Отзывы на книгу «Фунты лиха в Париже и Лондоне»

Февраль. Достать чернил и ... писать рецензии. На понравившееся, запомнившееся, впечатлившее, на то, что хочется незамедлительно рекомендовать всем и каждому. А если и плакать, то над несправедливостью жизни и над непростыми судьбами героев, испытавших в этой самой жизни, кажется, все, видевших тоже самое ужасное и неприглядное, но несломленных....

Февраль. Улицы заваливает снегом. Меня же в последнее время заваливает по-настоящему классными книгами. Что ни роман - открытие. Что ни произведение - до глубины души. Вот и Джордж Оруэлл потряс в хорошем смысле этого слова. Эдакий знакомый незнакомец. Знакомый прежде всего по прочитанному ранее. Так, читала у него многое и знаковое (кстати говоря, понравилось абсолютно все, и разочарований до сих пор не было): "Дочь священника", "Да здравствует фикус!", "1984"... Читала его блестящий вымысел, проникавший в душу, не ожидая еще, что больше всего меня зацепит не его вымысел, а его быль и его боль, его "Фунты лиха...", изведанные на собственной шкуре в двух европейских столицах.

Читала и слышала отзывы об этой книге, сетовавшие на то, что Оруэлл, мол, здесь какой-то не такой. Соглашусь: не такой, непривычный. Но не менее пронзительный и искренний, без морализаторства напоминающий о важных человеческих категориях, учащий, но ни в коем случае не поучающий.

Захватывающую автобиографическую повесть прочла, без преувеличения, на одном дыхании, не отпускала меня история его жизни. Яростно негодовала вместе с ним по поводу сложившегося положения вещей, во многом не изменившегося и поныне, сочувствовала и сопереживала, надеялась на лучшее (куда же без этого?), подмечала детали, оставленные тут и там для любопытного читателя вроде меня, внимательно, по мере сил и способностей, вчитывалась в подтекст, беспрестанно дивилась мудрости его размышлений, его наблюдательности и эмпатии, бесконечно соглашаясь с главным, мне кажется, посылом этой книги: это не от безделья люди становятся бездомными (по крайней мере, не в большинстве случаев), в беду попасть может каждый, а вот помочь таким людям могут не все, не все, к сожалению, вообще могут понять горе этих бездомных, бродяг, безработных, уныло слоняющихся по тропам земли или забившихся в свои каморки... Громко, в голос, автор задает нам главный вопрос: и имеем ли мы право отворачиваться от людского горя, от всей этой грязи, ставить себя выше их лишь на том основании, что нам - пока что - повезло чуть больше, что у нас есть жилье, деньги, работа, близкие, кто поддержат и придет на помощь, еще что-то, а вот им - не повезло, у них нет ни того ни другого...

Намеренно повторюсь: самое страшное здесь в том и заключается, что со времен написания Оруэллом до ужаса печальных строк своей повести ничего в нашем обществе по сути и не поменялось! Общество все также брезгливо, люди, попавшие в суровый переплет, все так же беззащитны и бесправны, их положение все так же безвыходно. Говорю сейчас не абстрактными словами, розовые очки сняты давно (и навсегда). Волею судьбы работала какой-то период своей жизни в крупной правозащитной организации края и воочию видела людей, оставшихся без собственного жилья. Это были сироты, которым вопреки всем правовым нормам отказывали в получении жилья, хотя они на то имеют полное право, это были проживающие в подведомственных общежитиях, проданных собственником вместе с людьми и поставленных в известность о необходимости освободить жилье в кратчайшие сроки, это были и жертвы аферистов, это были и обитатели аварийного жилья, которое власти упорно отказывались до последнего признавать аварийным и непригодным для проживания, но жить там было невозможно и попросту опасно... Я видела вполне благополучных и адекватных с виду людей и потому как никто согласна с оруэлловскими сентенциями в том, что бездомные - это не априори бездельники, бандиты и прочие отбросы общества, не желающие работать, а желающие исключительно грабить и насиловать. Каждый может столкнуться с трудной жизненной ситуацией. Человек может подпасть под сокращение, тяжело заболеть, стать жертвой чрезвычайной ситуации (того же пожара).

Книга не для чувствительных натур, предупреждаю сразу: это будет мерзко и неприятно читать, вглядываться в ужасающую изнанку парижской и лондонской жизни. Кстати да: любопытная структура у книги - это две условные части, парижская жизнь и существование в Лондоне (бессмысленное во многом и отчаянное скитание по ночлежкам английской столицы полноценной жизнью я назвать не могу, уж прости, скорее действительно существование). Это два отрезка и этапа жизни, это ворох личных авторских впечатлений и переживаний.

