© Е. Г. Архангельская, 2019

ISBN 978-5-0050-0062-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прибытие в Пемберли

Коляска тронулась. Лиззи и Дарси, только что объявленные в церкви мужем и женой, несмотря на улыбки на их лицах, чувствовали напряжение и скованность. Новизна отношений смущала и волновала их. Дарси повернулся к своей молодой жене, Лиззи взглянула на него, и их первый поцелуй положил конец неловкости. Дарси воскликнул:

– Наконец-то на правах мужа я уже смею, и непременно буду целовать тебя всю дорогу, до самого дома!

– О, нет! Пожалуйста, не надо! Вспомни о работниках шоколадных фабрик – они ненавидят шоколад! Дома ты уже не захочешь смотреть на меня. Я так и умру без твоих ласк!.. – Дарси улыбнулся и еще раз поцеловал ее.

– Не целуй меня, дорогой! – воскликнула Лиззи. – От твоих поцелуев я теряю голову, а зачем же тебе безголовая жена?!

– Это я теряю голову, а не ты.

– Тем хуже! Твоя голова ценнее моей, ее утрата невосполнима! Что скажет миссис Рейнолдс? – «Вот приехали безголовые супруги»? Это очень несолидно!

Дарси засмеялся. «Я победил! Она – моя, на веки веков – моя!». Он был горд собой. Лиззи прижалась щекой к его жилету и прошептала: «Ах, как хорошо!» Дарси услышал. Ему тоже было очень хорошо. Некоторое время они ехали, боясь пошевелиться и спугнуть это необыкновенное ощущение счастья.

Каким суматошным был этот долгожданный день, – думала Лиззи.– Платья, церковь, полная гостей, и он… Она шла к нему с Джейн и отцом, который вел их обеих к женихам, но видела только его, его одного. И вот, наконец, они вместе. Дарси словно читал ее мысли. Он приподнял ее голову, прижался губами к ее лбу и тихо сказал: «На всю оставшуюся жизнь мы – вместе». Она обняла его.

– Да, дорогой, да!

Дарси вспомнил свое первое впечатление от ее взгляда там, на балу, и то, как он сказал о глазах Лиззи подошедшей к нему мисс Бингли.

– Ты видела лицо мисс Бингли в церкви?

– Нет. Я видела только тебя.

– Ах, Лиззи, какое у нее было лицо! – засмеялся Дарси.– Я видел всех пока ждал тебя: видел радостное лицо у Джо, а рядом с ней совершенно скорбное у мисс Бингли.

– Ты не великодушен. Впрочем, я – тоже.

И она крепче прижалась щекой к его груди, слушая, как бьется его сердце.

Был жаркий июльский день. Теплый ветерок приятно щекотал лица.

Четверка лошадей легко несла открытую коляску. Кругом никого не было и только лошади и покрикивание кучера нарушали тишину. Вдруг Лиззи засмеялась. Дарси удивленно посмотрел на нее.

– Я вспомнила, как говорила, что никогда, никогда и ни за что не выйду за тебя замуж.

Он улыбнулся.

– Если бы ты только видела лицо мистера Беннета, когда я сказал ему, что прошу твоей руки. Большего изумления невозможно себе представить. Ясно было, что он не имел ни малейшего представления о наших отношениях.

– Наши отношения… – задумчиво повторила за ним Лиззи.

Она закрыла глаза и положила голову на плечо Дарси. Он уловил тонкий и нежный запах жасмина, идущий от ее волос. Ему хотелось прижаться к ним губами, и он сделал попытку снять с ее головы шляпку с фатой, но это ему не удалось.

– Нет, у тебя ничего не выйдет. А вот у меня получится. – И Лиззи сняла с его головы цилиндр, положив его рядом с собой. – Он мешает мне видеть твои глаза и… и целовать тебя.. – И она ласково привела по его лицу пальчиками. Он задержал ее руку и прижал к губам. Лиззи никогда раньше не видела его таким – с искрящимися от счастья глазами и нежной улыбкой. Он был необыкновенно красив новой для нее красотой, не той холодной, спокойной, с глубоко запрятанными чувствами, каким все видели его всегда. Ей хотелось говорить ему какие-то ласковые слова, еще не сказанные, но она не знала их. И не нужно было никаких слов. Он был здесь, рядом, его лицо приблизилось к ней, его губы снова коснулись ее губ, и опять громко застучало ее сердце.

