Посвящается маме

Издание осуществлено при финансовой поддержке Еврейского музея и Центра толерантности

Donald Filtzer

The Hazards of Urban Life in Late Stalinist Russia Health, hygiene, and living standards, 1943–1953

This translation of "The Hazards of Urban Life in Late Stalinist Russia" is published by arrangement with Cambridge University Press.

© Donald Filtzer, 2010

© Бавин П. С., Гранкина Е. О., Пешков А. А., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Политическая энциклопедия», 2018

Дональд Фильцер – профессор русской истории Университета Восточного Лондона.

Автор многочисленных исследований по вопросам трудовых отношений в Советском Союзе: Soviet Workers and Stalinist Industrialization: The Formation of Modern Soviet Production Relations, 1928–1942 (Лондон, 1986); Soviet Workers and de-Stalinization: The Consolidation of the Modern System of Soviet Production Relations, 1953–1964 (Кембридж, 1982); Soviet Workers and the Collapse of Perestroika: The Soviet Labour Process and Gorbachev’s Reforms, 1985–1991 (Кембридж, 1994); Soviet Workers and Late Stalinism: Labour and the Restoration of the Stalinist System After World War Two (Кембридж, 2002) (издание на русском языке: Советские рабочие и поздний сталинизм: рабочий класс и восстановление сталинской системы после окончания Второй мировой войны (Москва: РОССПЭН, 2011)); The Hazards of Urban Life in Late Stalinist Russia: Health, Hygiene, and Living Standards, 1943–1953 (Кембридж, 2010); соредактор с Венди З. Гольдман – Hunger and War: Food Provisioning in the Soviet Union During World War II (Bloomington, Indiana: Indiana University Press, 2015).

Сейчас совместно с Венди Гольдман пишет новую монографию Fortress Dark and Stern: Life and Work on the Soviet Home Front During World War II.

Предисловие и благодарности

Томас Кун в первой в своем роде книге «Структура научных революций» отмечает, что превалирующие научные парадигмы определяют, как мы наблюдаем за конкретными процессами и наблюдаем ли. Один из примеров, который он приводит для иллюстрации этого факта, это движение тяжелого объекта, привязанного к цепи.

Со времен глубокой древности многие видели, как то или иное тяжелое тело раскачивается на веревке или цепочке до тех пор, пока в конце концов не достигнет состояния покоя. Для последователей Аристотеля, которые считали, что тяжелое тело движется в силу своей собственной природы из более высокой точки к состоянию естественного покоя в более низкой точке, качающееся тело было просто телом, которое падает, испытывая сопротивление. Сдерживаемое цепочкой, оно могло достигнуть покоя в своей низкой точке только после колебательного движения и значительного интервала времени. С другой стороны, Галилей, наблюдая за качающимся телом, увидел маятник как тело, которое почти периодически осуществляет движение снова и снова, и так без конца. Сумев увидеть это (а этого уже было немало), Галилей наблюдал также другие свойства маятника и выдвинул многие из наиболее значительных идей его динамики, касающейся этих свойств^[1].

Я вспомнил об этом несколько лет назад, когда увидел статью в британской газете «Гардиан» о водном кризисе, с которым столкнулись в китайском городе Шанхае. Быстрое промышленное развитие города привело к практически необратимому загрязнению основной реки Хуанпу. Хотя те люди, которые отвечали за обеспечение безопасности и чистоты питьевой воды в городе, настаивали на том, что она была кристально чистая, репортер «Гардиан» отметил, что «стакан шанхайской воды бледно-желтого цвета пахнет хлором и на вкус напоминает то, что глотать не хочется, большинство людей кипятят эту воду или покупают бутилированную». Город искал альтернативные источники воды, в первую очередь, обратили внимание на Янцзы, но таким образом проблема была бы вряд ли решена. «Проблема в том, -говорилось в статье, – что окружающая среда в Китае так быстро разрушается, что даже стакан воды из могущественной реки Янцзы вскоре перестанет быть решением этого вопроса»^[2].