Париж - это изнанка работы мелкого подсобного ресторанного рабочего, это кухонная грязь, это своры, вонючие кварталы французской столицы, это досаждающие клопы, это бесконечные попытки найти хоть какую-то работу и кусок хлеба с маргарином. Я удивлялась стойкости этих людей и их изобретательности. Порою мне было их жаль, иногда - чертовски стыдно за них. Автор наглядно показывает нам, далеким вот от этого параллельного мира крайней, совсем уж запредельной нищеты, что бывает и такая жизнь, он показывает, как легко деградировать, когда ты отчаялся и света в конце отчего-то больше не видно - перегорели все лампочки... Он показывает, как легко, оказывается, потерять человеческий облик, когда от трехдневного голодания ничего не соображаешь, когда все мысли исключительно об еде, когда согласен на любую подработку, любую хитрость, чтобы де-то закрепиться, что-то получить, что-то урвать. Меня возмущала и откровенное лицемерие благодетелей, и неблагодарность одаряемых. Цинично прозвучит, быть может, но они часто стоили друг друга. Помните тот незабвенный момент в книге, когда бездомным раз в неделю дают бесплатный чай с 6 ломтиками хлеба с маргарином? И все это происходит около церкви, и людей потом заставляют молиться... Мне все же кажется, что истинное милосердие и любовь к ближнему должны быть безусловны, без этой обязаловки. И потом, как следствие, та ужасающая сцена в церкви, в этом святом месте, когда наевшиеся бездомные начинают оскорблять ни в чем не повинных прихожан храма. Кому оно надо такое милосердие?

Несмотря на голод, эти бродяги остаются все так же изобретательны во всем, что касается заработка и пропитания. Так, один из геров книги, прослышав, что где-то беременных кормят бесплатно, отправляет свою подружку прикинуться беременной: делов-то, мол, иди прицепи к животу 2 подушки... Кто-то, узнав о том, что не имущим одежды и обуви дают новую бесплатно, намеренно (!) портит свою одежду и башмаки, а полученное от государства продает или пропивает... А некоторые из обнищавших и вовсе спали в "гробах" - деревянных ящиках, дешево и сердито...

Как тонка все же грань между человеческим и прочим. Как легко опуститься на самое дно и как же сложно потом (а часто - невозможно) подняться, вернуться к нормальной жизни...

Уж на что тяжелой была парижская жизнь героя и французская часть книги (к слову, она все время чтения напоминала мне романы Золя - та же безысходность, нищета, тяжелые перипетии судьбы и прочее), лондонская меня просто шокировала: в Париже у героя хотя бы было жилье, а если что - можно было переночевать и на улице, в парке, на лавочке, или на набережной, под мостом (в Лондоне таких подачек вам никто не даст, тут же заберут в участок: нельзя бездомным спать на улице, нарушаете закон, пройдемте с нами в участок...). Эта часть напоминала мне одну из самых страшных пьес, прочитанных мною в жизни. Понятное дело, говорю сейчас о произведении "На дне" Максима Горького. Русский классик когда-то настолько меня напугал этой мрачной атмосферой самого дна жизни, что уж долгое время не решаюсь перечитать, а вот после Оруэлла вдруг захотелось (не сразу, конечно, чтобы не смешивать впечатления, но постараюсь все же добраться в ближайшие месяцы)...

Лондонская часть книги как холодный, вмиг отрезвляющий душ, настойчиво будящий что-то человеческое, упорно напоминающий не расслабляться в этой жизни ни на минуту (вообще мне кажется, это произведение никого не оставит равнодушным по причине как раз того, что вот этот страх, иррациональный и непонятный, остаться без работы, денег, жилья подспудно живет в каждом из нас, но за всеми многочисленными повседневными делами и мыслями он как-то забывается и притупляется, а когда открываешь оруэлловскую книгу, он захватывает тебя в открытую...), причем Оруэлл даже не пытается сыграть на наших эмоциях, манипулируя чувствами, он просто описывает увиденное, настолько жутчайшее (все эти ужасные ночлежки с их бесчеловечными условиями содержания), что пробирает до нутра. Вот эта сцена помывки полсотни человек в грязных ванных, отродясь не чистившихся, это принудительное сидение взаперти в столовой (кстати, для меня открытием после прочтения этой книги Оруэлла стал тот факт, что в число главных бед этих бродяг входит не только голод или холод, но еще и банальная скука! Они не бездельники по натуре, они хотят работать, они хотят приносить пользу, вот только работы нет...), это унизительные очереди за талончики, когда любой лавочник тебя обжулит (талончик выдан государством на 5 фунтов, а лавочник даст в обмен на талончик продуктов на 2 фунта, и жаловаться. как сам понимаете, некому...)

