© Асадов Э. А. Наследник, 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

* * *

Иначе жить на земле нельзя

Про будущую старость

Гоня хандру повсюду

То шуткой, то пинком,

Я, и состарясь, буду

Веселым стариком.

Не стану по приказу

Тощать среди диет,

А буду лопать сразу

По множеству котлет.

Всегда по строгой мере

Пить соки. А тайком,

Смеясь, вздымать фужеры

С армянским коньяком.

На молодость не стану

Завистливо рычать,

А музыку достану

И буду с нею рьяно

Ночь – за полночь гулять.

Влюбленность же встречая,

Не буду стрекозлить,

Ну мне ли, ум теряя,

Наивность обольщая,

Посмешищем-то быть?!

К чему мне мелочиться,

Дробясь, как Дон Жуан,

Ведь если уж разбиться,

То вдрызг, как говорится,

О дьявольский роман!

С трагедией бездонной,

Скандалами родни,

Со «стружкою» месткомной

И с кучей незаконной

Горластой ребятни.

И может, я не скрою,

Вот тут придет за мной

Старушечка с косою:

– Пойдем-ка, брат, со мною,

Бездельник озорной!

На скидки не надейся,

Суров мой вечный плен.

Поди-ка вот, посмейся,

Как прежде, старый хрен!

Но там, где нету света,

Придется ей забыть

Про кофе и газеты.

Не так-то просто это —

Меня угомонить.

Ну что мне мрак и стужа?

Как будто в первый раз!

Да я еще похуже

Отведывал подчас.

И разве же я струшу

Порадовать порой

Умолкнувшие души

Беседою живой?!

Уж будет ей потеха,

Когда из темноты

Начнут трястись от смеха

Надгробья и кусты.

Старуха взвоет малость

И брякнет кулаком:

– На кой я черт связалась

С подобным чудаком!

Откуда взять решенье:

Взмахнуть косой, грозя?

Но дважды, к сожаленью,

Убить уже нельзя…

Но бабка крикнет: – Это

Нам даже ни к чему! —

Зажжет мне хвост кометой

И вышвырнет с планеты

В космическую тьму.

– Вернуться не надейся.

Возмездье – первый сорт!

А ну теперь посмейся,

Как прежде, старый черт!

Но и во тьме бездонной

Я стану воевать.

Ведь я неугомонный,

Невзгодами крещенный,

Так мне ли унывать?!

Друзья! Потомки! Где бы

Вам ни пришлось порой

Смотреть в ночное небо

Над вашей головой, —

Вглядитесь осторожно

В светлеющий восток

И, как это ни сложно,

Увидите, возможно,

Мигнувший огонек.

Хоть маленький, но ясный,

Упрямый и живой,

В веселье – буйно-красный,

В мечтанье – голубой.

Прошу меня заране

В тщеславье не винить,

То не звезды сиянье,

А кроха мирозданья,

Ну как и должно быть.

Мигнет он и ракетой

Толкнется к вам в сердца.

И скажет вам, что нету

Для радости и света

Ни края, ни конца.

И что, не остывая,

Сквозь тьму и бездну лет,

Душа моя живая

Вам шлет, не унывая,

Свой дружеский привет!

1976

«Сатана»

Ей было двенадцать, тринадцать – ему,

Им бы дружить всегда.

Но люди понять не могли, почему

Такая у них вражда?!

Он звал ее «бомбою» и весной

Обстреливал снегом талым.

Она в ответ его «сатаной»,

«Скелетом» и «зубоскалом».

Когда он стекло мячом разбивал,

Она его уличала.

А он ей на косы жуков сажал,

Совал ей лягушек и хохотал,

Когда она верещала.

Ей было пятнадцать, шестнадцать – ему,

Но он не менялся никак.

И все уже знали давно, почему

Он ей не сосед, а враг.

Он «бомбой» ее по-прежнему звал,

Вгонял насмешками в дрожь.

И только снегом уже не швырял

И диких не корчил рож.