Если бы я увидел статью подобного рода несколькими годами ранее, я бы, вероятно, не более чем мельком просмотрел ее, а возможно, просто пропустил бы. Мое восприятие поменял один из тех случаев из архивов, которые периодически подтверждают ценность исторических исследований. В главе 3 моей книги «Советские рабочие и поздний сталинизм» есть краткое обсуждение жилищных условий рабочих и здравоохранения, и я некоторое время пытался найти дополнительную информацию, чтобы продолжить работу над этой темой. Совершенно случайно в документах Министерства здравоохранения СССР я встретил городской отчет Ленинградского государственного санитарного управления Государственной санитарной инспекции, или ГСИ. До этого я никогда не слышал о государственных санитарных управлениях, и я не помню, почему я решил заказать этот отчет. Он стал для меня настоящим открытием, потому что в нем содержались самые подробные, даже мельчайшие, описания состояния городской среды Ленинграда: на каких улицах и в каких домах была канализация и водоснабжение, в каком они были состоянии; гигиеническое состояние парикмахерских, гостиниц, рынков, столовых; санитарное состояние больниц; физическое состояние школьников и рабочих подросткового возраста. За все годы изучения истории советских рабочих, в том числе в процессе масштабной работы, проделанной во время исследования жилищных условий, я никогда не сталкивался с документами столь детальными – с такими, которые показали мне, как мало я знал о реальных условиях, в которых жили рабочие и их семьи. Поскольку я жил в Советском Союзе во времена Брежнева и Горбачева, я достоверно знал, насколько ужасны были советские общественные туалеты, но я не имел ни малейшего представления о том, что значительную часть ХХ века большинство советских граждан проживали в домах, где отсутствовали и туалет, и водопровод.

Этот источник информации необходимо было изучить. Вскоре я понял, что государственные санитарные инспекторы в каждой области и городе составляли ежегодные отчеты для Всесоюзной государственной санитарной инспекции в Москве. Некоторые отчеты периода позднего сталинизма сохранились в архивах – лишь несколько отчетов по нескольким городам за разные годы, но в архивах Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, или РСФСР, содержались отчеты о большом количестве российских населенных пунктов если не за каждый послевоенный год, то за достаточное количество лет, чтобы можно было проследить динамику интересующих меня процессов за длительное время.

И возвращаясь к Томасу Куну и водоснабжению в Шанхае. После того, как я прочитал несколько отчетов ГСИ и решил, что эта тема достойна дальнейшего изучения, у меня также случился «сдвиг парадигмы». Я начал отмечать новости о состоянии водоснабжения, канализации и городской санитарии практически везде. Большинство из них содержало информацию о Китае, где проблемы окружающей среды особенно актуальны, и в некотором роде они отражали проблемы, с которыми сталкивался Советский Союз в 1930-х годах и после войны. Но не только в Китае. Необходимость улучшения санитарных условий и удовлетворения потребности в чистой питьевой воде актуальна практически для половины мирового населения – и это в XXI веке. Оксфам (Oxfam) [международное объединение организаций, целью которого является борьба с бедностью и связанными с ней проблемами по всему миру. – Примеч. пер.] и похожие благотворительные организации сегодня продают рождественские подарки, купив которые, вы можете пожертвовать на строительство туалета или системы водоснабжения в деревне, которая испытывает в этом нужду. Не то что бы история этих проблем была мало изучена. Небольшое погружение в вопрос позволяет получить обширный список литературы, которая освещает проблемы нищеты в Викторианскую эпоху в городах Британии, Германии, Франции и США. Из трудов современных писателей, таких как Майк Дэвис, мы узнаем, что подобная ситуация воспроизводится постоянно, поскольку капитализм заталкивает миллионы людей по всему миру в трущобы, которые не являются пережитком предыдущей фазы низкого уровня социального развития, а представляют собой новые жесткие формы капиталистической урбанизации^[3].

В рамках моей работы отчеты ГСИ позволили мне контекстуализировать два других вида источников информации, которые я собрал, а именно местные данные по послевоенным показателям детской смертности и обследования бюджетов домохозяйств и потребления рабочих семей Центрального статистического управления. Именно из этих трех видов источников мне удалось собрать материал настоящей книги.