Я до сих пор сейчас в легком шоке от прочитанного, хотя и закрыла книгу день назад, выдохнув про себя и в то же время о многом задумавшись. Да кто же знал, что "Фунты лиха..." Оруэлла окажутся настолько потрясающей книгой, вмиг отодвинувшей другие, давно запланированные к прочтению произведения?! Это нереальное нечто! Хотя нет, как раз таки реальное! Изнанка работы ресторанов, ночлежки, бродяжничество... До чего это атмосферно описано у автора! Жутко, мерзко, страшно, и не оторваться. Читаешь и понимаешь, что вот это все описанное автором - правда, не выдуманная Оруэллом ни на грош! И что до сих пор люди так и живут, если не хуже. Антисанитария, грязь, голод, клопы, холод, изматывающее безделье...

Вот это страшно читать про то, как опускается человек в нищете, они же воруют в ночлежках у своих, гомосексуализм появляется, идут за бесплатным чаем в церковь, а их заставляют молиться (что за странные условия дарования милостыни!), и они начинают оскорблять прихожан в церкви. А так как в ночлегах можно оставаться только на одну ночь, они ходят каждый день из ночлега в ночлег, бесконечная вереница этих бездомных... И автор справедливо замечает (вообще у Оруэлла в книге очень много дельных и любопытных замечаний-размышлений по этому вопросу. Еще бы: испытавшему на себе все тяготы бездомной и безработной жизни говорить о ночлежках и поисках пропитания куда сподручней и правильней, чем кому-то рассуждать о том абстрактно): так это же рабочие руки, вы работу им дайте, что им так бессмысленно ходить туда сюда... И вот, кстати, никогда не задумывалась об этом, а Оруэлл замечает, что не только голод отупляет человека, но и это вынужденное безделье.

Книга Оруэлла как дверь в другой мир, от которого никто из нас, увы, не застрахован. Меня ледяным ужасом накрыло от нее (и накрывало все время чтения). Однозначная пятерка (с плюсом), и в лучшее февраля сразу же... Тут же захотелось перечитать "Западню" Золя, "Мадам Бовари" Флобера и уже упоминавшуюся мною выше пьесу от знаменитого русского писателя и драматурга, но, пожалуй, первое время все же воздержусь от этих порывов: хочется основательно переварить ту информацию, полученную от Оруэлла, еще раз прочувствовать его размышления, вот хотя бы на тему денег и нашего отношения к малоимущим:

Тогда вопрос – почему нищих презирают, презирают дружно и повсеместно? Полагаю, по той простой причине, что зарабатывают они меньше всех. На деле никого ведь не заботит, полезен или бесполезен труд, высокопродуктивен или паразитичен; требование одно – работа должна быть выгодной. Весь современный мир твердит про деловую активность, эффективность, социальную значимость, но содержит ли это что-либо кроме "добывай деньги, добывай законно, добывай как можно больше"? Деньги стали главнейшей мерой достоинства. По этому тесту у нищих ноль очков, вот их и презирают. Сумел бы нищий зарабатывать десяток фунтов в неделю, профессия его сразу вошла бы в ранг уважаемых. Реально глядя, нищий такой же бизнесмен, как остальные деловые люди, с тем же стремлением урвать где можно. Честью своей он поступается не больше основной части современников; он всего лишь ошибся – выбрал промысел, на котором невозможно разбогатеть.

Шикарная повесть. Совсем небольшая по объему, а столько мыслей разом пробуждает, столько переживаний рождает... Советую однозначно, но приготовьтесь: ее чтение легким и приятным уж точно не назовешь.

Часто бывает, что определённые книги стучатся в твою жизнь когда ты к ним не готов или находишься в скверном настроении, не совпадающем с выверенным танцем букв, ровно расставленным по страницам написанных слов. "Раз-два-три-раз-два-три..." - разносится эхом в твоей голове, а ты просто не можешь быть впечатлён чем-то большим, чем скука и желание, чтобы это скорее закончилось.

Ты вникаешь в суть этого ритма с перекосившимся взглядом, который вместо сути написанных слов, рассматривает стены, содержимое окна и погружается в скопище собственных мыслей. Подобные произведения в конечном итоге откладываются в долгий ящик, читаются через усилия, не принося всякого удовольствия и раздражают каждой описательной фразой, где ты с претензией сверлишь в бумаге огромную дырку совращающей ненависти к безумной затее прочесть эту уставшую суть. Так часто бывает в последнее время, когда современный читатель пресыщен множеством прочитанных классических книг и устал от однотипных конструкций сюжета с преодолением одинаковых трудностей и лицезрения перерождения главного персонажа.

В этой книге совсем другая конструкция и другое преодоление трудностей с выходом на счастливый исход общих страданий героя. Может только мне всё это показалось достаточно близким, потому что я и без авторских замечаний люблю подмечать жизнь прохожих, уделяя внимание наблюдением в гораздо большей степени, чем вдумчивое положение мыслей, касающихся лишь себя самого. Что тут говорить? Время для откровений. Мне это всё было безумно понятно и близко. В самой середине рецензии можно быть откровенным и признаться, что я сам испытывал подобные трудности в растянутых промежутках между сменами постоянных работ, которые затягивались месяцами, словно мой кожаный ремень, только в отличие от других людей, в обратную сторону, что свидетельствует о том, что я перестал употреблять пищу в достаточном количестве и стал слишком ярко-субтильным. К чему эти личные притязания? Всё дело в том, что иногда положение зависит не только от человека, его навыков и прочих вещей... И мне вдвойне противно, что мы оцениваем людей не по их личным качествам, а по рабочему месту и размеру жалования, что поступает каждый месяц на счёт, позволяя растянуть эту бренную жизнь. Может это просто потому что я бедный?

