Строение этой фразы на греческом дает ответ на этот вопрос. А. Т. Робертсон, лучший знаток греческого своего времени, пишет, что по-гречески одно – среднего рода, таким образом, речь здесь идет не о единстве личности или цели, но о единстве «сущности или природы». Робертсон добавляет также: «Это категоричное заявление – кульминация притязаний Христа на особые отношения между Отцом и Им Самим [Сыном]. Оно вызвало у фарисеев неуправляемый гнев».[2]