Перекрестки

Попроси меня кто-нибудь описать "Перекрестки" Франзена тремя словами, я без долгих раздумий отвечу: шедевр критического реализма. Довольно редко случается читать современные романы на тему внутрисемейных отношений, которые могли бы конкурировать с уже написанными в 19-ом столетии. Флобер, Толстой, Бальзак, Тургеньев, - вершины столь великие, что кажутся уже не досягаемыми. Однако у Франзена получилось не только достичь уровня великих классиков, но и местами превзойти их, написать более сильную, значимую и гораздо более актуальную для современного читателя книгу. "Перекрестки" один из самых искренних художественных романов нашего века о человеческих взаимоотношениях, травмах, любви и вечных поисках себя и своего места в мире.

США, 1971 год, пригород Чикаго. Многодетное семейство Хильдебрандтов готовится отмечать рождество. Расс, пастор местной церкви и отец четырех чудесных, с оговорками, детишек, в преддверии праздника решает сделать себе духовный подарок - провести время с одной из своих прихожанок, в которую тайно влюблен. В то же время его жена Мэрион идет на очередной прием к психотерапевту: всю жизнь она винит и терзает себя за чудовищные проступки мужчин, которых почему-то оправдывает. Самоубийство отца, разбитое сердце, изнасилование, паршивый брак, - и все по ее вине (нет). Дети не лучше. Старший сын собирается бросить колледж и умчаться воевать во Вьетнам - подальше от своей возлюбленной и вопреки пацифизму отца; дочь Бекки, которая еще вчера была пай-девочкой и школьной звездочкой, начинает посещать христианскую молодежную группу и влюбляется в длинноволосого рокера, пытающегося пробиться на большую сцену (еще не самый худший вариант); пятнадцатилетний вундеркинд Перри в столь юные годы уже задает серьезные философские вопросы, запросто решает сложнейшие задачки по химии и чередует травку таблетками, стремясь при этом измениться в лучшую сторону. 

Если вы подумали, что это очередная история про ненормальную семейку с кучей проблем, недопониманий и взаимных обид, то да - так оно и есть. Франзен не придумал ничего нового, не сочинил  уникальную, неповторимую историю, не поднял новые, неизвестные или умалчиваемые ранее темы. Заслуга автора не в том, что он рассказал, а в том, как он это сделал. Франзен, словно психотерапевт, пишет анамнез семьи Хильдебрандов, рассказывает об их детстве, взрослении, влиянии религии на их жизни, - писатель буквально препарирует мысли и чувства вымышленных героев, выстраивает настолько сложные и в то же время достоверные отношения между людьми, что ненароком начинаешь путать реальность с художественным вымыслом. На протяжении всей истории автор заглядывает в голову к каждому из членов семьи и подробно рассказывает об их переживаниях, тщательно  описывает причины того или иного эмоционального состояния. Каждое событие, трудность или ссору читатель рассматривает с разных сторон, что позволяет взвесить и решить - чья позиция ему ближе, кто действительно виноват в конфликте и что к нему привело. По ходу чтения текста у меня несколько раз возникала ситуация, когда я откладывал книгу и задавал себе вопрос: почему и зачем он/она так поступил, что им двигало? И огромная заслуга Франзена в том, что каждый раз я находил ответ - вспоминал, что в детстве с ним произошло то-то, в юности она сделала это, а от матери услышала такое, что жизнь уже никогда не будет прежней. Вы словно находитесь в анатомическом театре и наблюдаете за тем, как хирург дергает за нервы и приводит тем самым в движение все тело. Единицы авторов способны на такой уровень проработки психологизма.

Расс с сильной тревогой осознал ее реальность, осознал, что она самостоятельная женщина, чьи решения и мысли никак от него не зависят. Ему словно на миг показали, каково это - быть Фрэнсис в любой день и час, жить своей жизнью, и увиденное восхитило его, но и напугало.