Выйдет порой из подъезда она,

Привычно глянет на крышу,

Где свист, где турманов кружит волна,

И даже сморщится: – У, сатана!

Как я тебя ненавижу!

А если праздник приходит в дом,

Она нет-нет и шепнет за столом:

– Ах, как это славно, право, что он

К нам в гости не приглашен!

И мама, ставя на стол пироги,

Скажет дочке своей:

– Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,

Зачем нам твои враги!

Ей – девятнадцать. Двадцать – ему,

Они студенты уже.

Но тот же холод на их этаже.

Недругам мир ни к чему.

Теперь он «бомбой» ее не звал,

Не корчил, как в детстве, рожи.

А «тетей Химией» величал

И «тетей Колбою» тоже.

Она же, гневом своим полна,

Привычкам не изменяла

И так же сердилась: – У, сатана! —

И так же его презирала.

Был вечер, и пахло в садах весной.

Дрожала звезда, мигая…

Шел паренек с девчонкой одной,

Домой ее провожая.

Он не был с ней даже знаком почти,

Просто шумел карнавал,

Просто было им по пути,

Девчонка боялась домой идти,

И он ее провожал.

Потом, когда в полночь взошла луна,

Свистя, возвращался назад.

И вдруг возле дома: – Стой, сатана!

Стой, тебе говорят!

Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?!

Значит, встречаешься с ней?!

С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!

Не смей! Ты слышишь? Не смей!

Даже не спрашивай почему! —

Сердито шагнула ближе

И вдруг, заплакав, прижалась к нему:

– Мой! Не отдам, не отдам никому.

Как я тебя ненавижу!

1964

Аптека счастья

Сегодня – кибернетика повсюду.

Вчерашняя фантастика – пустяк!

А в будущем какое будет чудо?

Конечно, точно утверждать не буду,

Но в будущем, наверно, будет так:

Исчезли все болезни человека.

А значит, и лекарства ни к чему!

А для духовных радостей ему

Открыт особый магазин-аптека.

Какая б ни была у вас потребность,

Он в тот же миг откликнуться готов,

– Скажите, есть у вас сегодня нежность?

– Да, с добавленьем самых теплых слов!

– А мне бы счастья, бьющего ключом!

– Какого вам: на месяц? На года?

– Нет, мне б хотелось счастья навсегда!

– Такого нет, но через месяц ждем.

– А я для мужа верности прошу!

– Мужская верность? Это, право, сложно…

Но ничего. Я думаю, возможно.

Не огорчайтесь. Я вам подыщу.

– А мне бы капель трепета в крови.

Я – северянин, человек арктический.

– А мне – флакон пылающей любви

И полфлакона просто платонической.

– Мне против лжи нельзя ли витамин?

– Пожалуйста, и вкусен, и активен!

– А есть для женщин «Антиговорин»?

– Есть. но пока что малоэффективен.

– А покоритель сердца есть у вас?

– Да. Вот магнит. Его в кармашке носят.

Любой красавец тут же с первых фраз

Падет к ногам и женится на вас

Мгновенно. Даже имени не спросит.

– А есть «Антискандальная вакцина»?

– Есть в комплексе для мужа и жены:

Жене – компресс с горчицей, а мужчине

За час до ссоры – два укола в спину

Или один в сидячью часть спины.

– Мне «Томный взгляд» для глаз любого цвета!

– Пожалуйста! По капле перед сном!

– А мне бы страсти…

– Страсти – по рецептам.

Страстей и ядов так не выдаем.

– А мне, вон в тех коробочках хотя бы,

«Признание в любви». Едва нашла!

– Какое вам: со свадьбой иль без свадьбы?

– Конечно же, признание со свадьбой.

Без свадьбы хватит! Я уже брала!..

– А как, скажите, роды облегчить?

– Вот порошки. И роды будут гладки.

А вместо вас у мужа будут схватки.

Вы будете рожать, а он – вопить.

Пусть шутка раздувает паруса!

