Отзывы на книги автора «Дональд Калшед»

Задумалась только, как же собрать в единое целое все важные мысли, полученные при чтении этой книги, как в углу экрана выскочило уведомление об очередном письме Бизнес Молодости под заголовком "Если ты давно ищешь способ выхода" - в голове тут же созрел ответный вопрос "а разве не ищем мы на самом деле способ входа?" - снова задумалась. Увы, мы часто пытаемся избежать или уйти от чего-то, не задумываясь, что на более раннем этапе вышли из состояния гармонии, целостности, баланса, продолжая находиться в которых даже не оказались бы теперь перед угрозой - никто не объяснил нам этого, увы... Конечно, существует как "мотивация к", так и "от", но практически всегда можно избежать формирования того, от чего придется уходить - опасности, столкновения со страхом, болью и стыдом, конечно. Всё, с чем мы сталкиваемся в этой жизни, - неслучайно, оно притягивается к нам закономерно - и кармой можно объяснить, и выборами, и, чаще всего, нашей личностной структурой: среди компонентов, иногда превратившихся во фрагменты, сложно перечислить всё. Однако, однозначно можно определить зависимость повторения ситуаций и ролей в жизни человека от его травматизации в детстве: обесценивание, нарциссизм или "мертвость" родителей, их неумение любить и принимать ребенка отдельной личностью - пока не будет проработано, а не вытеснено и отделено от собственного опыта, продолжит повторяться, однако.

В контексте этой проблематики Дональд Калшед стал одним из ученых, которые попытались найти действительно эффективный способ исцеления от психологических травм детства. Мне кажется, этот вопрос даже сегодня, при наличии множества разных исследований, остается открытым и весьма актуальным - недаром буквально нередко в комментариях в психологических группах к постам ФБ с вопросами к специалистам часто мелькают фразы от таких же клиентов относительно их уверенности, что искалеченное детство нельзя исправить. Много объяснений можно этому найти: "не обращался, но осуждаю", попался шарлатан, воспитали/убедили (семья, значимое окружение) с такими убеждениями. Но, именно им, в первую очередь, наверное, и стоило бы прочесть труды Калшеда, который как никто другой правдиво и откровенно, но все же аккуратно, открывает глаза на то, чем может обернуться обыкновенная раздражительная материнская реакция на искреннее желание ребенка поделиться своей радостью, к примеру. Сам автор напоминает, что совсем не обязательно, что такие моменты способны стать триггером для возникновения травмы. Вот только, откуда любой из нас может знать, что именно в случае с его ребенком все пройдет незамеченным и не ранит малыша так. что он прекратит быть истинным собой, возможно навсегда, - такой уверенности быть просто не может, вот...

Во второй своей книге (кстати, я бы не стала уж очень сильно разделять ее с первой частью) "Травма и душа" Дональд концентрируется на существовании двух миров - внутреннего с переживаниями и внешнего с фактическими событиями. Вовсе не нужно иметь психиатрический диагноз, что попасть в первый - наоборот, именно он олицетворяет собой прислушивание к собственным чувствам, телу, осознанию как ты ощущаешь и переживаешь то, что происходит снаружи тебя в мире. Плохо, когда у человека происходит уход в какой-либо один из двух этих миров - крайности это всегда плохо. Получая психологическую травму в детстве, человек, поскольку ребенок еще не умеет справляться с тем, что вызывает боль, не обладает инструкцией и ресурсами для этого, нередко диссоциируется. Нет, это не та степень диссоциации, когда возникает множественная личность (в большинстве случаев, по крайней мере) - вовсе нет. Но это припрятывание той невинной детской части себя, так называемой, регрессировавшей, которая не смогла справиться с болью, которая испытывает стыд, ощущая себя заслужившей все издевательства, обесценивание, уничижение, непринятие и отталкивание, т.е. заслужившей случившийся ад. Что же остается, если доступ к изначальной, так сказать, личности у человека закрыт, что? Остаются прогрессировшие обломки от того, что родилось, - асбстрагировавшийся от этого опыта, часто перенявший роль обидчика, но при этом бессознательно жаждущий повторения травмирующей ситуациии, чтобы наконец выпустить на волю заключенную невинность, некто. Получается, с одной стороны в авангарде выступают защитные механизмы, которые ни в коем случае не позволяют окунуться в пережитую боль во избежание ада, а с другой такие же бессознательные силы постоянно толкают человека на повторение пройденного - данный диссонанс не только не позволяет личности быть настоящей собой, а и разрывает ее на две части даже при помощи нарушения связи между правым полушарием, отвечающим за метафоричность, чувственность, ощущения сомы и внутренних переживаний, и левым, позволяющим обработать опыт, осознать и проанализировать внешние воздействия, - вечное метание получается!