Не менее важны сами темы, которые автор поднимает. Во-первых, Франзен впервые за свою писательскую карьеру углубляется в проблему травмирующего религиозного воспитания. Почти каждый герой "Перекрестков" в той или иной мере пострадал от навязывания в детстве религиозных воззрений. Например, на поверхности лежит болезненное смирение Мэрион, корнями уходящее в католицизм. Внутри нее борются две личности: свободолюбивая девушка, полная стремления жить, быть красивой и счастливой, и покорная монашка, коей ей надлежало быть, исходя из суровых доктрин католической церкви. Это наиболее простой и явный пример из всех тех, которыми полнится книга. В США проблема религиозной фанатичности особенно актуальна и Франзен смело рассуждает о ней, показывает на примере Хильдебрандтов, как вера способна ломать и, наоборот, помогать людям. Надо отдать должное автору - в романе нет однозначного зла или добра, во всем можно найти и хорошие, и плохие стороны. Из этого вытекает еще одна немаловажная заслуга текста - его интересно обсуждать, интерпретировать, делиться читательским опытом с другими. Этим роман схож с "Анной Карениной" Толстого: неоднозначные герои, поступки, мысли, - каждая деталь требует тщательного изучения и осмысления - нет белого или черного - есть жизнь с ее бесконечными трудностями и радостями, которые формируют человека и делают его тем, кем он является.

Для католика вина – не просто чувство. Это неизбежное следствие греха. Объективное явление, которое Бог отлично видит.

Другая значимая и хорошо известная нашему читателю тема - идея всеобщей сопричастности. Франзен не зря описывает действия и переживания каждого Хильдебрантда по отдельности. Да, так мы можем понять и оценить поступки каждого персонажа, сделать свои выводы об их морально-нравственных качествах, лучше понять их мотивацию. Но это еще не все. Такая структура повествования позволяет увидеть, что любой поступок, любое слово может непоправимо воздействовать на человека, целиком поменять его жизнь. Вернулся с работы, пообщался с сыном о том о сем, вредных советов вроде бы не давал, ругать - не ругал, а что-то в твоих словах зацепило подростка, и он пошел за очередной дозой психотропных веществ, чтобы успокоиться и забыться. Прочитал проповедь, поделился божественной мудростью, а она оказалась настолько не к месту, что часть паствы обернулась в атеизм. Еще Федор Михайлович Достоевский заповедовал, что всяк во всем виноват и надо стремиться быть внимательнее к людям, особенно близким. Франзен успешно развивает эту идею и в очередной раз предлагает читателю задуматься о том, как каждый из нас ведет себя в обществе, и к чему могут привести даже самые незначительные слова и действия.

Сатана вовсе не обаятельный образованный искуситель и не забавный краснолицый демон с вилами. Сатана – беспредельная боль, уничтожающая разум.

О величии Джонатана Франзена говорить рано. Далеко не каждый его роман был столь же успешно принят читающей публикой. Закрепился ли автор на новом, высшем уровне мастерства, можно будет понять только после выхода следующей части трилогии о Хильдебрандтах. Однако поставить на обложку книги штамп "Великий американский роман" можно и даже нужно, потому что это как раз тот случай, когда ярлык весит не для красоты, а по делу.

Матушка, кровинушка ты моя, воистину всякий пред всеми за всех виноват, не знают только этого люди, а если б узнали – сейчас был бы рай!(Братья Карамазовы)

Франзен в этом романе не просто прекрасен. Он велик!

В большой семье священника Расса Хильдебрандта каждый несчастен по-своему. Расс ведет долгие торги с Богом в борьбе с «бесом в ребро» (беса зовут Фрэнсис Котрелл, она веселая - буквально - вдова, поймавшая Расса на прицел своего кокетства). Мэрион, жена пастора, пытается выбраться из крепкой хватки лишнего веса, который, как камень на шее, тянет ее прямиком в депрессию. Их старшие сын и дочь, Клем и Бекки, мучительно презирают своего отца за его лицемерную, на их взгляд, набожность и слабый характер, а средний сын на правах семейного гения растет снобом с дурными пристрастиями. И всех их, как желудочный грипп, объединяет тошнота друг от друга.

