Уф, ну и книга попалась на этот раз. Такая, когда надо читать в один присест, иначе, с перерывами, приходится прямо-таки заставлять себя к ней возвращаться. Зато, как вернёшься, сложно оторвать взгляд от страниц; подгоняешь себя быстрее вперёд, пока не наткнёшься на очередную гнусность, после которой внутренний голос категорично говорит: "не-не, это уж чересчур, на сегодня хватит". И так неделя в неделю, пока не признаешься себе, что тебе мерзко и тошно, что весь доселе прочитанный сплаттерпанк не идёт ни в какое сравнение.
Повествование ведётся от лица двенадцатилетнего Дэвида, который, судя по всему, по прошествии лет, всё ещё считает себя не соучастником, а жертвой обстоятельств. И, да, из-за него подо мной сгорел стул, потому я буду максимально к нему предвзята. Дэвид, вроде, парень неплохой на первый взгляд. Ну, подворовывает в местном магазинчике, попивает пивко, покуривает, с кем не бывает? Вряд ли подобные увлечения удивят нас, выходцев из маленьких российских глубинок. Сильнейшую антипатию вызывает его нарочитая отстранённость от происходящих событий, наивность, тупость, бесхарактерность. С ума сойти! В подвале пытают девку до смерти, а он разглядывает пыль на полках и сетует на большое количество грязной посуды в раковине! Постоянно хотелось его придушить, ей-богу.
По соседству с Дэвидом живёт мать-одиночка Рут и трое её отпрысков. Рут из тех мамаш, кто придерживается принципа "само как-нибудь вырастет", и, вместо того, чтобы воспитать из своих малолетних отморозков приличных людей, проводит скучные будни напротив телевизора (вот она, злокачественная опухоль американского общества!) с банкой пива в руках и сижкой в зубах, на речитатив кроя отборной бранью всё вокруг и в особенности свинтившего муженька. Как понимаете, обстановка в доме не самая благонадёжная. Зато Рут пользуется популярностью среди соседской шпаны, ведь позволяет называть себя по имени и даже иногда даёт хлебнуть пивка. Короче говоря, настоящий непререкаемый авторитет для лишённых критического мышления юных мозгов. Ох, как отвратительно это аукнется.
В дом к Рут попадают Мег и Сьюзан, девочки четырнадцати и девяти лет соответственно, потерявшие в недавней аварии обоих родителей и сами чудом выжившие. Новоявленная опекунша с ходу возненавидела обеих, а девочки, подавленные личным горем, и не думают защищаться от её нападок, надеясь, что ситуация решится сама собой. Увы, конфликт изо дня в день разгорается с пущей силой. Больше всего не повезло Меган, ведь она уже почти сформировавшаяся женщина. Молодая, здоровая и красивая, она вызывает у зачахшей Рут неконтролируемую агрессию. И, поверьте, эта ненависть проявит себя самым страшным образом.
Начнётся всё просто, с мелких бытовых склок, которые затем трансформируются в вербальные унижения. А потом, по капле, добавится рукоприкладство. Толчок здесь, пощёчина там. И вот Мег лежит на земле, и бьют её уже ногами. Соседские дети, да и собственные Рут, замерев, смотрят во все глаза, возбуждаясь от безнаказанности и власти. Для них это всего лишь игра со сложными, непонятными правилами. Как же это не может быть игрой? Тем более с собственной матерью в главной роли? Ведь старших нужно слушаться. В этом и заключается главная роль ребёнка — в повиновении. И если авторитет не останавливается, заходит всё дальше и дальше… что же, наверно так и нужно? наверно так и правильно? Можно отключить мозги, совесть, жалость, или что там ещё есть, можно превратиться в зверей (Рут разрешила!) и, захлёбываясь слюнями, щекотать, шлёпать, колоть, резать, рвать, жечь, топить и насиловать безвинную маленькую девочку. Потому что Рут разрешила.
Кетчам через главного героя Дэвида прекрасно передаёт вот эту колеблющуюся, пограничную мораль. Конечно, двенадцатилетний не может адекватно оценивать происходящую вокруг него жесть. Он в ней живёт всю жизнь. Всю его сознательную жизнь Рут и её отпрыски были друзьями и примером для подражания. Если лупит — значит, есть за что. Запирает без воды в подвале? Ну, наверно, Меган совершила нечто крайне плохое. Сама виновата. И, если не сбегает (привязанная, ага), значит понимает, что виновна.
Ужасно и смешно одновременно наблюдать, как Дэвид спокойно воспринимает бесчеловечные пытки над девчонкой, стирая и удаляя своё представление о ней как о живом существе и личности. Он её перестаёт замечать, как стоящую в углу тумбочку. И только тогда, когда Дэвид ощущает, как флюгер коллективной агрессии понемногу начинает поворачивается лично в его сторону, его вдруг озаряет (да ладно, неужели?!!), что эти долгие месяцы они все вместе подвергали ребёнка невыносимым мучениям. Но на этот раз именно трусость не позволяет ему рассказать обо всём родителям и полиции. Его собственная шкура всё ещё превыше чужой жизни. Дэвид знает страшное слово — "соучастник". Да и к родителям нет никакого доверия: они почти в разводе и совсем не обращают внимания на сына. Что остаётся Дэвиду, как не плыть по течению? Лишённый правильных моральных установок, не понимающий границ дозволенного и подсевший на грязные зрелища в подвале, он спохватится, когда будет уже слишком поздно.
В чём сила книги? В том, что она до безобразия правдива. Я имею ввиду не только реалистичную основу сюжета — печально известное убийство Сильвии Лайкенс в 1965 году. Так много фильмов и книг о подростковой жестокости снято и написано, столько экспериментов, вроде Стэнфордского и Милгрэма, было проведено, но человечество всё никак не может перебороть в себе эту дикарскую тягу к садизму и беспрекословное повиновение альфе в стае. Кажется, это и вправду тупик. Если в 50-60-е годы дети запирали детей в подвалах и жестоко измывались над ними, а сейчас устраивают массовые расстрелы, то… что изменилось?