Цитаты из книги «В ожидании варваров»

Если уж говорить откровенно, – замечает он, – смысл любой войны в том и заключается, чтобы навязать другой стороне решение, которого она никогда не приняла бы по своей воле.

Примем боль за истину, все прочее подвергнем сомнению.

вы заблудитесь, именно нам выпадет задача найти вас и вернуть в лоно цивилизации. Мы оба умолкаем, и каждый по-своему смакует иронический смысл последнего слова.

Варвары же почуют ваше приближение еще за день и скроются в пустыне. Они живут здесь всю жизнь, они эти места знают. А вы и я – мы с вами здесь чужие, и к вам это относится даже в большей степени, чем ко мне. Я искренне не советую вам ехать. Он внимательно меня выслушивает и, более того (как мне кажется), поощряет мою болтливость. Не сомневаюсь, что позже этот разговор записывается и против моего имени ставится пометка «неблагонадежен». Услышав все, что его интересовало, он отмахивается от моих доводов. – Поймите, судья, мне дано четкое задание. Только я сам могу определить, когда оно будет выполнено. – И продолжает приготовления к походу. Ехать он собирается в своей чер

Покажите мне собранную варварами армию, тогда я поверю.

Но Джолл на мою улыбку не отвечает. Как я догадываюсь, в присутствии арестантов полагается вести себя с известной долей официальности. Опускаюсь на корточки перед стариком: – Отец, послушай меня. Тебя поймали после угона скота. Дело нешуточное, сам понимаешь. Тебя могут наказать. Старик облизывает губы. Лицо у него серое, измученное. – Видишь этого господина, отец? Господин приехал к нам из столицы. Он объезжает все приграничные крепости. Его работа – узнавать правду. Другой работы у него нет. Он только узнаёт правду. Если не хочешь говорить со мной, тебе придется поговорить с ним.

Примем боль за истину, все прочее подвергнем сомнению. Вот что я выношу из беседы с полковником Джоллом

Эти двое – единственные, кого мы поймали за многие годы, – говорю я. – Просто случайность. В другое время мы не сумели бы показать вам вообще ни одного варвара. Этот их так называемый разбой не слишком нам досаждает. Бывает, выкрадут пять-шесть овец или отобьют от каравана какого-нибудь мула. Иногда мы их за это наказываем, посылаем карательные отряды. Они ведь в основном из нищих племен, собственного скота у них очень мало, живут они на землях вдоль реки. Так что грабеж для них почти неотъемлемая часть жизни. Старик говорит, они с мальчиком шли к лекарю. Допускаю, что так и было. Кто возьмет старика и больного мальчишку в разбойничий налет? Внезапно я сознаю, что защищаю их. – Конечно, полной уверенности нет. Но даже если они лгут, какая вам от них польза – простые, невежественные люди? Я пытаюсь подавить раздражение, которое он вызывает у меня своим загадочным молчанием и дешевой театральной таинственностью темных щитков, скрывающих здоровые глаза. Ходит он,

Все эти фантазии – порождение слишком беспечной жизни.

Я хочу снова быть толстым, даже толще, чем прежде. Хочу, чтобы живот, когда я его поглаживаю, отзывался довольным бульканьем, хочу, чтобы подбородок утопал в подушках жира и чтобы при ходьбе у меня колыхалась грудь. Я хочу жить простыми удовольствиями. Я хочу (праздные мечты!) навсегда забыть, что такое голод.