Если вы хотите увидеть у читающего человека на лице мучительную работу мысли, а то и настоящее страдание, спросите у него: «Если бы ты мог прочитать только одну книгу в год, какую бы ты выбрал?» Да простят меня все уже (и еще не) прочитанные в 2022-м романы, но я без колебаний отвечу: «Однозначно “Перекрестки” Джонатана Франзена». (В 2021-м, кстати, это был «Голландский дом»). Почему?

Потому что Франзен, как какой-нибудь истинный классик, который неподвластен времени, так как пишет о вечном и больном (вечно больном), дотянулся до невероятных глубин психики каждого их персонажей. Начиная с девушки, пребывающей в ажитации от первого поцелуя, заканчивая женщиной, которая носит в себе последствия всех поцелуев в ее жизни. Носит она их к психотерапевту, в тайне от мужа и детей, чтобы ко всем своим заботам не добавлять еще и осуждение за лишние траты.

Потому что я еще никогда не читала роман о семейных дрязгах с таким жгучим интересом, как обычно это бывало разве что с остросюжетными, местами нелепыми, но такими увлекательными триллерами. Каждый из Хильдебрандтов то и дело оказывался на перекрестке, где требовалось, как на сказочной дороге, сделать выбор (потерять коня или голову) куда (или с кем) двигаться дальше.

Потому что обаяние авторского слога действовало на меня, как свет фар на оленя. Я замирала на месте с книгой, широко раскрыв глаза. Такой вот эффект от яркого света большой литературы и писательского таланта.

Потому что Франзен - гений.

Давайте попробуем немного поговорить про литературу. Сегодня вот, буквально через несколько часов вручат Нобелевскую премию. Есть робкая надежда, что шведские академики, несуразно выборочные, простите за тавтологию, в своем выборе, все-таки сделают шаг навстречу более-менее большой литературе и вручат премию, например, Мишелю Уэльбеку. Харуки Мураками. Или, ну а вдруг, Стивену Кингу. Салмана Рушди тоже можно было добавить в этот список, но с ним сами знаете, что стряслось. Хочется все-таки литератора вне повестки. Но шведские академики, скорее всего, пойдут своей дорогой самурая. В очередной раз они докажут своим соседям по Мальме и Стокгольму, какие они интеллектуально неинклюзивные. И очередная награда уйдет Нгуги Ва Тхионго, или Гариэль Лутц, или Пьеру Мишону (Уэльбек, конечно, тогда заорет как следует). Почему так происходит - мы никогда не узнаем, наверное. Возможно, нобелевский комитет видит себя маленьким арт-хаусным фестивалем в Сан-Себастьяне. Может, в этом есть своя логика. Но, все-таки, для благого дела, не в обиду Тхионго или Мишону, Нобелевская премия должна чаще попадать в руки не широко известным в узких кругах, а признанным по всему миру, переведенным на все крупнейшие языки мастерам. Поэтому недавние успехи Исигуро и Льосы (ну как недавние - за 12 лет последних) меня всегда радуют. Я хотя бы точно знаю, не в обиду последнему танзанийскому лауреату, что это очень большие люди, которые дарят море эмоций бесчисленному количеству людей. Но, будем посмотреть, конечно, за Уэльбека и его токсичную извращенность (формулировка вручения должна быть такой, и никак иначе) я буду очень рад. Но давайте плавно перейдем к другому автору, который через 5-7 лет станет фаворитом премии у букмекеров и проиграет в 2031 автору нелинейной метапрозы из Экваториальной Гвинеи. Джонатан Франзен.