Дорога в Пемберли не казалась им ни длинной, ни утомительной. Они наслаждались снятым, наконец-то, обрядом венчания запретом дарить друг другу ласку, и были счастливы.

Но вот Дарси надел цилиндр, поправил слегка сбившуюся на волосах Лиззи шляпку, и сказал:

– Мы въехали на наши земли. Теперь нам нужно быть приличными, дорогая моя.

Они уже ехали по прекрасному парку усадьбы Пемберли.

Лиззи вспомнила, как путешествуя с тетей и дядей Гардинерами по Озерному краю, они оказались в Пемберли, где домоправительница миссис Рейнголд в отсутствии мистера Дарси показывала им гостевые комнаты и, расхваливая хозяина, сказала: «Представить себе не могу, какая невеста будет ему парой!». Эти слова тревожили: как-то ее примут? Сочтут ли достойной парой хозяину? Как все будет?

Был уже пятый час пополудни.

– Лиззи, смотри, сейчас за поворотом ты увидишь мой дом, наш дом, твой дом, дорогая!

Дарси с нетерпением ждал приезда домой. Он представлял себе, как будет водить Лиззи по дому, показывать ей комнаты, которых она еще не видела, как будет целый день рядом с ней, как будет все, чего еще не было в их отношениях, из чего состоят дни и ночи с их радостями и заботами. Его волновал сегодняшний день – радостный и суматошный, длинный-длинный, конца которого так трудно было дождаться.

В большом доме услышали колокольчик приближающейся коляски. Издали было видно, как у подъезда собираются слуги, чтобы встретить хозяина и его жену.

Миссис Рейнолдс не позволила себе показать удивления, узнав в молодой хозяйке ту самую девушку, которую видела здесь всего дважды. Она произнесла маленькую приветственную речь и представила миссис Дарси всех слуг. Лиззи со смущенной улыбкой здоровалась, что-то говорила каждому, и сразу отметила, что кроме одной молоденькой горничной по имени Нэнси, все слуги были старше ее. Они вошли в дом.

– Мистер Гриффин, Джеймс! Если Вы не накормите нас, мы умрем от голода!

– Сэр, все готово. – И повар учтиво поклонился.

Дарси повел Лиззи наверх, в комнаты, не предназначенные для посторонних. Они вошли в его кабинет. В большой светлой комнате стоял стол с бумагами, были шкафы для книг, широкий диван и кресла, камин. На стенах висели картины в изящных рамах. Здесь все было строго и красиво. Лиззи заметила сбоку маленькую дверь, но Дарси открыл другую, которая вела в великолепную супружескую спальню. Очевидно, это была анфилада из трех больших комнат, так как и здесь против большой двери, через которую они вошли, была такая же другая. Дарси открыл ее.

– Вот, дорогая, твоя комната. – Лиззи замерла на пороге. Такой роскоши ей еще никогда не приходилось видеть. Прекрасные комнаты в Недерфилде были ничто по сравнению с этой. Лиззи в растерянности смотрела на удивительные ткани на окнах, диваны и кресла, обтянутые белым шелком, туалетный стол, маленькое изящное бюро, столик для рукоделия и множество всего того, что необходимо молодой даме. В детстве она представляла себе, что только в таких комнатах и жили сказочные принцессы. Кроме двери, в которую они вошли, другая дверь вела в коридор. Была еще маленькая дверь в туалетную с камином и большим котлом в нем для согревания воды. Там был изящный умывальный столик, шкафы для белья и одежды, кресло. Посредине стояла большая медная ванна.

– Нравится? Если что-то не так, скажи и все будет переделано.

– О, нет, нет! Все так! Все прекрасно! Ничего не нужно менять!

– Давай освободимся от этих нарядов. Позвони, придет Нэнси и поможет тебе с этими бесконечными крючочками. Оденемся просто, по-домашнему. Мы – дома, одни, сегодня никто не приедет. Я буду ждать тебя в столовой, дорогая.– И Дарси ушел к себе.

