Цитаты из книг автора «Дональд Харден»

Финикийское искусство – не только смешение стилей, но и смешение разных уровней мастерства: лучшие изделия очень хороши, худшие не достойны того, чтобы называться произведениями искусства. То, что для полноты картины нам приходится рассматривать и их, говорит о том, что финикиец, со всеми его художественными склонностями, интересовался не столько искусством, сколько тем, как бы выгоднее продать товар в далекие страны.

Ученые расходятся во мнениях насчет того, где на востоке заканчивается финикийское искусство и начинается сирийское, или, вернее, кипрское. Когда артефакты находят далеко от мест их происхождения – например, в Греции или Италии, – проблема становится еще более сложной. Столь же трудно решить, какие именно из многочисленных предметов, найденных на финикийских, особенно западных, раскопах, являются истинно финикийскими, а также выделить, что было сделано самими финикийцами, а, например, не греками или представителями других народов, работавшими на финикийцев. Несмотря на все вышесказанное, образ финикийца-художника, причем очень искусного, создается и теми предметами, которые мы обсуждали. Резные изделия из слоновой кости и узорные металлические чаши востока говорят о прекрасном чувстве композиции и художественном вкусе. Нет сомнений в том, что, если бы нам посчастливилось найти текстильные изделия, эта грань таланта финикийского художника раскрылась бы гораздо ярче. Ювелирные изделия из Карфагена, Тарроса и других поселений доказывают, что финикийские художники были настоящими мастерами, умело создававшими предметы, четко соответствующие поставленным целям. Техника исполнения прекрасна, и изделия не перегружены деталями.

В дизайне более поздних пунических ювелирных изделий проявляется такое сильное греческое влияние, что их не стоит обсуждать в рамках финикийского искусства. Однако греческие мотивы сопровождаются символом Тиннит – полумесяцем и диском или другими финикийскими эмблемами.

архитектурных деталях также много левантийских черт. Самые интересные и заслуживающие внимания – витые капители VII века и более поздние в стиле, названном «протоэолический», которые использовались для украшения стел, колонн и пилястров. Иногда волюты комбинируются с другими финикийскими мотивами: завитками пальметт и сфинксами, как на стеле из Голгоя, или завитыми пальметтами и лотосами, как на капители другой стелы с той же археологической площадки (рис. 58). Подобные капители обнаружены в Палестине – в Самарии, Мегиддо и других городах – в слоях от X до VII века до н. э., однако пока не в самой Финикии. Более поздние образцы найдены в Северной Африке и даже в Испании.

В древности Сахара была не так безводна, как сейчас, и населена представителями белой ливийской расы, родственными нумидийцам и другим народам. До освоения Сахары черного населения там не встречалось. Постоянные караванные пути связывали северное побережье и Нигерию, Египет и Мавританию. Безусловно, не греки, никогда не имевшие больших африканских колоний, и не египтяне, чьи коммерческие интересы ограничивались долиной Нила и примыкающей территорией, а именно финикийцы вывозили из этого обширного района золото, слоновую кость, диких животных, а возможно, и рабов в цивилизованный средиземноморский мир. Вероятно, карфагеняне иногда проникали в Египет через оазис Сива в обход греческой Киренаики.

Кроме сырья, такого, как древесина Ливана и металлы далекого запада, и кроме пурпурной краски, прославившей их, финикийцы также торговали готовыми изделиями своих ремесленников, например прекрасными тканями и изделиями из металла и продукцией сельского хозяйства. Они к тому же не брезговали посредничеством, перевозя египетские и греческие товары.

В поисках Офира, видимо, не стоит целиком полагаться на отрывок из Библии о военном флоте Таршиша, который каждые три года привозил царю золото, серебро, слоновую кость, обезьян и павлинов; или же на свидетельство из второй книги Паралипоменона. Ситуация с Таршишем так же загадочна. Некоторые ученые идентифицируют его с Тарсом в Киликии, полагаясь на рассказ о Ионе, который бежал на корабле в Таршиш из Иоппы. Однако, как бы ни относились к идентификации Таршиша с историческим Тартессом царя Аргантония, нет причин пренебрегать традиционным отождествлением Таршиша с дальним западом[37].

Хотя еврейское вторжение в Землю обетованную привело к перенаселению и заставило по меньшей мере часть ханаанеев искать убежища у прибрежных собратьев, этого все же было недостаточно для заселения многочисленных колоний, о которых повествуют древние источники. Скорее большинство ранних поселений, особенно западных, за исключением ключевых городов – Утики, Карфагена и Гадеса, – были всего лишь якорными стоянками, где мореплаватели могли отдохнуть. Такие стоянки располагались как раз на расстоянии дневного перехода друг от друга, и именно поэтому там редко находят какие-либо артефакты. По большей части они превратились в настоящие колониальные города лишь много столетий спустя; восточные же потеряли финикийскую индивидуальность, когда в VIII веке до н. э. свою торговлю возобновили греки.

Та же склонность к чистой практичности проявляется и в финикийских светильниках, и амфорах, и мелкой терракотовой скульптуре.

Удивительно, что финикийцы не так часто копировали прекрасно декорированную привозную керамику, как этруски и италийцы. Изысканная керамика с красным линейным узором, изготовляемая иберами, населявшими Испанию, также превосходила финикийскую. Видимо, семитов красота не интересовала, и они довольствовались простыми предметами обихода.