Рассматривая эту центральную идею диссоциации травмированной личности, Калшед старается охватить все возможные ее грани и интерпретации - он обращается к анализу сновидений, как базовому подходу в своей практической деятельности; активному воображению; сказкам "Маленький принц" Экзюпери (опять - как хорошо, что никогда не была особой фанаткой истории - Франц видит в ней инфантилизм и пуэрство, Дональд - сплошняком детали пути травмированного), "Девушка-безручка" Гримм, "Злой волк" Харпер, "Божественной комедии" Данте и индейской легенде "Малышка с обгоревшим лицом"; биографии К.Юнга, как человека в значительной степени повлиявшего на двумерное рассмотрение состояния травмированных благодаря подобному личному опыту; концепциям Винникота, Кохута, Тастин, Кляйн, Биона, Эдингера, Гротштейна, Симингтона и т.д., и т.п.

Если поначалу я сама замечала сходство многих симптомов травмированности, анализируемых автором в этой научной работе, с нарциссизмом, то в какой-то момент и Дональд Калшед начал обращаться к истории этой болезни, все больше подчеркивая этим единую природу формирования и наиболее частое проявление реакции на нее у людей. Не все раненные - нарциссы, но у каждого есть раздутые нарциссические черты. Ведь травма не однократна, как хотелось бы думать, - на протяжении всей жизни, пока не произойдет исцеление, она прокручивается не просто в ощущениях, проигрываясь в поведении самого человека и окружающих его людей, а и на уровне работы головного мозга. Страдание должно стать для клиента его личным переживанием - он должен осознать, что это часть его жизни, она должна иметь свое "место в сердце", после чего ему наконец удастся отпустить боль, оставив в прошлом и пойти в будущее с не только встроенными в историю пережитого событиями и чувствами, но и освобожденной половиной себя, умеющей любить и справляться с горем, быть спокойной и многомерно ощущать и внешнее и внутренне одновременно - себя и мир! А профилактикой детской травмы обязано быть умение любить детей и после того, как они становятся реальными людьми, открывая рот, обретая личное мнение, демонстрируя собственные потребности и поведение - любить их, не владея ими!

"Травма вызывается не только внешними событиями. Психика переводит внешнюю травму в самотравмирующую внутреннюю "силу", которая сперва является защитной, но в конце концов превращается в саморазрушающую. Когда архетипические защиты берут верх над травмированной психикой, их благие поначалу "усилия" предохранить неразрушимый личностный дух превращают их из "системы самосохранения" в "систему самоуничтожения".

...
Книга заставила задуматься над инкарнацией человека в мире.
Что, если мы не люди, которые должны быть как боги, а боги, у которых с разной степенью успешности получается быть людьми.
Потому что архетипическая защита (а я бы сказала, как везде в психоанализе, те же феномены, но выраженные не столь резко, можно наблюдать у сравнительно здоровых людей) - это то, что включается в ответ на реакцию личностного духа "я не хочу здесь быть, это опасно".
А личностный дух в терминах юнгианства - это та самая душа, что спускается с неба и стремится достичь полной реализации, Самости. Но при получении такого сигнала (либо серьезная психологическая травма, либо кумулятивная, т.е. сборная из маленьких моментов, например, когда ребенка не принимают таким, какой он есть, за несколько месяцев или лет такое может накопиться) она уходит обратно. Не только на небо, впрочем: Калшед подчеркивает, что дух един с телом, поэтому уходит он одновременно в инстинктивное и духовное бессознательное, в те слои, которые находятся за пределами "видимого спектра". Человек при этом не умирает, но вся жизненная энергия, которая должна была направиться на творческое воплощение истинного я и дорогу к Самости = индивидуацию, переходит в режим самосохранения.
И вот тут начинается самое интересное.

Что такое режим самосохранения? Как работают психические защиты? Калшед очень подробно и глубоко раскрывает этот вопрос, а также посвящает часть книги пересказу всех существенных открытий, сделанных психоанализом в области травмы начиная с Фрейда и вплоть до 2000 годов.Так что его работу можно считать представляющей все эти декады.
Но если вкратце, происходит вот что.
В психике возникает фигура защитника, призванная заботиться о личностном духе. Эта фигура носит архетипический характер, это своего рода богодемон: с одной стороны, он создает для травмированного духа новую реальность в рамках его сознания, которая представляется ему приемлемой (ну она может быть куда лучше настоящей даже без учета травмирующих факторов), т.е. заботится о том, чтобы сохранить то, что еще осталось живого, заключая его в коконе, а в коконе - райский сад или хотя бы тихие шептания на ухо, что все хорошо, его любят и принимают.

