Джейн Каунти: Сразу после того, как я схватила микрофонную стойку, в голове у меня мелькнуло: «Не попади по голове, не попади по голове, ударь куда-нибудь ниже, так, чтобы просто избавиться от него, только не убей его!»
Но когда Уэйн вытащил статую Христа и начал плеваться куриной кровью, исполняя «Storm the Gates of Heaven», и затем в финале песни разбил эту статую Христа, разразилась буря.
Мне кажется, что никто из группы не знал, что мы играем в католическом колледже, и еще мне кажется, никто в колледже не думал, что Уэйн — трансвестит. Зрители совершенно охренели. Они не понимали, что за хуйня происходит и что им теперь делать.
Мне больше всего на свете хотелось познакомиться с Большим Диком Манитобой. Так что мы создали журнал Punk, чтобы иметь возможность потусоваться с Dictators.
Потом, когда человек теряет терпение, они ищут другого, кто еще может пожалеть их. Так я провел ТЫСЯЧИ ночей, разговаривая с Джонни о проблемах джанки, ТЫСЯЧИ ночей за все эти годы.
С ребятами было сложно иметь дело, потому что и Джонни, и Уолтер, и Джерри — все они были джанки.
Джонни Роттен был сказочно талантлив и мог полностью контролировать зрительный зал. Но у него не было души. Он просто не обрел ее. Он не проникся рок-н-роллом.