Лиззи была в растерянности. Очень хотелось есть, шпильки кололи волосы, но она еще не была готова к роли хозяйки в этом доме и потому не стала вызывать горничную и переоделась сама. В легком светло-желтом платье, которое еще больше красило ее, чем подвенечное, она спустилась в столовую.

Пообедав, они вышли в парк. Дарси хотел показать ей самые красивые, самые любимые места для прогулок. Они шли вдоль берега реки. В одном месте Лиззи остановилась.

– Как жаль, что здесь нет скамейки! Можно было бы часами сидеть здесь и любоваться. Какая красота!

– Скажи миссис Рейнолдс, чтобы она заказала 4—5 скамеек, и когда они будут готовы, ты покажешь, где их поставить. Это будет твое первое распоряжение. Учись, дорогая, быть хозяйкой дома.

Лиззи смутилась и молча пошла дальше. Быть хозяйкой этого громадного дома? Раньше она не задумывалась об этом. Конечно, она знала, что будет жить в Пемберли, но… что она умеет, что знает, чтобы быть хозяйкой? Тяжесть ответственности легла на ее плечи. Это не маленький Лонгборн, умело управляемый мамой и папой, где все слуги были знакомы ей с детства. Сможет ли она? И справедливо ли, что ей достались вся эта роскошь и богатство? Ей достаточно было только его одного, только Дарси, его любви, его нежности и заботы.

Дарси заметил какую-то неуловимую перемену в ней с тех пор, как они приехали в Пемберли. Она была напряжена и как-то скована. Её что-то тревожило. «Что с ней? Почему она не такая, какой была, когда мы ехали сюда? Что ее беспокоит?» – огорчался Дарси.

Скамеек не было, но земля была теплая и сухая, трава мягкая и чистая. Сидеть на небольшом пригорке было приятно. Дарси рассказывал о своем детстве, о матери, о том, как она гуляла с ним здесь, когда он был маленьким. Лиззи слушала, смотрела на небо, и видела, как легкие облака складываются то в белый кружевной зонтик молодой леди, то делаются похожими на кудрявую головку ребенка, то на букет белых цветов.

– А потом появилась Джо. Она росла ласковой и доброй девочкой. Мы со Стивом часто играли с ней.

– Кто такой Стив? Ты как-то упоминал это имя…

– Стивен Блэдфорд. Это мой самый дорогой друг. Он мне как брат. Мы вместе учились, вместе поступили в Кембридж. Его родители были дружны с моими родителями. Это были состоятельные, образованные и очень приятные люди с прекрасными манерами. Стив был единственным и поздним ребенком. Он часто гостил у нас. Здесь в доме есть даже «комната Стива». В ней никто и никогда не живет кроме него.– Дарси замолчал. Он скучал по своему другу и с нетерпением ждал его возвращения, представляя себе, как удивится Стив, узнав о его женитьбе.

– А где он сейчас?

– Шесть лет назад в его семье случилось ужасное несчастье: возвращаясь из путешествия по Испании, родители погибли вместе со всеми пассажирами во время сильного шторма. Корабль утонул, спаслись только пять человек… – Дарси помолчал. – Стив окончил Университет и уехал в Германию совершенствоваться в химии и фармакологии, которой увлекся. Там он жил три года. Потом отправился на год в университет в Пуатье (это во Франции). Время от времени он присылает мне весточку из какого-нибудь города. В последнем письме он писал, что скоро должен вернуться. Он непременно приедет в Пемберли. Ты увидишь, какой это милый, приятный человек. Джо его обожала. И было за что – никто так не любил играть с ней, как Стив. Я даже дразнил его «мистер гувернанточка». – Дарси замолчал, глядя куда-то вдаль. Было очень тихо. Лиззи смотрела на реку. Немного впереди она увидела маленькую купальню. Очевидно ею давно не пользовались и она немного покосилась. Берег был пологий и переходил в узкую полоску песка

– Ах, как хорошо было бы плавать и лежать здесь – мечтательно проговорила Лиззи.

– Я прикажу восстановить павильончик. Ты и Джо будете приходить сюда купаться. Ты умеешь плавать?