Довольно рефлексии, без прямого указания источника подобных мыслей. Вступление было продиктовано этим замечательным произведением, где многие читатели видят лишь маргинала, но проводя параллели, мне хотелось бы защитить себя, автора книги (повесть является биографической) и закрепить примерное положение героя, вспоминая слова одного великого художника, который при жизни жил за счёт своего кровного брата: "Видишь ли, бывают просто бездельники и бездельники, являющиеся противоположностью первым. Бывают бездельники по лени и слабости характера, по низости натуры; если хочешь, можешь считать меня одним из них. Есть и другие бездельники, бездельники поневоле, которые сгорают от жажды действовать, но ничего не делают, потому что лишены возможности действовать, потому что они как бы заключены в тюрьму, потому что у них нет того, без чего нельзя трудиться плодотворно, потому что их довело до этого роковое стечение обстоятельств; такие люди не всегда знают, на что они способны, но инстинктивно испытывают такое чувство: «И я кое на что годен, и я имею право на существование! Я знаю, что могу быть совсем другим человеком! Какую же пользу могу я принести, чему же могу я служить? Во мне есть нечто, но что?»

Это совсем другой род бездельников – если хочешь, можешь считать меня и таким.

Птица в клетке отлично понимает весной, что происходит нечто такое, для чего она нужна; она отлично чувствует, что надо что-то делать, но не может этого сделать и не представляет себе, что же именно надо делать. Сначала ей ничего не удается вспомнить, затем у нее рождаются какие-то смутные представления, она говорит себе: «Другие вьют гнезда, зачинают птенцов и высиживают яйца», и вот уже она бьется головой о прутья клетки. Но клетка не поддается, а птица сходит с ума от боли..."(с) Винсент ван Гог

Эти слова без устали резонируют в моей жизни и на протяжении всей повести автора. Можно на протяжении нескольких абзацев рассуждать о месте человека, его способностях везении, неудачах и ожидания светлой полосы, которая никак не наступит. Долго можно говорить о том, как не сдаваться и продолжать жить с незыблемой верой, что завтра всё поменяется. Но пока выходит думать о том, что денег хватит только на следующий месяц... Он пишет именно об этом, показывая тонкости стыда и выживания, препарируя чувства, отношения людей, потупленный взгляд, через попытки дожить до наступления лучших времён и запаха дешёвого маргарина. Возможно, в его словах скользит грязь от гиперболы, но жизнь, которую он показывает в своей повести, порой бывает более неприглядной и вызывать отвращение. Кажется, что я забежал вперёд, но я просто веду дальней тропой, чтобы передать атмосферу авторских мыслей и сосредоточить внимание на главных вещах. Теперь стоя у калитки я могу шагать прочь, оставив читателя у самой сути произведения, наполнив общий смысл количеством мелких деталей.

«Фунты лиха в Париже и Лондоне» (англ. Down and Out in Paris and London) — автобиографическая повесть Джорджа Оруэлла, изданная в 1933 году. Это первое крупное произведение Оруэлла и первое произведение, подписанное этим псевдонимом.

Повесть, основанная на реальных событиях в жизни автора, состоит из двух частей. В первой части описывается жизнь бедняка в Париже, где он перебивался случайными заработками, главным образом, работая мойщиком посуды в ресторанах. Во второй части описывается бездомная жизнь в Лондоне и его окрестностях.

История создания повести. 

Оставив свой пост полицейского в Бирме, Оруэлл решил стать писателем и в конце 1927 года, когда ему было 24 года, переехал в Лондон. Там он жил в съёмной комнате на Портобелло-роуд (англ. Portobello Road), собирая материалы для своего первого эссе, а также для второй половины «Фунтов лиха». Весной 1928 года он переехал в Париж и поселился по адресу 6 Rue du Pot de Fer в Латинском квартале. Там он работал над своими романами и опубликовал несколько статей в авангардных журналах.

В марте 1929 года Оруэлл серьезно заболел и вскоре после этого у него украли деньги из ночлежки. После этого то ли по необходимости, то ли для сбора материала, а возможно, и по обеим причинам он подрабатывал посудомойщиком в ресторанах. В августе 1929 года он отправил своё эссе в лондонский журнал «Адельфи [англ.]» (с 1927 — «New Adelphi»), оно было принято к печати, но опубликовано лишь в апреле 1931 года.

