– Как безраздельно доминирующий вид планеты вы могли позволить себе потерять чувство реальности и забавляться абстракциями, – ответила она. – Пока все эти люди будут ожесточенно препираться, до многих из них дойдет, что проблема взаимодействия с гораздо более развитым биологическим видом отнюдь не так проста и что она становится со временем все более сложной.
Тогда неизбежно возникнут попытки расправиться с нами. Однако прошлой ночью мы уже показали, что случится с солдатами, если вы бросите их против нас. Если вы пошлете самолеты, они разобьются. Ладно, тогда вы вспомните, как это сделали русские, об артиллерии и управляемых ракетах, чья электроника нам неподвластна. Но если вы примените их, вы убьете не только нас. Вам придется уничтожить всех жителей Мидвича. Так что даже на обдумывание этой акции вам потребуется немало времени, а если она будет осуществлена, то какое правительство в этой стране сумеет пережить массовое убийство безвинных, даже если оно будет оправдано ссылками на высокую социальную окупаемость этого мероприятия? Партия, которая санкционировала бы такое дело, не только стала бы политическим трупом, но, даже если бы действия по ликвидации опасности оказались успешными, ее лидеров линчевали бы на месте во имя справедливости и искупления.
Она умолкла, и тогда снова заговорил мальчик:
– Детали могут не совпадать, но что-то в этом роде неизбежно будет происходить по мере того, как информация об угрозе, вызванной нашим существованием, начнет становиться всеобщим достоянием. Возможна даже такая курьезная ситуация, когда обе ваши партии станут бороться между собой за то, чтобы потерпеть поражение на выборах, лишь бы не формировать правительство, которому придется принимать меры против нас. – Он замолчал, долгим взглядом окидывая лежащий перед ним мирный сельский пейзаж, и добавил: – Это реальное положение вещей. Ни ваши, ни наши желания здесь роли не играют, хотя можно, пожалуй, сказать, что обеим сторонам даровано лишь одно стремление – выжить. Мы все, как видите, игрушки в руках жизни.
Стремление выжить сделало вас многочисленными, но умственно недоразвитыми; оно же сделало нас могучими в умственном отношении, но слабыми физически.
Теперь мы стоим друг против друга, и нам не дано знать, чем все это завершится. Жестокая ситуация для обеих сторон, но очень, очень древняя. Жестокость так же стара, как сама жизнь.
Да, есть робкие признаки смягчения жестокости – юмор и сострадание. Они-то, пожалуй, и есть важнейшие изобретения человеческого гения, но корни их пока очень слабы, хотя и обещают многое. – Он опять помолчал и улыбнулся. – Это мысль Зиллейби – нашего первого учителя, – заметил он как бы в скобках. – Стремление выжить, однако, куда сильнее этих чувств, так что кровавые игры вряд ли отменяются…