Но в жизни нынче всюду чудеса.

Как знать, а вдруг еще при нашем веке

Откроются такие вот аптеки?!

1967

В землянке (шутка)

Огонек чадит в жестянке,

Дым махорочный столбом…

Пять бойцов сидят в землянке

И мечтают кто о чем.

В тишине да на покое

Помечтать – оно не грех.

Вот один боец, с тоскою

Глаз сощуря, молвил: «Эх!»

И замолк. Второй качнулся,

Подавил протяжный вздох,

Вкусно дымом затянулся

И с улыбкой молвил: «Ох!»

«Да», – ответил третий, взявшись

За починку сапога,

А четвертый, размечтавшись,

Пробасил в ответ: «Ага!»

«Не могу уснуть, нет мочи! —

Пятый вымолвил солдат. —

Ну чего вы, братцы, к ночи

Разболтались про девчат!»

1947

* * *

Апрель 1944 г. Четвертый Украинский фронт. Командир батареи гвардии-лейтенант Эдуард Асадов за месяц до ранения в боях за освобождение Севастополя

Доверчивый супруг

Лет с десяток замужем пробыв,

Стали вы скучны и деловиты

И, все чаще ласку отстранив,

Цедите, зевая нарочито:

– Поцелуи? Ты прости, мой свет,

Если я иронии не скрою.

Только глупо в тридцать с лишним лет

Нам влюбленным подражать порою.

Может быть, я сердцем постарела,

Только я прохладна на любовь.

В тридцать уж не те душа и тело

И не та течет, пожалуй, кровь.

А супруг? Бывают же на свете

Чудаки, наивные, как дети!

Выслушав жену, не оскорбился,

А вздохнул, поверил и смирился.

А ему хоть раз бы приглядеться,

Как для большей нежности лица

Ультракосметические средства

Пробуются в доме без конца.

А ему бы взять да разобраться,

Так ли в доме все благополучно,

Если вы с ним, прежде неразлучны,

Очень полюбили расставаться?

А ему бы взять да усомниться,

Надо ль вечно гладить по головке?

А ему хоть раз бы возвратиться

Раньше срока из командировки!

И проверить: так ли уж прохладно

Без него у милой сердце бьется?..

И увидеть… Впрочем, хватит, ладно!

Он и сам, быть может, разберется!

1960

Попутчица

– Мой муж бухгалтер, скромный, тихий малый,

Заботлив, добр, и мне неплохо с ним.

Но все-таки когда-то я мечтала,

Что мой избранник будет не таким.

Он виделся мне рослым и плечистым,

Уверенно идущим по земле.

Поэтом, музыкантом иль артистом,

С печатью вдохновенья на челе.

Нет, вы не улыбайтесь! Я серьезно.

Мне чудился громадный, светлый зал

И шум оваций, яростно и грозно

К его ногам катящийся, как вал.

Или вот так: скворцы, веранда, лето.

Я поливаю клумбу с резедой,

А он творит. И сквозь окно порой

Нет-нет и спросит у меня совета.

Вагон дремал под ровный стук колес…

Соседка, чиркнув спичкой, закурила.

Но пламени почти не видно было

При пламенной косметике волос.

Одета ярко и не слишком скромно,

Хорошенькое круглое лицо,

В ушах подвески, на руке кольцо,

Вишневый рот и взгляд капризно-томный.

Плывет закат вдоль скошенного луга,

Чай проводник разносит не спеша,

А дама все описывает друга,

Которого ждала ее душа.

Чего здесь только нет: талант, и верность,

И гордый профиль, и пушистый ус,

И мужество, и преданность, и нежность,

И тонкий ум, и благородный вкус…

Я промолчал. Слова нужны едва ли?!

И все ж хотелось молвить ей сейчас:

«Имей он все, о чем вы тут сказали,

Он, может быть, и выбрал бы не вас».

1961

* * *

Отец Аркадий Григорьевич, мать Лидия Ивановна с маленьким Эдиком, 1926 г.