Она приказала Йоссариану немедленно лечь, но загородила проход к его койке, и он не смог ей подчиниться. Ее миловидное лицо стало еще гаже, чем было. Чувствительная и добросердечная, она бескорыстно радовалась чужим помолвкам, свадьбам, дням рождения и юбилеям, даже если это случалось с абсолютно незнакомыми ей людьми.
– Вы в своем уме? – гневно осведомилась она у Йоссариана, с негодованием тряся перед его глазами осуждающим пальчиком. – Мы не позволим вам загнать себя на тот свет!