– Да. В Лонгборне не было реки, но в поместье Лукасов было небольшое озеро. Шарлотт, я и Джейн в детстве там часто плавали. Шарлотт старше и она нас научила. Мама заказала нам очень хорошенькие костюмчики для купания. Я и сейчас помню их.

Лиззи встала. Они еще немного прошли вдоль берега реки. Солнце садилось, становилось прохладно, пора было возвращаться в дом. Они медленно пошли обратно. Лиззи молчала, а Дарси поглядывал на нее и думал, думал, но никак не мог найти объяснения тому, почему она такая грустная. Горькая мысль закралась в его душу: что, если она раскаивается в том, что дала согласие на брак с ним, приняв за любовь то расположение, симпатию и чувство благодарности, которое испытывала к нему за Лидию? И теперь страдает от своей ошибки. Теперь, здесь, приехав в Пемберли, где должна стать женой и хозяйкой, может быть, она почувствовала, что не готова ни к тому, ни к другому? Что, если это так?

А Лиззи не могла легко и быстро свыкнуться с новым своим положением. Ни в одной сказке никогда не говорилось о том, что было в душе у дочки лесоруба, внезапно превратившейся в принцессу.… Видя этот прекрасный парк, великолепный дом и свою роскошно обставленную комнату, Лиззи думала о том, что здесь на ее месте должна была бы быть другая женщина – более красивая, чем она, более образованная, более умная и более достойная человека, равного которому не было на свете. Она с огорчением признавалась себе самой в том, что она – скромная девушка из маленького Лонгборна, – невольно заняла чье-то место. Что могла она дать ему, кроме своей любви?

Лиззи сидела за туалетным столиком, поправляя растрепавшиеся волосы, когда к ней вошел Дарси.

– Ты не открывала ящичек стола?

– Нет. Зачем? Я еще ничего туда не положила.

Дарси подошел к столику и выдвинул один из ящичков. Там лежала плоская коробка, обтянутая синим бархатом.

– Открой!

Лиззи подняла крышку и замерла. На белом шелку лежало прекрасное колье из голубых сапфиров. Рядом с ним блестели маленькие серьги. Колье представляло собой золотую ветку с листочками, между которыми сидели бриллианты, а с каждого листочка свисала голубая капля. Лиззи не могла найти слов. Такое… такое могла носить только королева! Дарси застегнул ожерелье на ее шее. Она повернулась к нему, чтобы что-то сказать, но он приложил пальцы к ее губам.

– Молчи, дорогая! Это мой свадебный подарок. Вижу, что тебе нравится. Если бы ты знала, как ты красива!

– Ах, это же целое состояние! Ты разоришься! – Дарси улыбнулся.

– Давай завтра продолжим разорение – поедем в Лондон. Тебе необходимо заказать бальное платье. Через две недели будет бал, и я хочу представит тебе своих друзей. Для Джорджианы это будет первый бал, она ждет его с нетерпением. У нее и платье уже готово.

– Но у меня ведь есть вполне приличные платья…

– Дорогая, здесь не Лонгборн и не Меритон… И туалеты нужны другие. Тебе, наверное, захочется надеть это, а, значит, и платье должно быть соответствующее. Ведь теперь ты жена очень, очень солидного джентльмена. Не забывай этого!

Лиззи смутилась. Ей не хотелось больше говорить о платьях.

– Куда мне положить это?

– В ящик, где лежало. Здесь никто ничего не крадет. Слуги знают, что я немедленно уволю всякого не только за крупное воровство, но и за пустяк. И это не потому, что я жаден или мелочен, а потому, что безнаказанность развращает.

– Конечно. Ты прав. – Лиззи положила коробочку в столик и встала. Было уже совсем темно. Дарси обнял ее.

– Уже поздно, пора спать, любимая. Я жду тебя в нашей спальне, дорогая моя миссис Дарси, …жду с нетерпением!

Погасив свечи, в новой, самой красивой ночной рубашке из своего приданого, распустив волосы, Лиззи медленно подошла к двери, ведущей в спальню, стараясь успокоить сильно бьющееся сердце. В большой комнате горела только одна свеча у постели. Было почти темно. Дарси в длинном халате стоял у окна и смотрел в ночь. Услышав скрип двери, он обернулся, быстро подошел к Лиззи, поднял на руки и отнес ее на постель. Потом погасил свечу и сбросил халат.