В декабре 1929 года Оруэлл уехал из Парижа и вернулся в Англию, отправившись прямо домой, в дом своих родителей в Суффолке. Позже он работал в Англии частным репетитором для ребенка-инвалида, а также предпринял дальнейшие смены видов деятельности, кульминацией которых стала работа на хмельных плантациях Кента в августе и сентябре 1931 года.

Держите всё сказанное в голове, если решитесь прочесть содержимое и будете поражены, как многие считают главного героя маргинальным лицом. 

Тематика бедности волновала автора и пускала зачатки, которые некоторым образом потом выразились в более художественном и в некотором смысле совершенном произведении "Да здравствует фикус!" Здесь повествование выглядит как попытки прожить на скромные суммы, описание последствий бедности, душевного состояния, связанного с поиском работы, ночлега и сдаче собственности в гнилые ломбарды. При чтении обратите внимание на третий пункт, который задаёт тон всему ходу мыслей и является отражением жизни подобных людей.

"Вообще, интересно – первые собственные ощущения бедняка. Предчувствовал, что рано или поздно это настигнет, ждал, робел, готовился, столько раз представлял, а в реальности все неожиданно. Думалось, простота – нет, поразительные сложности. Думалось, кошмар – нет, унылая серая скука. И та особая, чисто бедняцкая жалкость, которую для себя открываешь, поневоле учась всяческим мизерным уловкам, крохоборству.

Открываешь еще одну непременную спутницу нищеты – потаенность. Внезапно сброшенный на уровень шести франков в день, признаться в этом, разумеется, стыдишься, пыжишься притворяться, что все по-прежнему. Изворачиваешься враньем, оплетающим по рукам и ногам и плоховато помогающим. Перестаешь, например, отдавать белье в стирку, а на вопрос поймавшей тебя у подъезда прачки невразумительно бормочешь, и прачка, убежденная, что ты переметнулся к ее конкурентке, с этого дня твой вечный враг. Хозяин табачной лавки неотвязно интересуется, отчего ты стал меньше курить. Скапливаются письма, на которые хотел бы, да не можешь ответить, так как слишком дороги марки. И потом стол – пожалуй, гнуснейшая проблема. На время каждой трапезы уходишь якобы в ресторан и слоняешься, созерцая голубей Люксембургского сада. Провизию затем тащишь к себе тайком, в карманах. Питаешься хлебом с маргарином или же хлебом с вином, причем даже сорт продуктов определяется общим враньем. Хлеб вместо серого ты должен покупать ржаной, поскольку он хоть и дороже, зато круглый, то есть удобнее для контрабандной карманной доставки. На хлеб по франку в день. Иногда ради соблюдения декора приходится выпить стаканчик – соответственно нехватка пищи на шестьдесят сантимов. Белье становится ужасным, кончаются мыло и бритвы. Необходимо подстригаться, результат самостоятельных попыток столь дик, что бежишь к парикмахеру, возвращая достаточно приличный вид ценой дневного рациона. С утра до вечера ложь, и дается она недешево".

Автор детально разносит куда уходят деньги, на описание переживаний и прочие детальные вещи, которые отражают таинственный мир человеческой психологии и показывают умение тонко описывать изнуряющий быт. "Кому это может быть интересно?"- спросите вы и возможно, окажетесь правы, если учитывать, что книга плохо продавалась в первые годы и по сути не принесла ему популярности ещё несколько десятков лет назад, а подобные жизненные проблемы вас не касаются. Мне кажется, что она сможет послужить другим взглядом на мир и на вещи. Возможно, чтобы ценить собственный жизненный уклад или смеяться с неудач остальных в привычной манере, подвергая издёвке и упиваясь собственным превосходством. Здесь скрыта масса вариантов прочтения. Преодоление трудностей, периоды затяжной депрессии, безработица, воспоминания прошлых тёмных времён, осознание и подкрепление собственной важности, попытка сравнения или самоутверждения приправленная тонкой психологией и красивым авторским языком. Разве этого мало? Мне кажется, что вы придираетесь... Для меня этот труд точно стоит внимания, ведь в нём скрыты жизненные трудности, вера в их преодоление, ироничная ухмылка и след нелепой надежды на лучшую жизнь. Рекомендую к прочтению, но с принятием множества условий, указанных выше автором данной рецензии.

Постойте... У меня остался последний аргумент, спрятанный в рукаве потёртого пиджака, что способен склонить чашу весов в нужной пропорции.

Может быть после прочтения ваши мысли будут совпадать с автором книги?

"Я никогда уже не буду думать о бродягах, что все они пьяницы и мерзавцы, не буду ждать благодарности от нищего, которому я кинул пенни, не буду удивляться слабоволию тех, кого выгнали с работы, не буду опускать монеты в кружку Армии спасения, отказываться на улице от рекламных листовок и наслаждаться угощением в шикарных ресторанах. Начало есть. "Читайте хорошие книги!" (с) Джордж Оруэлл

Для меня читать «Фунты лиха в Париже и Лондоне» было настоящим наслаждением – я уже успела позабыть, что Оруэлл настолько изящен в своей сдержанной английской иронии. Несмотря на лаконичность и простоту языка повествования писателю всегда удается выразить через свою прозу всю глубину и важность поднимаемым им в тексте острых социальных проблем.

