Не будучи совершенными, мы не можем принять себя. А глубина наших страданий будет зависеть от того, насколько другие преуспели в разрушении целостности нашего «я». После приручения речь идет уже не о том, чтобы предстать достойными в глазах других: мы кажемся недостойными самим себе, потому что не можем приблизиться к тому совершенному образу собственного «я», который сами же и создали. Мы не можем простить себе, что мы не такие, какими нам хотелось быть, или скорее не такие, какими нам казалось, мы должны быть. Мы не можем простить себя за то, что мы несовершенны.