Приготовления к балу

В июле рассветало рано и, хотя утро еще не наступило, в спальне было светло. Дом спал. Спали слуги, спал Дарси. Лиззи проснулась и сначала не поняла, где она. Потом, всё вспомнив, она еще долго лежала, не решаясь взглянуть в лицо мужу при свете дня, но потом все-таки тихо повернулась. Рядом с ней лежал, раскинувшийся во сне, Дарси. Она впервые видела его спящим. Лиззи смотрела на него и вспоминала картинку из детской книжки: там был нарисован древнегреческий бог Арес, отдыхавший после сражения. Волнистые волосы, красивое благородное лицо, крепкая шея и широкие плечи, прикрытые тонкой тканью рубашки. Всё было в нем гармонично и мужественно. И этот прекрасный древнегреческий бог был ее мужем. Стараясь не разбудить его, она легко прикоснулась губами к его виску, потом тихо поцеловала щеку и вдруг увидела, что Дарси открыл глаза.

– Прости меня, дорогой! Я не хотела будить тебя… Спи, любимый, спи, еще очень рано, – говорила Лиззи, целуя его. Дарси улыбнулся и притянул ее к себе. Она положила голову на его плечо, прижалась к его боку и, почувствовав себя очень уютно, закрыла глаза.

Лиззи спала, а Дарси тихо лежал и думал о том, какие глупые мысли вчера вечером приходили ему в голову, и как хорошо, когда знаешь, что всё совсем-совсем не так, и ничего лучшего в жизни не нужно, потому что счастье тут, рядом, на его плече. Эта сладкая мысль медленно обволакивала его и постепенно уносила далеко-далеко. Он заснул.

Они спустились к завтраку уже поздним утром. Сидя за столом напротив мужа, Лиззи заметила, как он смотрит на нее. Ей стало неловко. Дарси заметил это.

– Не смущайся, дорогая. Сегодня ты еще прекраснее, чем была раньше. – Лиззи опустила глаза и покраснела.

Конюх Крис давно уехал за Джорджианой в поместье ее подруги, где она провела весь вчерашний день после венчания брата, и ночевала, а кучер прогуливался у крыльца возле кареты в ожидании хозяев. По дороге в Лондон, сидя в коляске, Дарси, обнимая Лиззи, сказал:

– Я – самый счастливый человек на всем свете!

– Нет, дорогой, нет. Это не так. Самый счастливый человек на свете – это я.

И оба самых счастливых человека засмеялись. Лиззи впервые ехала в карете Дарси. Этот экипаж невозможно было сравнить с тем, какой был у дядюшки Гардинера, и, уж конечно, с простенькой каретой мистера Беннета. Сейчас перед ней стояла трудная задача: обдумать платье для бала, достойное голубых сапфиров. До сих пор она носила то, что заказывала для своих дочерей миссис Беннет, стараясь укладывать фантазии дочерей в суммы, разрешенные мистером Беннетом. Теперь можно было придумывать самой и не заботиться о стоимости туалета. Так велел Дарси. Лиззи была женщиной, а у какой женщины нет в мечтах фасона роскошного платья!?

В Лондоне, остановившись возле мастерской, где шили бальные туалеты, Дарси отправил кучера в свой лондонский дом предупредить миссис Флосс о том, что хозяева приехали, будут обедать дома и только вечером вернуться в Пемберли.

Для первого лондонского бала Лиззи выбрала голубой шелк, покрытый светло-голубым «газом». Она нарисовала мастерице платье. Та удивлялась, что-то переспрашивала, уточняла, но обещала все выполнить, опасаясь только того, что оставалось мало времени. Дарси, сидевший сбоку на диване, сказал, что можно нанять помощницу, и что, если все будет сделано очень хорошо и вовремя, он заплатит больше установленного. Когда мастерица услышала названную сумму, она покраснела, заволновалась и сразу заверила джентльмена, что все-все будет исполнено в срок.