Эта книга в своем конечном варианте служит продолжением моей книги о рабочих в период позднего сталинизма, и в идеале эти две книги следует читать вместе. В отличие от книги «Советские рабочие и поздний сталинизм» в настоящем издании рассматривается ситуация не по всему СССР, а только в промышленных районах РСФСР, которые не так сильно пострадали во время Второй мировой войны; во введении я объясняю, почему мною выбраны именно эти районы. Как я говорю там, в книге «Опасные факторы городской среды» детально анализируются условия, в которых жили люди, но суть источников, которыми я пользовался, означает, что речь редко шла о конкретных персонажах. Также в ней нет детального политического, экономического и социального контекста позднего периода сталинизма. Для получения такой информации я предлагаю читателю обратиться к имеющимся историческим трудам о периоде позднего сталинизма Елены Зубковой, В. Ф. Зимы, Джулианы Фюрст, а также к моей работе «Советские рабочие и поздний сталинизм».

Как и все исследовательские проекты, этот никогда бы не увидел свет без поддержки многих людей и организаций. Бо́льшая часть исследования была профинансирована Исследовательским советом по искусству и общественным наукам Соединенного Королевства. Британская академия предоставила мне грант для участия в международной конференции в 2006 году, что позволило мне посетить конференцию Американской ассоциации содействия исследованиям славистики, где я представил предварительное исследование по детской смертности. Школа социальных наук, медиа и культурных исследований Университета Восточного Лондона профинансировала дальнейшее исследовательские командировки в Россию летом 2006 и 2008 годов; за помощь в этих вопросах я особенно благодарен Гэвину Пойнтеру, Эндрю Блейку и Хаиму Брешиту.

В самой России я должен поблагодарить архивистов и сотрудников читальных залов в различных архивах, где я работал. Их профессионализм, знание своего дела и практически бесконечный запас терпения стали, как и всегда, неотъемлемым условием успешного завершения моей работы.

Список друзей и коллег, кому я благодарен, довольно длинный.

Элизабет Брейнерд великодушно поделилась со мной ссылками и антропометрическими данными, которые она собрала по послевоенному периоду. Благодаря материалу, который она предоставила, я понял, что одна из ключевых тем в главе 4 была основана на неверных данных, и удалил ее из рукописи.

Деннис Браун всегда был на связи по электронной почте и мог мгновенно отвечать на вопросы по микробиологии, биохимии и фактически по любому разделу науки, в рамках которой мне требовалась помощь.

Крис Бертон познакомил меня с областью истории советской медицины и, по сути, был моим наставником в этой области. Он научил меня, как находить и интерпретировать соответствующие источники, отвечал на бесконечные вопросы, вычитывал и комментировал рукопись, а также бо́льшую часть предварительных рабочих записей, которые служили черновиками разных глав.

Майкл Дэвид, человек с уникальными талантами – практикующий врач-терапевт и историк советской медицины, терпеливо отвечал на бесконечный список вопросов по медицине и внимательно прочитал главы 4 и 5, внес подробные корректировки и дал совет по интерпретации данных.

Боб Дэвис прочитал самую первую версию второй части главы 4 и предложил полезные рекомендации относительно того, как развивать материал и как вложить его в долгосрочный исторический контекст.

Майкл Эллман прочитал несколько редакций той же части главы 4 и внес полезные предложения по каждому этапу ее развития.

Джулиана Фюрст любезно предложила мне разместить статью в издании под ее редакцией о периоде позднего сталинизма, что дало мне возможность обобщить и тщательно проанализировать первоначальные результаты моего исследования.

Венди Голдман очень тщательно изучила рукопись с присущими ей проницательностью, точным аналитическим подходом и справедливым взглядом и составила длинный список обоснованных исправлений и переработок.

Марк Харрисон на протяжении долгих лет читал мои ранние доклады для конференций и давал неоценимые советы и инструкции, как представлять и интерпретировать данные.

