Пайпер

Я познакомилась с Шарлоттой восемь лет назад на одном из самых холодных катков в Нью-Гэмпшире, когда мы одевали наших четырехлетних дочерей, как восходящих звездочек, ради сорокапятисекундного выступления в зимнем ледяном шоу нашего клуба. Я ждала Эмму, чтобы зашнуровать коньки, пока другие матери отчаянно затягивали волосы дочерей в тугие пучки и повязывали ленточки сверкающих костюмов на запястья и щиколотки. Они болтали про распродажу рождественской упаковочной бумаги, которую устраивал ледовый клуб для сбора средств, и жаловались на мужей, которые не зарядили видеокамеру. Шарлотта держалась в стороне от этого хвастливого соревнования, пытаясь убедить очень упрямую Амелию завязать длинные волосы.

– Амелия, – говорила она, – твой тренер не пустит тебя на лед в таком виде. Все должны соответствовать требованиям.

Шарлотта выглядела знакомой, но я не помнила, где встречала ее. Я протянула ей несколько шпилек и улыбнулась:

– Если нужно, у меня еще есть супергель для волос и корабельный лак. Мы уже не первый год в нацистском ледовом клубе.

Шарлотта рассмеялась и взяла шпильки:

– Им всего по четыре года!

– Очевидно, если начать позже, то не о чем будет говорить на сеансе терапии, – пошутила я. – Кстати, я Пайпер. Гордая и дерзкая мать чемпионки по фигурному катанию.

Она протянула руку:

– Шарлотта.

– Мам, – сказала Эмма, – это Амелия. На прошлой неделе я рассказывала о ней. Она только переехала.

– Мы переехали из-за работы, – объяснила Шарлотта.

– Твоей или мужа?

– Я не замужем, – сказала она. – Я новый кондитер в «Каперсе».

– Вот откуда я тебя знаю. Читала о тебе в журнальной статье.

Шарлотта покраснела:

– Не верь всему, что говорят в прессе…

– Тебе стоит гордиться собой! Я вот не могу даже испечь по рецепту Бетти Крокер, ничего не напутав. Но в моей работе это и не требуется.

– А чем ты занимаешься?

– Я акушер-гинеколог.

– Что ж, преклоняю голову. Когда я работаю, женщины набирают вес. А когда ты работаешь, они его теряют.

Эмма заметила на костюме дырку.

– Мой костюм свалится, потому что ты не умеешь шить, – упрекнула она меня.

– Он никуда не свалится, – вздохнула я, потом повернулась к Шарлотте. – У меня не было времени зашивать костюм, и я заклеила швы.

– В следующий раз, – сказала Шарлотта Эмме, – я зашью и твой костюм, когда буду делать это для Амелии.

Мне понравилось, что мы так быстро подружились. Нам было суждено стать сообщниками преступления, родителями-бунтарями, которых не волновало мнение общественности. Как раз в этот момент в дверном проеме появилась голова тренера.

– Амелия! Эмма! – прикрикнула она. – Мы все вас ждем!

– Девочки, вам лучше поторопиться. Вы слышали, что сказала Ева Браун.

Эмма нахмурилась:

– Мамочка, ее зовут мисс Хелен.

Шарлотта засмеялась и, когда девочки поспешили на каток, сказала:

– Ни пуха ни пера! Или так говорят только на обычной сцене?

Не знаю, можно ли заглянуть в прошлое и увидеть, подобно скрытым символам, вплетенным в карту сокровищ, путь, который указывает на твой пункт назначения, но я много раз вспоминала тот момент, когда Шарлотта пожелала удачи. Помню ли я это из-за твоего рождения? Или же ты родилась благодаря этому напутствию?

Роб склонился надо мной, раздвигая мои ноги, целуя меня.

– Мы не можем, – шепнула я. – Эмма еще не спит.

– Она не войдет сюда…

– Ты этого не знаешь…

Роб уткнулся лицом в мою шею:

– Она знает, что мы занимаемся сексом. Если бы мы этого не делали, ее бы не было на свете.

– А ты бы хотел думать о том, что твои родители занимаются сексом?

Роб скорчил мину и откатился от меня:

– Хорошо, ты убила весь настрой.

