Цитаты из книг автора «Джеймс Кори»

В клетке находились двое детей: мальчик лет семи или восьми и девочка, которую уже можно было назвать подростком. Глаза сплошь черные, зрачок поглотил и радужку, и белок. Девочка, встав, подошла к передней пластине клетки. Кожа у нее была с сероватым оттенком. Двигалась девочка почти нормально, но, остановившись, застыла в ужасающей неподвижности. – Что… – Элви осеклась, не зная, как закончить вопрос. Она слышала фразу «мурашки по коже», но до сих пор считала ее фигурой речи. – Это были Александр и Кара Биссеты – при жизни, – произнес Кортасар. – Дети из первой научной экспедиции, отправленной на Лаконию еще до того, как верховный консул переместил сюда своих сторонников. Мальчик погиб при несчастном случае. Девочка вскоре после того отравилась, съев какое-то местное растение. Вот что получается, когда мертвое тело оставляют среди ремонтных дронов. Ну… иногда. Они не всегда берутся чинить, но уж если берутся… – Он кивнул на мертвых детей. – Получается вот это. – Я вас не знаю, – сказала девочка. – Меня зовут Элви. – А я Кара. Вы тоже будете делать нам больно? «О, – думала Элви, – какого хрена! Мне плевать, какой ценой. Только бы выбраться отсюда, а уж я найду способ никогда, никогда не возвращаться». – Первоначальные тела умерли около двадцати лет назад, – продолжал Кортасар. – Эти восстановленные из них артефакты статичны. – То есть они навсегда останутся детьми? – Да. Они всегда будут напоминать незрелые человеческие особи, – сказал Кортасар, – однако не в точности. Их строение и химия большей частью совпадают со строением и химией исходных тел, но чрезвычайно стабильны. Теломеры не укорачиваются. Митоз повторяется до бесконечности. Не возрастает количество старых клеток и бляшек. Имеется пара дополнительных механизмов иммунного ответа и кое-какие любопытные структуры. Прекрасная работа. – Поразительно… – Слово упало с губ Элви как камень в колодец. Мертво и гулко.

Кара прошлепала по мощеной дорожке, сквозь слезы все: дом, небо, деревья – расплывалось, как во сне. Где-то поблизости прозвучал голос Ксана, ему отозвался его приятель Сантьяго. Кара не стала прислушиваться. В прохладный сухой воздух внутри помещения она вошла, как в иной мир. Лучи света, пробиваясь в окна, высвечивали пыль. Только здесь бегом бежавшая от самого пруда Кара замедлила шаг. Мышцы горели, огромные, как океан, ужас и горе забили ей горло, и когда вошла мать – ростом выше отца, темноволосая, застегивая на шее ожерелье из смолы и стекла, словно в гости собиралась, – Кара просто молча протянула ей тельце птицы-мамы. Она не смогла даже попросить о помощи. Мать отвела ее на кухню и села перед ней и птицей, пока Кара сквозь всхлипы выкашливала свое понимание случившегося. Она чувствовала, что выходит все всмятку: птицы, собаки, птенцы, хлеб, – но ей надо было выбросить это из себя, и она надеялась, что мама разберет. И ей тогда объяснит. Вошел испуганный, с круглыми глазами Ксан, погладил сестру по плечу, утешая. Мать улыбкой попросила его выйти. Сантьяго возник в дверях и растаял – любопытствовал и не хотел выдавать этого. Трагедия притягивает. Наконец слова у Кары иссякли, и она замолчала, чувствуя себя совсем пустой. Будто сдулась. Сдалась. Трупику птицы-мамы на столе было все равно. Смерть отняла у птицы ее мнение. – Ох, малышка моя, – произнесла мама Кары. – Как жаль. – Это из-за меня, да? – спросила Кара. – Это я ее убила, разве нет? – Ты не хотела. Это вышло случайно. Просто случай. – Но я читала в книжке, – сказала Кара. – Птиц кормят хлебом. В книжке старушка гуляла в парке и кормила. И они не умирали. Все было хорошо. Мать взяла ее за руку. Это было непривычно, но Кара понимала, что, будь она помладше – хотя бы как Ксан, – мама бы ее обняла. А теперь она уже большая девочка, больших не обнимают. А за руки держаться можно. – Это не птицы, маленькая. Мы их так называем, потому что они чем-то похожи на птиц. Но у настоящих птиц перья. И клювы… – Таких я никогда не видела. Мама глубоко вздохнула и выдохнула улыбку.