Читая в книжном клубе книгу У. Стайрона "Выбор Софи", для более глубокого понимания текста, нам посоветовали прочитать рассказ Джеймса Джойса "Мертвые", который входит в сборник "Дублинцы" и, который уже не одну неделю не отпускает мои мысли и заставляет меня возвращаться обратно к рассказу и переосмысливать его. Прочитав "Мертвые" и закрыв книгу я даже расстроилась, ведь это Джойс и где мое озарение, переход на новый уровень и вообще где моя седьмая пядь во лбу? Написала в чат, что рассказ поверхностный, ничего не означающий и "где же те самые Мертвые?" *наверно, я ждала рассказ про то, как зомби захватили Дублин и гуляют по его улицам.* Во время выгула собаки в тот день, я забыла наушники и осталась со своими мыслями наедине и начала размышлять о рассказе и почему Джойс выбрал именно это название.
Так о чем же собственно рассказ "Мертвые"? Каждый год три тетушки (мисс Кэйт, мисс Джулия и их племянница Мэри-Джейн) устраивают крещенский ужин и приглашают на него одних и тех же гостей, готовят одни и те же блюда, танцуют, поют, ах да и честь резать гуся выпадает каждый год на их племянника Габриэля. Тетушки живут в прошлом - весь год только лишь в предвкушении этого главного события - и единственно о чем они волнуются в настоящем - это, чтобы крещенский ужин прошел превосходно и желательно превзошел предыдущий. Во время ужина мы наблюдаем за гостями, за их разговорами, танцами и мыслями, а сцены застолья расписаны Джойсом так детально и ярко, что эффект присутствия за этим столом достигался на 100%, потому что главная цель автора - наша сопричастность.
Жирный подрумяненный гусь лежал на одном конце стола, а на другом конце, на подстилке из гофрированной бумаги, усыпанной зеленью петрушки, лежал большой окорок, уже без кожи, обсыпанный толчеными сухарями, с бумажной бахромой вокруг кости; и рядом – ростбиф с пряностями. Между этими солидными яствами вдоль по всему столу двумя параллельными рядами вытянулись тарелки с десертом: две маленькие башенки из красного и желтого желе; плоское блюдо с кубиками бланманже и красного мармелада; большое зеленое блюдо в форме листа с ручкой в виде стебля, на котором были разложены горстки темно-красного изюма и горки очищенного миндаля, и другое такое же блюдо, на котором лежал слипшийся засахаренный инжир; соусник с кремом, посыпанным сверху тертым мускатным орехом; небольшая вазочка с конфетами – шоколадными и еще другими, в обертках из золотой и серебряной бумаги; узкая стеклянная ваза, из которой торчало несколько длинных стеблей сельдерея. В центре стола, по бокам подноса, на котором возвышалась пирамида из апельсинов и яблок, словно часовые на страже, стояли два старинных пузатых хрустальных графинчика, один – с портвейном, другой – с темным хересом. На опущенной крышке рояля дожидался своей очереди пудинг на огромном желтом блюде, а за ним три батареи бутылок – с портером, элем и минеральной водой, подобранных по цвету мундира: первые два в черном с красными и коричневыми ярлыками, последняя и не очень многочисленная – в белом с зелеными косыми перевязями.
Каждый герой в рассказе мертв, хоть и фактически живой. Показанные Джойсом недосказанность, непонимание и пропасть между людьми, навеивает мысли о безысходности. Каждый носит в своей душе своих "мертвых": воспоминания, травмы, прошлые события, которые невозможно отпустить. И вот каждый герой носит их с собой, садит рядом за стол, ложится с ними спать и никуда от них не может убежать. И так по кругу, всю жизнь проживают как мертвые. В конце рассказа супружеская пара и их диалог в очередной раз доказывают, что можно жить с человеком годами рядом и не знать о нем толком ничего.
Рассказ в 60 страниц, а мысли роятся в голове до сих пор и эти извечные вопросы жизни в моменте и проработке своих «мертвых» остаются актуальными как тогда так и сейчас.
Финальная сцена со снегом, который засыпает всех: и нас и наших мертвых - просто шедевральна ️
и снег легко ложился по всему миру, приближая последний час, ложился легко на живых и мертвых.
