Потому что тогда, – принялся Стоунер объяснять самому себе, – все потеряло бы смысл. Все, что мы делали, все, чем мы были. Я почти наверняка не смог бы преподавать, а ты – ты тоже стала бы другой. Мы оба стали бы другими, изме