Я засмеялась:

– Дай ей десять минут, пусть уснет, и я снова разожгу это пламя.

Он подложил руки под голову, уставившись в потолок:

– Как думаешь, сколько раз в неделю занимаются сексом Шарлотта и Шон?

– Не знаю!

Роб взглянул на меня:

– Конечно же знаешь. Вы, девчонки, любите о таком болтать.

– Во-первых, нет, не любим. А даже если и так, я не стану любопытствовать, как часто моя лучшая подруга спит с мужем.

– Да, конечно. То есть ты никогда не смотрела на Шона и не думала, каково это – переспать с ним?

Я приподнялась на локте:

– А ты?

Он заулыбался:

– Шон не мой типаж…

– Очень смешно. – Я перевела на него взгляд. – Шарлотта? Серьезно?

– Ну… знаешь… просто из любопытства. Даже Гордон Рамзи должен иногда думать о «Биг Маках».

– Значит, я сложное блюдо для гурманов, а Шарлотта как фастфуд?

– Плохая вышла метафора, – признался Роб.

Шон О’Киф был высоким, мускулистым, физически развитым, в противоположность худощавому, как у бегуна, телосложению Роба, с его ухоженными руками хирурга и страстью к чтению. Одна из причин, по которой я влюбилась в Роба, – он больше обращал внимание на мой ум, чем на ноги. Если бы я даже захотела закрутить с кем-нибудь вроде Шона, то желание быстро бы угасло: после стольких лет болтовни с Шарлоттой я знала его слишком хорошо и не считала привлекательным.

Но упорство Шона также распространялось на его родительские качества: он был помешан на своих девочках, а еще яростно оберегал Шарлотту. Роб больше отличался рассудительностью, чем стихийной нерациональностью. Что значит быть объектом такой безудержной страсти? Я попыталась представить себе Шона в постели. Носит ли он пижамные штаны, как Роб? Или ходит без белья?

– Ого, – проговорил Роб, – я и не знал, что ты можешь покраснеть до самых…

Я натянула одеяло до подбородка:

– Отвечая на твой вопрос, я даже не уверена, что раз в неделю. Учитывая рабочий график Шона и заботы о Уиллоу, они, возможно, даже не ночуют в одной комнате.

«Странно, что мы с Шарлоттой не обсуждали секс», – подумала я. И даже не из-за дружбы. Все же я была ее гинекологом – медицинское анкетирование содержит вопросы о том, есть ли у пациента проблемы во время соития. Спрашивала ли я ее когда-нибудь об этом? Или пропустила, потому что вопрос казался слишком интимным для подруг? Секс был просто способом получить желаемое: ребенка. Но что теперь? Счастлива ли Шарлотта? Лежат ли они с Шоном в кровати, сравнивая себя со мной и Робом?

– Так, давай подумаем. Мы с тобой в одной комнате по ночам. – Роб склонился надо мной. – А что, если нам объединить усилия?

– Эмма…

– Уже сладко спит. – Роб стащил с меня верх пижамы через голову и принялся разглядывать. – У меня тоже есть несколько грез…

Я обхватила его руками за шею и медленно поцеловала:

– Все еще думаешь о Шарлотте?

– О какой еще Шарлотте? – пробормотал Роб и поцеловал меня в ответ.

Раз в месяц мы с Шарлоттой ходим в кино, а потом в бар под названием «Пещера Макси» – место, чье название меня абсолютно развеселило, учитывая гинекологический подтекст, хотя уверена, что сам Макси об этом не догадывался – седовласый рыбак из Мейна, который, когда мы впервые заказали шардоне, сказал нам, что у них такого пойла не бывает. Я тащила Шарлотту на сеанс, даже когда показывали кровавые фильмы с драками или подростковые комедии. В остальное время она редко выходила из дому.

Гордостью Макси был его внук Мус, полузащитник, которого выгнали из колледжа из-за скандала с жульничеством. Он стал работать у деда барменом три года назад, когда вернулся домой, взвешивая все «за» и «против», и так никуда и не уехал. Представьте себе мускулистого блондина ростом шесть футов шесть дюймов с сообразительностью кулинарной лопатки.

– Держите, мэм, – сказал Мус, передавая светлый эль Шарлотте, которая практически не глянула на него.

