В 1453 году, или спустя 900 лет после кончины Юстиниана I, Константинополь пал перед полчищами язычников. «Никогда не случалось раньше и никогда больше не случится события ужаснее», – отметил один греческий летописец. На самом деле он стал свидетелем события великого исторического звучания. Никто в Европе не был к нему готов; оно потрясло весь христианский мир. Это событие коснулось не просто государства: наступил конец самому Риму. Наконец-то пришло избавление от цивилизации, унаследованной от классического Средиземноморья; если кто-то видел в этом такую же глубокую перспективу, как записные энтузиасты, которые обнаружили в нем возмездие за разрушение греками Трои, то на самом деле речь шла о прекращении существования традиции, насчитывавшей две тысячи лет. И если абстрагироваться от языческого мира эллинской культуры и Древней Греции, тогда тысяча лет христианской империи в самой Византии производила достаточное впечатление, чтобы видеть в ее кончине нечто глобальное по масштабу, подобное сдвигу земной коры