И ладно, казалось бы, все хорошо. Можно и роман так написать, да мало ли чего хорошего сделать.
Проблема в том, что такое существование а ля Рапунцель в башне оторвано от реальности. И дух это чувствует. Он хочет воплощаться в реальном мире, он сюда для этого пришел!
И, конечно, пытается. Но та самая фигура, которая его успокаивает и показывает ему благостные миражи, преграждает ему путь мечом: ты туда не пойдешь, мы это уже решили. Ты останешься здесь навсегда. И она начинает "атаковать эго и его беззащитные внутренние объекты".
При сохранении какого-то количества энергии, которая таки хочет направиться на индивидуацию, а не обсасывание фантазий ("защитное использование способности к воображению на службе у тревожного избегания") начинается война с невидимым... защитником. Проблемы здесь очевидны. Во-первых, нельзя взять "хорошую" часть без плохой. Это очень древняя, архаическая защита, она практически необучаема: как пишет Калшед, она будет компульсивно разрывать цепь при каждой вспышке света, принимая ее за огонь. И если все-таки - пропустим сложности - эту защиту отключить, сознание выпадает из благостного мира и больно стукается о реальность, да еще изнутри вылезает та самая травма, которая его туда загнала. Больно. Очень больно. И неизбежно, психоанализ тут не анестезия, а сочувственное сопровождение. Ну и если где психоанализ с восточными медитациями приходит к согласию, так в первую очередь тут: пройти назад можно только вытерпев всю массу подавленной боли.
Во-вторых... представим, что человек на психоанализ не идет и вообще не знает, что происходит. Шансы на успех в этой борьбе у него не самые большие. Какого рода "меч" на него, стремящегося к реальности, может наставить защита психики? Самообвиняющий голос, который набрасывается при первой же помехе со стороны реальности. Неосознанный саботаж любых попыток обрести творческое самовыражение, жизненное счастье. Саботаж попыток анализировать это. Помним, в чем суть процесса: система защиты расчленяет психику в попытке сохранить ее часть. И человек чаще всего имеет привычку идентифицироваться с тем, что происходит у него в сознании/бессознательном (там, может, древнеримский форум, плавно переходящий в бои гладиаторов, но если глубоко не заглядывать, то кажется, что это цельное "я") и проецировать все непонятое вовне. Страна не такая, может, работа, может, день, друзья, квартира, да что угодно. В попытке справиться с тревогой человек ищет зависимости. И, как убедительно показывает Калшед, в глубине поверхностного счастья любой зависимости скрывается тайный смертоносный страх. Также человек может изводить себя невыполнимыми требованиями "надо", стремясь к недостижимому совершенству. И, как показывал уже Фромм, любая аутоагрессия и любого рода садомазохизм в конечном счете извращенным образом преследуют все ту же цель - достижение индивидом счастья...

Хорошие новости:

Те же самые внутренние силы Самости, что, казалось, сводят на нет все наши терапевтические усилия, с такой очевидностью относящиеся к силам смерти, расчленения и аннигиляции сознания, в то же время являются источником новой жизни, более полной интеграции и истинного просветления, если только эти силы подвергаются процессу трансформации в "достаточно хорошем" психоанализе.

Плохие новости:
В мире и правда может быть довольно опасно, даже если с травмой разобрались или ее не было... См. "Бегство от свободы" Фромма: личностный дух и впрямь пытаются съесть, и это какое-то правило общества, что он хотя бы частично-то должен быть пережеван или спрятан! Тут мы имеем проблемы подавления и неврозов, а, как говорил Фромм, у многих здоровых людей битва, которую ведут невротики, уже позади, потому что они ее проиграли, став хорошо адаптированными индивидами.
Но дело-то в том, что в битву с этой и другими опасностями человек может и должен включаться с открытыми глазами! Может, за ним не гонится саблезубый тигр, но перспектива растерять детское восприятие мира и стать этим самым хорошо адаптированным, как по мне, пугает не меньше. Смешно, когда говорят, что в цивилизации опасностей мало... Они просто более изощренные, менее заметные, как современный ум. Апостол Павел не зря говорил: что тебе, если приобретешь весь мир, а душе своей повредишь?
Так или иначе, у человека, пойманного архетипической защитой, нет шансов включиться в эту борьбу, поскольку возможность индивидуации у него закрыта с самого начала: стоит вопрос выживания.

Зато много чего другого, недоступного здоровому сознанию, открыто.

