Поначалу меня мучила совесть оттого, что я не мог запомнить их имена, их лица. Я говорил себе: ведь они же люди! И мой долг – сохранить хотя бы память о том, как они умерли. Но их было так много… И все-таки я не хотел привыкать к равнодушию. Потому что худшее, что может случиться на войне, хуже самой смерти, которую эта война несет с собой, – это привычка к смерти…