Сказать, что Джонатан Франзен вернулся не совсем верно. Он в целом то никуда и не уходил. Его «Безгрешность» появилась всего-навсего за 6 лет перед последним романом - Донна Тартт за это время придумывает только имя главного героя для своей будущей книги. Да, это не шутка, для больших американских романистов, которых в целом то немного, это абсолютно нормальные и рабочие интервалы в их творческом пути. Но почему тогда складывается такое ощущение, что Джо был не с нами. Ах да, «Безгрешность». Нет, она не была плохой книгой (плохие у Франзена только его сборники эссе, которые читать нужно, если у вас проблемы со сном), но было в ней что-то ненастоящее, повесточное. Ах да, ну и ощущения от чтения у нее были как будто вам прописали седативное, но смеха ради добавили туда какой-то порошочек, вызывающий чувство тревоги, беспричинную пассивную агрессию и усталость. О, смотрите, какой хорошенький щеночек сиба-ину, выложу-ка я его в Инстаграм черно-белой фотографией под музыку Радиохед - ну примерно так. Поэтому в будущем, когда шведские академики не вручат Франзену Нобелевскую премию, то он как-то проснется ночью и подумает «зря я «Безгрешность» такой душной написал». В общем, да, это произведение американского автора, друзья, можно аккуратно пропустить - точнее начните ее, дочитайте до середины и демонстративно бросьте (как моя бывшая). В мире литературы ничего не изменится, но вам тут же станет чуточку легче. Ваши интеллектуальные гештальты всегда закроют другие люди.

Не знаю, что чувствовал сам Джонатан Франзен после "Безгрешности" (да ничего, он сразу же поехал на Гваделупу разглядывать своих любимых птиц), но в глубине души он тоже все понял. Причем, понял две вещи - ему нужно вернуться к старой рецептуре (он это точно понял, даже если никому и не признавался), и второе - он хочет свой opus magnum. Не просто огромный роман, а трилогию огромных романов, объединенные одним сюжетом-концепцией. А собственно, кто ему мешает? Так на свет появилась A Key to all Mythologies - семейная сага о трех поколениях, разбитая на три романа, которые Франзен будет писать следующие 15 лет (это я закладываю на следующие две книги уже). То есть до 78 лет. Пам-пам-пам, Джо, ничего личного, просто не хочу, чтобы твои дети потом нашли «чудом написанную и зачем-то спрятанную отцом» третью книгу, на середине которой ты недовольно поморщишься и умрешь. No pressure, но птиц ты можешь посмотреть уже и пребывая в почетной старческой дымке. Может чуточку поднажмем, может, давай, хотя бы по 5 лет на книгу? Почему я тороплю Франзена? Все просто. Он опять написал шедевр. Я хочу прочитать еще два, если они конечно будут такими же, как «Перекрестки». Первый роман трилогии называется именно так.

Когда я начал читать «Перекрестки», я хмурился. Я переживал. Мне то тут то там чудилась «Безгрешность». Боже, Джо, неужели опять будет раздражающий и болезненно рефлексирующий протагонист, который во всем разочарован и ищет какие-то мельницы, с которыми он может сразиться (привет, Пип). Да, покорно соглашается Франзен, будет. Только поправка. Точнее, поправки. Точнее, «Поправки». Подождите со своим сюжетом, посмотрите на концепт и его реализацию. Джо нашел в серванте старые чертежи. Как он, наверное, сам удивился, как быстро и легко пошло дело. Как Франзен умеет работать с такой фактурой - ни для кого не загадка. Это обладатель черного пояса 7-й степени, единственный лауреат премии Толстого по толстовщине. Как он это делает - вот где загадка. Несчастные, задыхающиеся в семейном иле, травмированные домочадцы каждую страницу танцуют свой танец живых человеческих эмоций, отношений и тончайших связей. И хотя пара персонажей чуть-чуть гипертрофировано травмирована, но это все для пущего художественного эффекта, для более яркой катализации (word предлагает канализации – тоже пойдет) процессов (об этом чуть позже). По идее и по смыслу, кстати, работать не должно, ну знаете, когда актеры все переигрывают, получается шапито. Но нет, пропорции все соблюдены правильно. А даже если и не правильно, то вы же не жалуетесь, когда вам в Макфлури насыпают лишней шоколадной крошки? В смысле что такое Макфлури? А. Ну да. При этом, мы все знаем, что сюжет у Франзена иногда на полтона не строит и немного мешает работе с персонажами (литовская сюжетная арка в «Поправках» была эээ немного эээ ну вы поняли), но и тут все звезды сошлись - все герои получают натуральную, естественную и интересную сюжетную партию. А когда так сходятся звезды, то случается литературный парад планет - редкое, почти что сакральное таинство большого искусства.