Джордж Оруэлл как ярый сторонник демократии и социализма всегда сосредоточен на проблемах общества, требующих решения как на государственном, так и на общечеловеческом уровне. В повести «Фунты лиха в Париже и Лондоне» он сосредоточился на проблемах самого незащищенного слоя населения – нищих и бездомных.

Оруэлл хорошо знал о чем пишет: с 1927 года в течение нескольких лет ему пришлось на своем собственном опыте познать все «прелести» полуголодного существования на грани бедности. Впрочем, слово «бедность» недостаточно полно выражает всю картину постигшего писателя бедствия – здесь более уместно слово «нищета». Нищета – это, когда тебе нечем платить за жилье, не на что купить еды, когда ты вынужден пойти в богадельную ночлежку, где люди спят буквально на голове друг у друга. И когда вынужден выслушивать лицемерные церковные проповеди, чтобы просто получить несчастный кусок хлеба, который позволит не умереть с голоду.

О всех трудностях на тернистом пути нищего, автор рассказывает без утайки и прикрас. История начинается в городе Париже, где писатель и его друг Борис оказываются без малейших средств к существованию: одному не заплатили за частные уроки, другого уволили после болезни, а новую работу быстро не найти.
Как ни удивительно, но, когда денежные средства окончательно и бесповоротно покинули карманы автора, он испытал нечто вроде успокоения. Думаю, всем знакомо это странное чувство облегчения, когда наши самые ужасные страхи, живущие в воображении, наконец-то претворились в жизнь, и уже можно не терзаться бесконечной тревогой.

И еще одно чувство, дарующее в нищете великое утешение. Думаю, каждому, кто узнал почем фунт лиха, оно знакомо. Чувство облегчения, почти удовлетворения от того, что ты на самом дне. Часто говорил себе, что докатишься, ну вот и докатился, и ничего, стоишь. Это прибавляет мужества.

Что же может предложить Париж тому, кто остался без каких-либо средств к существованию и нуждается в срочном заработке? Например, это должность плонжера в ресторане – черная и неблагодарная работа по 15 часов в сутки за сущие гроши. Вкусив все тяготы данной профессиональной деятельности, Оруэлл всерьез задумывается о целесообразности рабского труда плонжеров, которые в большинстве своем не имеют ни малейшей возможности сбежать из-под оков своей неблагодарной работы:

Плонжер – раб, причем раб никчемный, исполняющий тупую, в основном бесполезную, работу.

…просто людей подмяло будничной рутиной, отключившей сознание. Если бы плонжеры сохраняли способность думать, они давно бы создали профсоюз и бастовали, добиваясь лучших условий. Однако они не думают, досуга не имеют для подобных занятий. Их режим и делает из них рабов.

Такую безрадостную картину Джордж Оруэлл приправляет необходимым количеством юмора, чтобы сочувствующий читатель окончательно не впал в депрессию.

В рабочих помещениях «Отеля Икс» свежему глазу открывалась грязь вопиющая. По всем темным углам кафетерия присохла еще прошлогодняя гадость, а хлебница кишела тараканами. Я как-то предложил Марио истребить этих тварей. «Зачем убивать бедных букашек?» – укоризненно сказал он.

Также он иронично подмечает, что

Хлебно-маргариновая диета неплохо, надо сказать, лечит нервы.

Во второй части повести, где место действия переносится в Лондон, нам снова предстоит узнать новый для себя термин: торчок. И нет, это вовсе не наркоман, а временный приют для нищих и бездомных, по-простому – ночлежка. Кстати говоря, в Англии существовало очень странное правило: нельзя две ночи подряд приходить в одну и ту же ночлежку. Возможно, таким образом боролись с большим наплывом желающих получить пищу и кров хотя на одну ночь.

В полной мере социальный характер прозы Оруэлла проявляется в его стремлении усовершенствовать сложившуюся систему, сделав её наиболее функциональной и работающей для всех нуждающихся. В этой повести автор пытается переосмыслить опыт работных домов, которые внушали такой ужас людям, что они предпочитали ему смерть.

Работный дом не оставлял людям никакой надежды на лучшее будущее – семьи разлучались, даже совсем маленькие дети находились в отдельных от родителей помещениях, они не имели права видеться, покидать работный дом, труд был абсолютно бессмысленный и бесполезный, лишь бы только занять чем-то людей. Нравы царили жестокие – крики и рукоприкладство за малейшее отступление от дисциплины. По сути, люди превращались в бессловесных и безропотных рабов, напрочь лишенных всякого проявления индивидуальности.

