Данная монография вышла в серии «Современное востоковедение» и представляет собой исследование в сфере социальной антропологии на базе собранного автором этнографического материала. Ввиду особенности темы, обилию японских терминов и т.п. не берусь рекомендовать её широкому кругу читателей.
Однако для востоковедов и всех, кто заинтересован лучше понять некоторые особенности японского менталитета, а также больше узнать о ритуальных практиках в Стране восходящего солнца, книга окажется весьма познавательной. Если оставить за скобками небольшую вводную часть со ссылками на другие научные работы и прочими «атрибутами жанра», основное содержание не просто увлекательно изложено (спасибо переводчику/редактору — грамотным русским языком), но порой даже цепляет эмоционально, чего совершенно не ожидаешь от подобного рода нонфика.
Основные выводы автора сводятся к тому, что, во-первых, религиозную деятельность японцев не стоит связывать с какой бы то ни было институональной конфессией, будь то буддизм или синтоизм. Самих японцев несильно заботит, какому именно из божественных сущностей они молятся или ставят таблички. Главное, что в обществе, где не принято открыто выражать эмоции (в том числе вербально, произнося слова поддержки или одобрения), святилища, храмы, буцудан и камидана — это чуть ли не единственный контекст, в котором приемлемо выражать заботу о близких.
Один из способов думать об этом — рассматривать японскую религию как фрейм, посредством которого люди организуют свои мысли и эмоции, относящиеся к другим людям. Это способ показать заботу и связь с другими людьми.
Выражение омаири — это способ показать любовь, привязанность, дружбу или просто обозначить, что человек признает свою связь с другими посредством того, что думает об их благополучии, выражает эту идею через исполнение ритуала.
Книга содержит множество любопытных примеров подобного поведения (от самых простых, когда вместо вербального выражения чувств — фразы «Я тебя люблю» — мать покупает сыну омамори, чтобы помочь подготовиться к вступительным экзаменам в университет, — до более «специфических», о которых вы почитаете сами), а также подробно рассказывает о самих религиозных практиках, объясняя соответствующие японские понятия. Большой интерес представляют выдержки из бесед с японцами, с которыми у автора установились доверительные отношения.
Не секрет, что современная японская молодежь в массе уже не желает подчиняться патриархальным японским традициям, даже понятие семьи в японском языке теперь имеет отношение скорее к нуклеарной семье, как на Западе (муж с женой и их несовершеннолетние дети), — а не к традиционной восточной семье, где под крышей одного дома проживают сразу три, а то и больше, поколения. Чисто по-человечески меня очень зацепило, в какой ужас современных японских женщин приводит сама мысль о том, чтобы жить под одной крышей с родителями мужа. Некоторые респондентки даже заявили, что ни за что не вышли бы за мужчину, если бы знали заранее, что тот — старший сын в семье (ведь именно на него в первую очередь ляжет ответственность следить за «родовым гнездом»). Как только появляются маленькие дети, свекрови заставляют невесток как можно быстрее выйти на работу — чтобы, получив дом/семью в своё полное владение, беспрепятственно навязывать юным умам своё видение мира воспитывать внуков так, как они считают правильным. Молодые семьи отчаянно сопротивляются такому положению дел, но и беспомощных стариков не бросают без присмотра — потому в современных японских домохозяйствах вместо одного большого дома зачастую можно встретить несколько отдельных строений (что, впрочем, никак не мешает старшему поколению «заглядывать в гости» и без спросу наводить свои порядки в отсутствие хозяев).
Тем же старикам, чьи дети/родственники проживают в отдалённых районах, определённые ритуализированные действия — в компании таких же пожилых людей — дают возможность по-прежнему чувствовать себя вовлечёнными в общественную жизнь, что, в свою очередь, благотворно сказывается на их ментальном и физическом здоровье. Наверное, отчасти это можно сравнить с совместными занятиями йогой или фитнесом (естественно, сюда напрашивается и китайская гимнастика цигун), когда общий укрепляющий (ободряющий?) эффект зависит не только и не столько от самих физических упражнений.
Это напомнило мне один из забавных эпизодов книги Майкл Нортон - Эффект ритуала. Магия простых действий – от привычки к ритуалу :
Стоит упомянуть и о росте популярности Атеистской церкви Сиэтла, где атеисты собираются в воскресные дни, чтобы получить от похода в церковь все лучшее: стать частью сообщества, подумать, попеть — только без той части, где про Бога. По окончании службы прихожане садятся в круг и передают друг другу «говорящего кролика». Тот, кто в данный момент держит в руках игрушку, может поделиться с остальными своими мыслями и чувствами. Официальная миссия церкви, прибегающей к подобным ритуалам, заключается в том, чтобы предоставлять преимущества религиозного сообщества, не вызывая у людей «когнитивного диссонанса», к которому приводит вера в сверхъестественных существ.
Будучи человеком, максимально далеким от «магического мышления» и каких бы то ни было традиционных ритуалов, религиозных или светских, я категорически не согласна с выводами и обобщениями Нортона, но после прочтения книги о японских ритуальных практиках мне стала понятнее его идея о том, что «ритуалы служат эмоциональными генераторами» (правда, я по-прежнему убеждена, что это работает лишь для определённого типа людей, а вовсе не для большинства).
Но вернёмся к «Практике заботы». В книге соблюдён идеальный баланс между наполненным специфическими деталями содержанием и доступностью его изложения. Текст читается легко, но не выглядит легковесным. В отличие от Нортона, Джон Трафаган не занимается подменой понятий, не подгоняет примеры под свою теорию, меняя местами причину и следствие. Приведённые им истории как минимум дают пищу для размышлений, кроме того — лично для меня в новом свете предстали некоторые сцены из японской классики (в том числе из литературы 20 века).
Единственное «но»: сложно сказать, до какой степени представленные материалы актуальны на момент 2025 года. Всё-таки Трафаган проводил свои «полевые исследования» во второй половине девяностых, а за последние десятилетия мир немало изменился. Скажем, многие современные молодые китайцы на полном серьёзе практикуют даосизм, хотя ещё в 2007—2008 годах сложно было такое представить. Наверняка определённые изменения (необязательно в сопутствующем направлении) произошли и в японском обществе — всё-таки уже выросло целое поколение!
Буду продолжать знакомиться с книгами серии, хотя далеко не все труды изданы на таком же высоком уровне.