арла VII, в виде мадонны, созданный Жаном Фуке. Держа на коленях младенца, la belle des belles (красавица из красавиц. – Ред.), как называли мадонну на галантном языке эпохи, разоблачала всю пышность своей прекрасной груди (картина воспроизведена в нашей книге «Die Geschichte der erotischen Kunst» («История эротического искусства». – Ред.)). Это был в самом деле заманчивый мотив. В образе Девы Марии можно было заодно изобразить и самый священный, возвышенный символ и служить миру, выставив самым пикантным образом напоказ земную красоту. Женщина становилась таким образом в одном лице и святой и дьяволом, соблазнительницей и спасительницей. Женское честолюбие могло таким путем праздновать свои высочайшие победы. Опускаясь в молитвенном экстазе перед мадонной, зритель вместе с тем преклонялся перед раскрывавшимся ему чудом красивого тела. Примеру Агнессы последовала, без сомнения, не одна женщина, обладавшая красивой грудью, и вот почему столько изображений Девы Марии, возникших в эпоху Возрождения, возбуждает в нас отнюдь не сверхземные мысли. Модель и художник думали не о небесах, а о самом земном на земле. Некоторым образом сюда относятся и статуи метресс, воздвигнутые могущественными церковными сановниками в церквах, чтобы им воздавались почести, как святым. Достаточно указать на Сиджизмондо Малатесту, построившего в 1445–1450 годах великолепную церковь в честь Св. Франческо в Римини и поместившего в ней памятник своей прекрасной любовнице Изотте.