Безчестя

Для затравки: медицинская байка (бородатая, как и абсолютное большинство моих баек). Мужчина лёг на удаление опухоли. Пикантность ситуации придаёт то, что неизвестно, опухоль доброкачественная или злокачественная. Вот исследуют послеоперационный материал, и скажут.
Операция завершилась, врач провёл исследование и поторопился скорее успокоить пациента: доброкачественно. Ведь правда, чем скорее узнаешь хорошую новость, тем лучше? Но представьте себе чувства больного: очнулся от наркоза, мутит, голова трещит, рядом сидит некто в белом и ласково говорит: "Здравствуйте, я ваш патологоанатом..."

Для человека моего возраста, пятидесятидвухлетнего, разведенного, я решил проблему секса довольно успешно, - подумал Дэвид Лури, доктор филологических наук, профессор. "Не зарекайтесь," - хихикнул Джозеф Максвелл Кутзее, доктор филологических наук, профессор, - "Я ваш патологоанатом".
Ибо только представитель этой вечной медицинской специализации мог собрать под одной обложкой все злокачественные опухоли разума (моего разума?), в просторечии называемые фобиями. Рассудок приговаривает: "Ну, это же натяжка, детка, две бомбы в одну воронку не падают, а тут их все сорок," - а некий голос перекрикивает: "Нет! Нет! Это же может случиться в любую минуту! Они придут! Они войдут беспрепятственно! Они обольют денатуратом, и ружьё не выстрелит! Они придут и будут в своём праве! Они придут, и весь мир скажет: правильно пришли!"
Понятное дело, есть время собирать камни, есть время разбрасывать камни. Все попытки защититься, застраховаться, решить проблему кончаются одним: полным и прискорбным осознанием своей беззащитности. Но "Бесчестье" (оно же Опала, оно же Немилосердие, оно же Унижение, оно же Низкий поступок, вот до чего многозначно слово disgrace) - настоящая хроника постепенного развоплощения. Потери контроля. Потери всего, что делало тебя тобой: работы, частного пространства, семьи - ах, это бесподобное "Я не могу навек остаться ребенком. И ты не можешь вовек оставаться отцом" - земли (ах вы, оккупанты, мы вас сюда не звали), дома, наконец... Подобно тому как стареешь или заболеваешь, и вчера - хоть на Эльбрус, а нынче Вселенная съёжилась до размеров кровати. Никогда не забуду, как один из первых моих онкобольных выпростал из-под одеяла кахексическую сухую лапку и сказал: "Посмотрите, девушка, это рука мастера спорта по штанге".
Не случайно красной нитью проходит тема кастрации. Козёл этот, псами изодранный, лабрадор, забитый хозяевами до того, что при виде суки начинал визжать и прятаться, - отсюда прямой путь к общественному контролю за половыми органами, к переходу от статуса "взрослый мужчина" к статусу "дитя или старик или дитя и старик одновременно". Без свободы. Без воли к существованию. Без чести.

А что такое в принципе честь?

Единственные, кто у Кутзее способен ответить на этот вопрос: это Петрас и, возможно, Бев Шоу. Для первого честь - это ответственность за свои поступки и свой род, для второй - это оказывать помощь, а буде оказать её невозможно - дарить безболезненную смерть. Традиционный путь и индивидуалистический, условно африканский и условно европейский. Который лучше? Оба хуже.
А Люси... Разрешите цитату, длинную и поэтическую (автор: Наталья Хаткина).
Я такую тебе правду скажу:
спи, детеныш, я тебя не рожу.
Буду век ходить с большим животом
и ничуть не пожалею о том.
Этот мир — ни выжить в нем, ни залечь.
Я замкну тебя навек в свою плоть.
Только так смогу тебя уберечь,
только так смогу свой страх побороть.

