Цитаты из книги «Девственницы-самоубийцы»

Сестрам Лисбон было тринадцать (Сесилия), четырнадцать (Люкс), пятнадцать (Бонни), шестнадцать (Мэри) и семнадцать (Тереза).

Мистера Бьюэлла мы нашли за соседней дверью, в спальне, обставленной по-аскетически просто. На полке красовалась фотография первой жены, которую он любил с момента развода

Бердс воспользовалась цитатой из Уолта Уитмена, которую мы еще долго шептали друг другу: «Все идет вперед и вперед, ничто не погибает. Умереть – это вовсе не то, что ты думал, но лучше»

Из этого своего «исследования» она вынесла одну находку, которой особенно гордилась, – песню группы «Круэл Крукс» Поверь мне, – лишнее…

Мы упоминаем здесь обо всем этом только для того, чтобы показать наглядно: даже учащиеся колледжей (которым в принципе ничто не мешает в любой момент напиться или отвести душу в любовной связи) так или иначе лишают себя жизни. Вообразите теперь, каково же приходилось сестрам Лисбон, запертым в собственном доме, где нельзя было включить на полную громкость любимые записи или побаловать себя травкой.

Зима – сезон алкоголизма и отчаяния. Сосчитайте-ка пьяниц в России или самоубийц в Корнелле.

исследовать самую потаенную пазуху нашего тела и, ощупывая ее, замереть перед реальностью собственной анатомии: два голубиных яйца, притулившихся в хрупком гнездышке, с тянущимися к ним и от них хрящеватыми трубками. В этом едва обозначенном на картах месте, среди естественных сгустков и комочков, нам необходимо обнаружить бесцеремонных захватчиков, посягающих на наше здоровье. Мы и представить себе не могли, сколько там шишек и бугорков, пока не пустились на их поиски. И вот лежим на спинах, выясняя, что там внутри; содрогаясь от отвращения, мы отдергиваем руку, чтобы, отдышавшись, пощупать снова, – а семена смерти таятся до времени в запутанных недрах тел, дарованных нам Создателем.

Раздававшиеся в ночи вопли дерущихся или спаривающихся кошек, их вечные концерты уверили нас в том, что мир – это одно сплошное чувство, которое царит там и тут среди особей, его населяющих; агония одноглазого сиамского кота ничем не отличалась от страданий сестер Лисбон, и даже деревья купались в самых разнообразных ощущениях.

Небо потемнело, день пошел на убыль, так что вскоре мы оказались в непреходящем мраке, единственным способом определить время в котором оставался вкус собственной отрыжки: по утрам отдающий зубной пастой, а по вечерам – тушеным мясом из школьного кафе.

«Для большинства людей, – писал он, – самоубийство подобно игре в „русскую рулетку“. В барабане револьвера крутится только одна пуля. С сестрами Лисбон все иначе. Их револьвер был заряжен полностью. Одна пуля – давление в семье. Другая пуля – генетическая предрасположенность. Еще пуля – неблагоприятный исторический момент. Еще одна – неумолимый рок, тянувшая их вперед инерция