Зритель чувствует присутствие художника – поначалу способного на почти детские жесты, а впоследствии сильного, зрелого мужчины, который опустошает собственное тело, вычерпывает из него жизненные соки, словно затем, чтобы запечатлеть на полотне доказательство своего фи