Сегодня с Шарлоттой что-то было совершенно не так. Она пыталась отложить нашу назначенную встречу, но я не позволила бы. Последние несколько часов подруга вела себя рассеянно и отстраненно. Я попыталась объяснить это заботами о тебе: процедуры с памидронатом, переломы обоих бедер, операция со штифтом – голова у нее была совершенно забита, а я собиралась немного отвлечь ее.

– Он тебе подмигнул, – сказала я, когда Мус отвернулся к другому посетителю.

– Ой, да брось! – сказала Шарлотта. – Я слишком стара для флирта.

– Сорок четыре – это те же двадцать два.

– Да, поговорим, когда ты будешь моего возраста.

– Шарлотта, я всего на два года моложе тебя! – Я засмеялась и сделала глоток пива. – Боже, мы такие жалкие! Он, возможно, думает: «Эти тетки такие бедолаги, я могу помочь им, лишь притворившись, что они хотя бы немного сексуальны».

Шарлотта подняла бокал:

– Выпьем за то, чтобы наши мужья не были слишком молоды, чтобы арендовать машину в «Херц».

Именно я познакомила твоих родителей. Думаю, это естественное желание женатого человека найти пару своим незамужним и холостым друзьям. Шарлотта не была до этого замужем – отец Амелии употреблял наркотики, пытался завязать во время беременности Шарлотты, но безуспешно, после чего уехал в Индию с семнадцатилетней стриптизершей. Когда меня за превышение скорости остановил симпатичный коп без обручального кольца на пальце, я пригласила его на обед, чтобы познакомить с Шарлоттой.

– Я не хожу на свидания вслепую, – сказала мне твоя мать.

– Тогда прогугли его.

Через десять минут она позвонила мне и взволнованно объяснила, что Шон О’Киф был педофилом, недавно выпущенным на свободу. Через десять месяцев Шарлотта вышла замуж за другого Шона О’Кифа.

Я наблюдала за тем, как Мус ставит бокалы на барную стойку, как свет играет на его мускулах.

– Как у вас дела с Шоном? Уже убедила его сделать это?

Шарлотта вздрогнула, чуть не перевернув бокал с пивом:

– Сделать – что?

– Операцию со штифтом для Уиллоу. Алло, ты здесь?

– Точно. Я забыла, что рассказала тебе об этом.

– Шарлотта, мы общаемся с тобой каждый день. – Я внимательнее посмотрела на нее. – Ты уверена, что все в порядке?

– Мне просто нужно выспаться, – ответила она и, опустив голову, посмотрела на пиво, провела пальцем по краю бокала, и тот запел для нас. – Знаешь, я кое-что читала в больнице, один журнал. Там была статья о семье, которая подала в суд на больницу, после того как их сын родился с кистозным фиброзом.

Я покачала головой:

– Меня бесит это перекладывание ответственности. Повесь вину на другого, чтобы самому стало лучше.

– Вдруг кто-то другой и впрямь виновен.

– Это дело случая. Знаешь, что скажет акушер, если у пары родится ребенок с КФ? «У них больной ребенок». И это не оценка, а констатация факта.

– Больной ребенок, – повторила Шарлотта. – Так ты подумала и обо мне?

Иногда я позволяла себе сболтнуть лишнего, как сейчас, не задумываясь, что Шарлотта заинтересована в этой теме не с теоретической стороны. Мои щеки загорелись.

– Я не говорила о Уиллоу. Она…

– Идеальная? – с вызовом ответила Шарлотта.

Но ты и была такой. Ты могла состроить самую забавную рожицу Пэрис Хилтон, пропеть алфавит наоборот, а черты твоего лица напоминали сказочного эльфа. О хрупких костях я вспоминала в последнюю очередь.

Внезапно Шарлотта пошла на попятную:

– Прости. Мне не следовало этого говорить.

– Нет, ты права, мой рот не должен открываться, если мозг занят чем-то другим.

– Я просто очень устала. Давай закончим на этом. – Когда я привстала с барного стула, она покачала головой. – Оставайся, допей пиво.

– Давай я провожу тебя до машины…

– Пайпер, я уже большая девочка. Правда. Забудь, что я говорила.

Я кивнула. И на свою голову, так и сделала.