– Какой он мужественный, – восхитилась мать, когда мы возвращались в дом. – Человек старой школы.
– Так бы ему и сказала, – подал голос Ларри, растягиваясь на диване и беря в руки книжку. – Больше всего гомики любят, когда им говорят, какие они мужественные.
– Ты о чем? – надев очки, подозрительно спросила мать.
Ларри опустил книжку на колени и озадаченно на нее посмотрел.
– Гомосексуалисты любят, когда им говорят, какие они мужественные, – терпеливо повторил он, как если бы разговаривал с тупым ребенком.
Мать продолжала на него таращиться, пытаясь понять, не является ли это очередным его розыгрышем.
– Уж не хочешь ли ты мне сказать, что он… что этот мужчина… что он из этих?
– О господи, мать, из кого ж еще! – вышел он из себя. – Отчаянный педик. По-твоему, почему он умчался в Афины? Да потому что завел роман с семнадцатилетним красавчиком-киприотом и теперь боится оставить его одного.
– Ты хочешь сказать, – у Марго округлились глаза, – что они друг друга ревнуют?
– А то нет, – отмахнулся от нее Ларри, возвращаясь к чтению.
– Потрясающе. Мама, ты слышала? Оказывается, они ревнуют…
– Марго, прекрати! – приструнила ее мать. – Не будем углубляться в эту тему. Ларри, я одно хочу понять: как ты мог его пригласить, зная, что он… э-э… что он с отклонениями?
– А почему нет? – удивился Ларри.
– Хотя бы о Джерри подумал, – возмутилась мать.
– О Джерри? – переспросил он. – Джерри-то здесь при чем?
– Как при чем? Ларри, ты меня просто расстраиваешь. Этот человек мог оказать на мальчика дурное влияние, если бы они проводили вместе время.
Ларри вздохнул, положил книгу и, сев поглубже, внимательно посмотрел на мать.
– Последние три утра, – сказал он, – Джерри давал Свену уроки природоведения в оливковой роще. И не похоже, чтобы это роковым образом отразилось на ком-либо из них.
– Что? – взвизгнула мать. – Что?
Я решил, что пора уже мне вмешаться. В конце концов, Свен мне нравился. Я рассказал, как вскоре после своего приезда он заглянул в мою комнату и в какой восторг его привела моя коллекция. Полагая, что один новообращенный стоит десятка святых, я взялся показать ему мои любимые места. И каждое утро мы отправлялись в оливковую рощу, где Свен, лежа на животе, мог часами следить за муравьями, деловито снующими с травинками на спине, или наблюдать за лукообразной самкой богомола, откладывающей на камне защитную оболочку яйца, или заглядывать в паучий колодец-капкан, шепча себе под нос «Чудесно! Чудесно!» в таком восторге, что у меня сердце готово было растаять.
– Знаешь, дорогой, – сказала мне на это мать. – В будущем, если ты захочешь взять с собой на прогулку кого-то из друзей Ларри, предупреди меня заранее.