Цитаты из книги «Мой бывший бывший. Книга 2»

Денис Витальевич, – Ветров говорит негромко, но этот его тон – это концентрат самых ядовитых веществ в мире, – может, вам сходить в… – взгляд Яра касается Маруськиной макушки, и он все-таки удерживается в рамках приличных посылов, – в сестринскую. Там, наверное, у вас найдется компания посимпатичнее меня. Наш с вами волшебный диспут о дате моей выписки можно отложить до завтра. Хирург сатанеет. Да, это очень знакомое мне выражение лица. Выражение лица любого врача, столкнувшегося с Ярославом Ветровым. Почему-то он их особо не любил и обходил при случае по широкой дуге, благо его здоровье обычно позволяло ему такую роскошь. Я только очень сочувствую этому мужику. Недолго. Ровно до той секунды, когда он сквозь зубы роняет. – В реанимации вы были терпимей, Ярослав Олегович… Блин, еще пара таких выражений, и я сама этому эскулапу путевку в реанимацию организую. Пусть полежит, отдохнет, порадует персонал своей сговорчивостью.

я пока не требую от тебя менять фамилию, отчество, переезжать ко мне и менять жизнь. Но… Позволь тебе помочь, для начала. Тебе, маме, Маше… Сама понимаешь, возможности у меня имеются. – Пока не требуешь? – я многозначительно хмыкаю. – У меня нет слов, чтоб описать, как же это "пока" обнадеживает, Дмитрий Алексеевич. По красноречивому взгляду, устремленному мне в лоб, я понимаю, что Кайсаров прекрасно видит, что именно мне досталось от него. Мой дивный характер, разумеется! И кому как не “папочке” им наслаждаться?

Зубы чистить быстро, – я щелкаю мелкую по носу. – Я строю поезд, – Плюшка упрямится, как и всегда, когда суровая реальность отнимает у неё время от чего-то интересного, – мне его дедушка подарил. – Дедушка? – как хорошо, что Маруська еще не умеет различать полутона, это слово у меня конкретно так выходит сквозь зубы. Дедушка! Из-за этого вот волшебного персонажа в моей жизни происходит лютый трэш, отцовских обязательств он не выполнял даже по выходным, а тут зашел такой с утра к мелкой, и оп – дедушка. Катился бы этот дедушка…

На каждого из вас у меня уже есть достаточное количество компромата. Кроме, пожалуй, тебя, дружок, – Козырь разворачивается к Павлику, – но сегодня ты попался на горячем. Мне тебя не хватало для полной картинки, прям чувствовал, что в расстрельном списке одного мудака не хватает. Кто-нибудь хочет мне покаяться в своем предательстве? Кристина, у вас самоотвод, даже рот не открывайте. Павлик вскидывает глаза, пылая такой безграничной надеждой… – Правда, это вам никак не поможет, разве что карму почистите.

Мы находим в ней достоинство? – хладнокровно интересуется японец. – Она себя уважает. Она верна своим принципам. Она – профи в своем деле. Это всегда интригует, возьми себе на заметку. И тихонько рядом со мной Яр поскрипывает зубами. Милый, ты уже определись, кого ты тут ревнуешь, Кристиночку или меня! Лучше её! А я – уже почти обиделась.

Я, если честно, надеялся на несколько иное развлечение, – шепотом сознается Яр, – мне доложили, что камеры на нашем этаже отключены, и я… Он не договаривает словами, ограничившись очень красноречивой игрой бровей. Очень понятно, между прочим. – Ветров! – я округляю глаза, хотя на самом деле и мне тоже хочется рассмеяться. – Ты не хочешь стыд поиметь? в кои-то веки? – Стыд? – Яр с иронией приподнимает бровь. – Стыд я поиметь не хочу, спасибо. Ты мне гораздо интереснее.

Клингер же снова притягивает к себе бокал, делает из него один глоток и продолжает меня томить своим молчанием. Мафиозная мать, чтоб её. – Не мучайся, Ветров, я ждала суда, – тихонько и будто слегка в сторону роняет Светлана, снова оставляя у меня ощущение, что все мои мысли у неё как на ладони. И нужно сказать, она единственный человек из мне знакомых, который действительно может сказать такое. – Я предполагала, что ты предложишь Вике мировое соглашение, – продолжает Светлана неторопливо, – или отказ от части иска. Или что ты предпочтешь прыгнуть с моста, но не разочаровывать меня. Я немножко фыркаю, находя последний вариант слащавым и негодным, но все же переспрашиваю.

Иго-го, блин! Но оказывается, ужасно сложно взять и подумать, сказать: “Нет”, на простую просьбу покатать, высказанную семилетней козочкой с твоими глазами. А умильные рожицы она умеет строить отличные. Ой, не завидую я парням, что попадут под её очарование лет через двенадцать. Не завидую не только потому, что Мария Ярославовна будет вить из них веревки. А потому что я для их отстрела, наверное, заведу дробовик…

Поднял, глубоко втянул в себя “бодрящий” запах нашатыря, скривил еще более кислую физиономию и снова опустил руку с ваткой. – Ник! – произношу я громким шепотом и укоризненно указываю ему взглядом на это средство приведения в себя, намекая, что эту штуку от носа обычно не убирают. Ник же косится на меня взглядом раненого Цезаря и продолжает строить из себя несломленного героя, который ни в каких нашатырях не нуждается. Он и так прекрасно сидит. Ну и что, что с заметным креном в левую сторону? Господи боже, ну почему, почему я не взяла с собой сковородку? Какой незаменимой вещью она бы оказалась в этом путешествии. Сколько темных головушек я просветила бы…

Только бы не сделать еще хуже. Как показывает практика, в этом направлении дно не достигается никогда. Хуже можно делать абсолютно всегда.