Взамен жестокой и не решающей проблемы нищеты системы работных домов Оруэлл предлагал создать фермерское хозяйство на основе труда постояльцев приюта для бедных. Он считал, что нужно заинтересовать людей, и дать им почувствовать, что их труд приносит пользу и им самим, и обществу в целом. Тогда они будут мотивированы на результат, и фермерское хозяйство будет достаточно прибыльным, чтобы обеспечить достойную жизнь его обитателям.

Помимо острых социальных проблем в прозе Оруэлла находится место и размышлениям о различных культурных феноменах и явлениях. В «Фунтах лиха в Париже и Лондоне» писатель размышляет о матерных словах.

Вообще механика сквернословия, особенно английского, полна загадок. По глубинной природе брань иррациональна подобно магии, – собственно это же и есть род заклинаний. Вместе с тем очевидный парадокс: бранясь, желая потрясти и уязвить, мы произносим вслух нечто запретное (обычно из области сексуальных функций), однако, прочно утвердившись как бранное, выражение почему-то теряет смысл, благодаря которому сделалось бранным. Слово стало ругательным из-за определенного значения, но именно это значение утратило из-за того, что стало руганью. Тот же эпитет «е…й»: в прямом смысле он практически не используется и, хотя поминутно слетает с языка лондонцев, просто бренчит добавочным, абсолютно пустым звуком. Подобно быстро потерявшему подлинное содержание «пидору».

Так что, с Оруэллом заскучать точно не придется.

Но самая главная мысль, которую автор вложил в свое произведение – это несправедливое отношение общества к бедным. Их чураются, презирают, избегают, стыдят – давно сложился расхожий стереотип, что нищий равно пропащий, и что он сам заслужил такую судьбу. Но личный опыт, о котором Оруэлл не постеснялся рассказать в повести, показывает, насколько эти заблуждения беспочвенны. Не судите, да не судимы будете – вот как писатель предлагает относиться к беднякам. Понимание и сострадание – то, что точно никогда не будет лишним.

Кое-что, слегка хватив бедняцкого лиха, я усвоил. Я никогда уже не буду думать о бродягах, что все они пьяницы и мерзавцы, не буду ждать благодарности от нищего, которому я кинул пенни, не буду удивляться слабоволию тех, кого выгнали с работы, не буду опускать монеты в кружку Армии спасения, отказываться на улице от рекламных листовок и наслаждаться угощением в шикарных ресторанах. Начало есть.

Автобиографическое произведение "Фунты лиха в Париже и Лондоне" не сразу нашло отклик в издательских сердцах. Первая предложенная Оруэллом версия, которая содержала только парижский материал, практически сразу получила отказ от английского издательства. Через год та же участь постигла и обновлённую версию, содержащую лондонские главы. И лишь нужные знакомства и согласие автора подвергнуть рукопись некоторым исправлениям позволили "Фунтам лиха" выбраться на литературные просторы и заявить о себе.

Эта книга – гимн маргинальным элементам Парижа и Лондона. На примере своей книги Оруэлл показывает, что нищета – это не всегда человеческий фактор. Влияние геополитической ситуации, внешнегосударственных отношений, экономических предпосылок и т.д. неизбежно сказывается на спросе и предложениях рынка труда и уровне безработицы. Поэтому неудивительно, что во время описываемых событий, огромный поток людской массы остался не у дел, включая автора этой повести.

Здесь опять же существенная разница между жизнью главного героя в чужом Париже и практически "не жизнью" в родном Лондоне. И если в Париже мы наблюдаем его весьма скромные, но хотя бы оплачиваемые, успехи главного героя в карьере плонжёра, то в Лондоне его существование сводится к бродяжничеству из одной ночлежки в другую.

Оруэлл развенчивает миф о природе бродяжничества. И суммируя, можно сделать вывод, что бродяга – это не атавистический кочевник, но человек, чьи действия жёстко определены законом. Люди занимаются бродяжничеством отнюдь не по велению души, но в силу обстоятельств. Оруэлл подводит к этому довольно аргументированную базу, так как личный опыт позволяет дать объективную оценку.

В этой книге импонирует непринуждённость автора к трагизму ситуации в целом и его неприспособленность к ней в частности. Видимо, сила его настоящего писательского таланта в том, чтобы наглядно передать ту грань неосязаемого отчаяния, к которой он был неподготовлен. Но всё же в определённые моменты, когда, казалось бы, ниже дна падать некуда, автор находит силы и на иронически-язвительные замечания, и на самоиронию, и на механику сквернословия.

Эта книга – некое окошко в другую жизнь. Непристойную, порой гадкую, нищую, а зачастую и непереносимую. Но любая жизнь имеет право на существование, а в каждом бродяге живёт надежда на постоянство.

