иначе.
О проекте
О подписке