Момент, когда требования внешней реальности полностью отвергаются и наступает состояние внутренней адаптации, когда даже смерть в качестве адаптации становится приемлемой, воспринимается как избавление, освобождение. Для человека этот момент, видимо, означает отказ от попыток сохранения своего "я" и вхождение в большее, возможно, во вселенское состояние равновесия.
В какой степени те, кто "сходят с ума" от боли, то есть те, кто ставил свою обычную эгоцентричную точку зрения, стали способны, в силу специфической ситуации, в которой они пребывают, на своем опыте познавать ту область нематериальной реальности, которая для нас, материалистов, остается недоступной? Это направление исследования должно захватить и область так называемого оккультизма. Случаи передачи мыслей во время анализа страдающих людей встречаются чрезвычайно часто... возможно, даже интеллект, которым мы так гордимся, не является нашей собственностью, он должен быть замещен или преобразован через ритмический процесс излияния эго во Вселенную, которая одна знает все и, следовательно, разумна.
(Ференци)

В книге, по традиции психоаналитической литературы, много разных историй пациентов. Одна из них меня просто потрясла. Я думаю, она наиболее полным образом отражает двойственную природу психической защиты.

У одной маленькой девочки была очень глубокая психологическая травма: начиная с 1,5 лет ее насиловал отец. В сознании девочки появилась защитная фигура - женщина по имени Орфа. Так, выросшая девушка была уверена, что именно Орфа привела ее к психоаналитику. А еще Орфа учила ее видеть сквозь время и пространство, они путешествовали сквозь вселенные. Но когда девочке было 11, отец проклял ее и отрекся от нее, и с этой травмой Орфа справиться уже не могла: она признала свое бессилие и начала готовить самоубийство.

"Когда смерть в качестве адаптации становится приемлемой..." Я думаю, нет лучшего доказательства существования личностного духа, как его ни назови, чем то, что психика готова уничтожить тело, чтобы только сохранить этот дух.
Здесь встают очень интересные вопросы, выходящие за пределы материализма, о которых стоит поразмыслить.

Я же упомяну одну важную черту "Архетипических защит": последняя четверть книги посвящена анализу четырех сказок: о Рапунцель, чудо-птице, Амуре и Психее и принце Линдворме. Сказки разбираются подробно и сопровождаются интересным и глубоким психоаналитическим комментарием, в них иллюстрируются все стадии процесса возвращения инкапсулированного духа в реальность и все, что он переносит по пути. И, откровенно говоря, от сказок о чудо-птице (она же "птица Фица") и принце Линдворме, которых я раньше не знала, без всяких комментариев мурашки по коже. Вот она - вековая мудрость народа... Очень рекомендую прочесть, даже если сил на Калшеда не хватит. Хотя читается он просто и оставляет впечатление... наверное, на всю жизнь, как Хорни, Фромм и Янов.

Слишком любящая мать, тираничный отец, мать нарциссическая и игнорирующая, отец-педофил и многообразные иные варианты дефектов в детско-родительских отношениях провоцируют возникновение у ребенка психологической травмы. В основном, о полученных еще в период младенчества психических потрясениях ведет свою речь юнгианский аналитик Дональд Калшед. Прибегая к помощи трудов Юнга, цитируя взгляды Марии-Луизы фон Франц, Эриха Нойманна, анализируя позиции Эдмунда Берглера, Шандора Ференци, Джеймса Хиллмана, Натана Шварц-Саланта и многих других, Калшед, не спеша, но успешно для качественного понимания, открывает читателю двери в мир психических травм. Психотерапевт, умело переплетая собственные теории и уже проверенные в профессиональной практике факты с мыслями юнгианских научных умов, рассказывает нам с чего начинается психическая травма, что она собой олицетворяет внешне и внутри индивида, и, самое главное, каким же образом строится терапия данных потрясений. Четкость описанных алгоритмов, глубокая метафоричность анализа сновидений, сказок и мифов, раскладывание по полочкам нюансов противостояния Эго и Самости, типичного для теперь уже укоренившегося быта травмированного -

Человек, страдающий от последствий травмы, «приговорен к повторению» поступков, в которых он наносит ущерб самому себе.

не только позволяют придумать, теперь уже обладая значительным тематическим багажом знаний, ходы в партии против травмы, но и осознать ее наличие у себя. И не одно лишь наличие, а и более-менее подробности возникновения и протекания, при этом книга Дональда Калшеда - однозначно даже сама по себе уже терапевтична, ее чтение погружает в самые дальние и глубокие закоулки таинств внутренних даймонов и демонов, открывая одновременно дорогу к архетипичным и нуминозным источникам как возникшей когда-то беды, так и мерцающей на горизонте (а, возможно, и ближе) силы "неуничтожимого личностного духа".