Дан Хили, Крис Бертон и Фран Бернштейн пригласили меня представить раннюю версию моей работы по водоснабжению и загрязнению рек, часть которой я потом вставил в главу 2, на конференции «Наука, культура и практика в советской медицине», которую они организовали в 2005 году.

Карен Андерсон Хауз редактировала мою предыдущую книгу «Советские рабочие и поздний сталинизм», и, попросту говоря, это был лучший редактор, с которым я когда-либо работал. Тогда у меня не было возможности отметить высокий класс ее работы, но я чувствую, что сейчас у меня есть на это право, потому что она редактировала и эту книгу и так же блестяще справилась с задачей.

Гейс Кесслер дал полезные советы по использованию и интерпретации обследований бюджетов домохозяйств Центрального статистического управления. Он также читал и комментировал раннюю версию того, что позднее стало второй половиной главы 4. И даже более того, он взял на себя львиную долю бремени по организации (совместно с Венди Голдман, Саймоном Пирани и мной) конференции по новым подходам к истории рабочих России и Советского Союза в Международном институте социальной истории в Амстердаме в 2005 году, где я впервые представил этот материал. Позднее он также взял на себя большую часть работы, когда мы печатали сборник статей этой конференции^[4].

Наташа Курашова уже давно смирилась с тем, что я так увлечен изучением периода позднего сталинизма. В моем исследовании нет ни одной части, которую она бы не обсудила со мной множество раз, она бесконечно подбадривала и вдохновляла меня, не говоря уж о том, как терпелива она была, когда процесс написания шел не очень гладко.

Дейв Леон сделал мне вводный курс в эпидемиологию в экспресс-формате (и составил серьезный список литературы), а также педантично прочитал главы 4 и 5 рукописи, исправил ошибки, дал дополнительные ссылки и внес полезные предложения по подаче материала более точным и эффективным образом.

Андрей Маркевич поделился со мной собственным анализом обследований бюджетов домохозяйств хрущевского периода и указал на дополнительные архивные документы, которые помогли развитию моего анализа.

Итан Поллак прочитал и прокомментировал главу 3 рукописи.

Лайонел Симс – мой бесконечно заботливый и сочувствующий коллега – сразу же дал мне чудесный ответ, когда я обратился к нему за советом, как анализировать данные по бюджетам домохозяйств: он научил меня, как использовать электронные таблицы, и с этого момента стало возможным все. Без его помощи я бы никогда не смог обработать весь материал, а главы 4 просто не существовало бы.

Джоэл Тарр любезно прочитал главы 1 и 2 и дал детальные комментарии, как их лучше переработать.

Стивен Виткрофт, который, вероятно, знает больше кого бы то ни было об обследованиях бюджетов домашних хозяйств Центрального статистического управления, вместе со мной просмотрел их все очень детально, показал мне, как наиболее эффективно обрабатывать информацию, и указал на дополнительные источники.

Некоторая часть материала главы 2 уже публиковалась в статье “Poisoning the Proletariat: Urban Water Supply and River Pollution in Russia’s Industrial Regions During Late Stalinism, 1945-1953” (Acta Slavica Iaponica. 2009. No. 26. Р. 85-108). Ранняя версия второй половины главы 4 появлялась в виде статьи “The 1947 Food Crisis and Its Aftermath: Worker and Peasant Consumption in Non-Famine Regions of the RSFSR” в: A Dream Deferred: New Studies in Russian and Soviet Labour History / eds. D. Filtzer, W. Z. Goldman, G. Kessler, S. Pirani. Bern: Bern: Peter Lang, 2008. Р. 343-383. Я благодарен редакторам Acta Slavica Iaponica и Питеру Лангу за любезное разрешение использовать этот материал в настоящем издании.

И в заключение то, о чем обычно принято говорить. Без помощи тех людей, которых я перечислил (и тех, о ком я мог забыть), все, что есть хорошего в этой книге, не было бы настолько хорошим, или вообще бы книга не состоялась, но а за то, что получилось не очень хорошо, всю ответственность несу только я один.