Бесстрастно, объективно он вгляделся в свою жизнь, и она показалась ему неудачной во всем. Он хотел дружбы, близкой дружбы, способной сделать его частью рода человеческого; у него было двое друзей, из которых один бессмысленно погиб, ничего не успев, а другой так отдалился сейчас, так глубоко погрузился в мир живых, что… Он хотел брака с его определенностью выбора, с его тихой связующей страстностью; он получил и это, но, получив, не знал, что с этим делать, и все погибло. Он хотел любви; и у него была любовь, но он ее не удержал, позволил ей кануть в хаос житейских случайностей. Кэтрин, подумал он. Кэтрин.
И он хотел быть преподавателем, хотел и стал; но он знал, всегда знал, что большую часть жизни слишком мало вкладывал в это дело огня. Он мечтал о некой цельности, о некой беспримесной чистоте – а обрел компромисс и тысячи изматывающих мелочей обыденщины. Он уповал на мудрость – а обрел за все эти годы лишь невежество. “И что еще? – думал он. – Что еще?”
“А чего ты ждал?” – спросил он себя.