И здесь мы уже приходим к окончательному и подтвержденному выводу, что

Эго должно пройти через подлинные страдания и оказаться на краю гибели, прежде чем на выручку приходит сверхъестественное, и это сопровождается выражением подлинной ярости и протеста против своей «участи». Этот сюжетный ход знаком нам по мифу об Эроте и Психее, когда героиня в очередной раз испытывает глубокое потрясение, оказавшись в абсолютно безвыходной ситуации, и только после этого к ней приходят муравьи и помогают разобрать семена, или тростинка говорит с ней, и т. д. Это все образы необходимого смирения Эго перед невыносимым конфликтом, предопределенным судьбой – упорное противоборство с неизвестным сменяется признанием и принятием ограниченности своих возможностей, «вручить себя в руки высшей силы», как обычно декларируется в группах Анонимных Алкоголиков. Однако это не должно быть сделано преждевременно, это также не должно быть пассивным принятием.

Именно через опять же диадическую (система защит Самости и "раздутости" Эго также имеет название диадической) структуру исцеления проходит человек, переживший травму, в пути к обретению им целостности: проходя через воссоздание надежды, что мир примет его, и разрушение установок, что фантазии спасают от окружающего бедлама, и вновь разлома иллюзий о со/зависимости для принятия себя -

В клинической ситуации это означает развитие способности справляться с аффектом, особенно с конфликтными аффектами в переносе. Пациент должен испытать и любовь, и ненависть по отношению к одному человеку и быть способным принять любовь и ненависть также и по отношению к самому себе.

Очень качественная научная книга, которая подробно освещает тему травмы с позиции аналитической психологии. Психологическая травма может быть запрятана очень глубоко в человеке. Очень часто, о самой травматической ситуации у человека не остается воспоминаний. Хотя ее последствия продолжают действовать и могут отравить всю жизнь.
Поэтому становится понятно, зачем нужно знать и понимать ее проявления. Чтобы суметь кардинальным образом изменить ситуацию. Дональд Калшед проделал замечательную работу.
В первой части книги приводятся клинические примеры пациентов, страдающих от травмы. Описываюся их сны и дается подробная интерпритация. Так же проводиться отрывки из работ известных психологов. Конечно, не обошлось без наработок и открытий К.Юнга (создателя аналитического направления в психологии).
Во второй части автор анализирует несколько хорошо известных историй (сказку о Рапунцель, миф от Эроте и Психее и др.). Выбранныедля анализа работы хорошо показывают работу защитных архетипичных механизмов личностного духа.

Трудная и глубокая книга, начинала читать два раза, с третьего книгу взяла. Эта та редкая вещь, которую на ночь не читают, с нею надо уходить в запой, в полное с головою погружение. Я разобралась с терапией травмы. Мне было понятно, что при травматизации личность разваливается на фрагменты. Цель этого механизма, разрушить связи во внутреннем мире для того, чтобы предотвратить переживание невыносимого. Я знала техники работы с травмой: психоаналитические, работу с образами, арт-терапию и т.д. Но я до конца не понимала, как происходит "склеивание" того, что развалилось на фрагменты. Символ устанавливает связь между бессознательным и эго. Он является переходной областью или объектом ( по Винникотту)Т.е. мир внутренний должен соединиться с миром наружным при помощи символа. При работе с травмой терапевт при верном отзеркаливании чувств позволяет клиенту поверить во внешнюю реальность.Из взаимодействия того, что делает терапевт, и того, что инициирует клиент изнутри собственной личности, образуется некая смесь из которой неясно это придумал клиент или терапевт. Если этот этап пройден, то основная задача психолога разочаровать клиента.Фрустрация в малых дозах (словно прививка от гриппа) поможет клиенту извлечь пользу (выработать устойчивый иммунитет). Клиент начинает принимать реальность. Конечно на протяжении всей нашей жизни мы не освобождаемся от напряжения, связанного с наличием внутренней и внешней реальности. Освобождение от этого напряжения и есть промежуточная область опыта, которая не подвергается сомнению, область где есть символы (искусство, религия и т.д.)

Потрясающая книга! Одна из лучших, которые я прочитала.
Дело в том, что я с детства не верила в сказки. Я всегда знала, что взрослые врут. Они предлагают описание, которое выглядит относительно логичным, но в которое они сами, похоже, не верят. В этой книге я увидела удивительную дорогу в ВОЛШЕБНЫЙ мир сказок. Где на самом деле правда. Только та правда, которую глазами не удивать.
Постскриптум: это была первая из прочитанных мною книг по юнгианской психологии, поэтому впечатление было особенно сильным.