Лихо уж точно не в фунтах надо мерять в этой книге, а центнерами, тоннами - было бы сподручнее... ...
Книгу можно было бы смело отнести к пособиям по выживанию в Париже и Лондоне. Вся книга это перечень способов, или как сейчас модно говорить лайфхаки, выжить, заработать, переночевать, когда у тебя в кармане дыра и ветер гуляет.
Совсем недавно читала книгу о бездомных Парижа и вот теперь та же тема, но взгляд изнутри и на несколько десятилетий раньше.
Итак, Оруэлл нам покажет жизнь бездомных с двух сторон Ла-Манша. Как живут нищие, где живут, как питаются, как голодают, как ищут работу и ищут ли.
Оруэлл рассказал именно свой опыт, что он видел, как сам с такими же как он выживал. Когда и работы нет, пока или еще, уже и все вещи к скупщикам отнесли, уже все, что можно продано, а есть хочется. И вместо еды табак, если есть , и вода. А иногда и помойки. А еще нужно и за койку заплатить. Не заплатишь - выкинут на улицу. Есть социальные ночлежки, но во-первых, туда каждую ночь не походишь, раз в месяц только можно, там дадут конечно поесть похлебку - горячую воду с крупой, но для голодного и это спасение; дадут и место поспать- на полу, кроватей не предусмотрено; дадут и помыться. Ну как помыться. Ставят пару емкостей с водой, если успел в первых рядах проскочить, то относительно чистой водой сможешь умыться, а если не повезло, то если не брезгливый, мойся чужой грязью, или , если "чистюля", то ходи грязный. Есть и медицинский осмотр для нищих. Но на этом осмотре медицинскую помощь не оказывают, а только смотрят, есть ли больные оспой. Вот и весь медицинский контроль.
Оруэллу повезло и нашел работу в ресторане. И вот здесь лучше за обедом не читать, а особо впечатлительным лучше вообще не читать, иначе не скоро захотите в ресторан-кафе пойти. Подспудно будете вспоминать то, что Оруэлл вам расскажет. И поверьте, есть не захочется. По крайней мере, сегодня даже возле кондитерской нехорошие мысли в голову пришли, а из соседской кафешки я сегодня только вонь услышала(( И вообще, вокруг только грязь уже дня 3 вижу. Но это лирика.
Оруэлл очень подробно расскажет о работе плонжера при отеле. Плонжер - это чернорабочий, прислуга, почти раб, самый низший ранг, если можно так сказать, служащего.
Оруэлл нам расскажет о том, как выживал в Лондоне и как выживал в Париже. Да, именно автору в Париже было легче, так как была крыша над головой. А вот в Лондоне на собственном примере Оруэлл рассказал, как за 3 недели, пока он ждал обещанную работу, он стал бродягой. Но в целом в обоих городах жизнь нищих трудна. В любом случае мытарства Джорджа Оруэлла и его русского друга Бориса я нескоро забуду. Как считали каждую копейку, как заложили-перезаложили все вещи, о хитростях выкраивать каждую копейку, как обмануть других, чтоб не остаться голодным самому. И вечный поиск работы. Просто орды безработных. И о работах по 15-18 часов без выходных и проходных с постоянной недоплатой и откровенным издевательством...
Парижская часть мне больше понравилась.
Книга не то, чтобы потрясла, но равнодушной точно не оставила.

"...есть мир, он совсем рядом и он ждет вас, если вы вдруг окажетесь совсем без денег. Этот мир мне еще непременно надо будет изучить глубже и точнее. Я очень бы хотел узнать таких людей, как Марио, или Падди, или скулежник Билл не по случайным встречам, а близко, по-настоящему; я очень бы хотел понять, что же действительно творится в душах плонжеров, бродяг, постоянных жильцов набережной. Пока, конечно, мне приоткрылся лишь краешек нищеты.

Но все же кое-что, слегка хватив бедняцкого лиха, я усвоил. Я никогда уже не буду думать о бродягах, что все они пьяницы и мерзавцы, не буду ждать благодарности от нищего, которому я кинул пенни, не буду удивляться слабоволию тех, кого выгнали с работы, не буду опускать монеты в кружку Армии спасения, отказываться на улице от рекламных листовок и наслаждаться угощением в шикарных ресторанах. Начало есть."

Так написал в конце романа Джордж Оруэлл. Но мне очень хотелось бы узнать его мнение на сегодняшних нищих. Сейчас - это профессия. Когда нищий едет побираться на мерсе. Или когда в элитном доме у него есть квартира и дети учатся в частных школах, а сам папанька стоит на точке с протянутой рукой...
Оруэлл выделил несколько глав для размышлений и своих мыслей, что может и должно сделать государство, чтобы нищих было меньше, чтобы столько желающих работать нашли работу и приносили пользу обществу и чтобы их семьи не голодали, а дети имели возможность учиться. Ведь будь человек защищен правительством, будь действенны социальные программы, человек на падал бы так низко из-за своего бессилия перед нищетой.