в такие моменты мы понимаем (здесь сокрыты наши глубинные потребности), что скала времени есть не что иное, как любовь, здесь и сейчас, в этих сомкнутых руках, в этом слепом молчании, когда голова приникает к груди, – и это молчание, после спрессованной вечности,