Посудите сами, в книге пять самостоятельных персонажей (плюс один миньон для лакмусовых опытов с одним из героев), казалось бы (мне), ну пять линий не сдюжить (такие вопросы у меня появились после «Безгрешности», если честно, где Франзен не справился и с двумя). Вообще легко, причем самые, так скажем, противоречивые линии отца и матери Франзен в заключительной четверти произведения доводит до какого-то феноменального, правильного и естественного катарсиса. Честно говоря, может прозвучит слегка too much, но думаю, что заключительная сюжетная арка Расса и Мэрион - это лучшее, что написал Франзен вообще. Это живая, пульсирующая, очень травматичная для героев история; драма в ее лучших греческих традициях на современный манер. А линия Мэрион (это мама, да) звенит и отзывается как самый большой камертон для ваших сердечек вообще всю книгу. "Детские" арки - уверенно крепкие, опять же, естественные и понятные, все переживания и чаяния, проблемы юношеско-подростковой юдоли показаны с невероятным мастерством. На мой вкус, только чуть-чуть в конце выпал Клем (самый старший), но это скорее потому, что как только в книге появилась Южная Америка, у меня опять начались болезненные флэшбэки из «Безгрешности». Надо, конечно, с психологом обсудить эту проблему, уже пять лет не отпускает.

Есть еще одна вещь, которую я люблю во Франзене. Он, возможно, не самый талантливый на свете литератор, он не придумывает новые миры, не формулирует и не постулирует. Но пока у других красные кони купаются и висят часы на деревьях, Франзен с невероятной точностью и докторской дотошностью рисует портреты людей. Ой, звучит высокопарно, нет. Скорее ему дают какие-то старые кинопленки, половину из которых поела моль, а он сидит и скрупулезно все восстанавливает. Смотрит хронологию, отмечает нюансы, ведет тетрадь аккуратным почерком. А потом все аккуратно, но уверено монтирует в единое целое. Ничего сверхъестественного, но какая точность и какое исполнение. И какой результат.

Если уж совсем честно, Франзен уже написал свою трилогию. «Поправки», «Свобода» и «Перекрестки». Очень, кстати по-драйзеровски вышло, не находите? Так или иначе, это, что уж там, Толстой нашего времени. Да, с определенными нюансами, конечно: слишком иногда американский, слишком иногда, помните, я говорил, увлекающийся (иначе не объяснить, как Франзен мог связать в словосочетании слова "джиу-джитсу" и "хлорофилл"), с ужасными сценами секса (там правда пальма первенства давно у Апдайка, ну или у Глуховского, у которого сперма вроде пельменями пахла простите меня и прости меня господи). Да, кажется, что иногда Франзен где-то в компонентах иногда либо хватает лишнего, либо недосыпает, но в совокупности все равно - он знает свои рецепты, а мы нет. И оказывается, что в конце ты улыбаешься и киваешь головой, мол, да, именно так, Джо, все именно так. Безусловно, главный классический романист нашего времени. Автор, читать которого (хотя бы вышеобозначенную трилогию) абсолютно обязательно, если вы хотите немного вдохнуть в себя скучный, токсичный, противоречивый и в целом отвратительный мир человеческих эмоций и бытия. Звучит, как не самое лучшее занятие в наше время, но только дайте шанс, автор все дальше сделает сам.

Оставайтесь, пожалуйста, людьми и берегите себя. Надеюсь, что скоро опять увидимся.

Ваш CoffeeT