Кто родится — мне не хочется знать.
Ничего я не смогу изменить.
Если парень — будет жечь-убивать,
если девка — будет ждать-хоронить.
Если девка — так захочет рожать,
за роженое-родное дрожать
так, как я над нерожденным дрожу.
Спи, детеныш, я тебя не рожу.

Обречённость как образ бытия. Мы ничего не можем изменить, одолеть, осилить. Ну и что-с? Здравствуйте, я ваш патологоанатом.

Вообще не хотела писать отзыв.
Но раз уж надо сказать хоть пару слов, то этого для подобной книги недостаточно.
Да и трудно подвести черту, никак не подводится она под сложную, многогранную житуху.
Думаю, не будет очень удивительно, если я скажу, что не прониклась особой симпатией ни к одному из участников множества бесчестий, собранных под одно обложкой.

Ожидала, что всё закончится профессором унижающим.
Не самый приятный человеке… этот Лури, профессор, препод 50-ти с хвостиком лет.
Типичный седеющий потаскун, бес в ребре и потребительское отношение к женщинам.
Я не собираюсь его линчевать. Но уж если говорить на чистоту, не самый приятный тип, начиная с отношения к проститутке – тоже очень собственническое и непонимающее ситуации, заканчивая отношением с дочерью. Если говорить о Мелани - одна из длинной щепочки кандидаток на полежать в постели господина Лури. Главное, схема укладывания у профессора, как объезженная лыжня. Только вот беда, Мелани оказалось не просто звеном цепочки, а замыкающим элементом.
Вынесение на суд общественный не дало никакого результата, бессмысленная мера.
Ему гораздо проще было прикрыть на все глаза и согласиться с наказанием, чем действительно глубоко проанализировать ситуацию.
Но жизнь его догнала и поставила раком.
Вот когда пред жизнью предстал человек униженный, тут начался судорожный и глубокий анализ.
Крайне несправедливо когда попадаешь в положение «чужого», незаслуженно, беспричинно чувствуешь огромную преграду, которую невозможно ни разбить, ни перепрыгнуть. И тут уже не ты имеешь власть и волен ставить или не ставить оценки, тут уже тебя силой ставят в позу незначительного, приспосабливающегося.
Вся книга закручена на отношениях – власти и повиновения.
Профессор и студентка/проститутка.
Белые среди негров, негры среди белых.
Собаки и люди.
В любых отношения есть тот, кто сильнее, хитрее, дальновиднее. Он заказывает музыку.
У более слабой стороны есть выбор – повиновение, безропотность и смирение или бегство.
Отец предпочел бежать.
Дочь предпочла приспособиться, терпеть и этим победить… не очень понятный мне метод борьбы с проблемами, не замечая их.
А вот Петрас мне более других симпатичен… да.
Твердая позиция, сильная, мудрая, очень по-мужски, способен защитить.
Не могу сказать, что понравился, но уважаю.

Роман интересен жизненность, всегда актуальной проблемой «понаехавших».
Книга давит безысходность, но заставляет думать, выбирать свою позицию, или молиться о том, что бы подобные проблемы оставили человечество, но это уже утопия.
А персонажи живые… проехались по мне ощутимо.

Я думаю, что многого не смогла понять.
Но многого мне не дал понять и сам автор.
Это уже мои проблемы.

Когда читаешь эту книгу, то как на качелях качаешься: "бесчестье" — падает вниз сиденье профессора после совращения своей студентки... "честь" — взлетает он вверх, не желая идти на поводу у своих коллег... "бесчестье" — валится вниз униженный бандитами ГГ... "честь" — поднимается он в небо в своём стремлении наказать обидчиков... "бесчестье" — говорит Дэвиду приятель Мелани... "честь" — утверждает наш ГГ, вставая на колени перед родителями своей бывшей ученицы... Верх — вниз... Честь — бесчестье...
Казалось бы всё просто — возьми и осуди старого ловеласа Дэвида Лури.
Просто... Просто ? Я — не берусь...