Пролог

– Прогоняешь? – усмехается он.

– Нет, – мотаю головой. – Просто мне нечего тебе предложить.

Вот и призналась. Вот и все. Действительно ведь нечего. Пусть уже идет к ней. Вон как торкает при одном упоминании.

– Давай выпьем за встречу, – поднимает рюмку, протягивает мне, чтоб чокнуться. – Такой большой город, а мы, надо же, как – столкнулись.

Смотрю в его глаза и еле держусь на дрожащих ногах. Придерживаюсь за стойку и вливаю в себя алкоголь. Он проносится огнем по венам, жжет желудок, усиливает мою тоску по Ванечке стократно.

– Что ты хотела бы… вместо того, что есть сейчас? – вдруг неуместно спрашивает он.

“Тебя”, – не задумываясь ору я внутри себя, а вслух летит заскриптованное: – Я всем довольна. Я же тебе уже сказала.

– Ага… – крутит в пальцах рюмку, раздражающе постукивая ее донышком по стойке.

– Ты хочешь что-то еще? – сглатываю горечь, которая застряла на корне языка. – Кухня закрыта, но я к твоим услугам.

– Поехали со мной?

– Куда? – спрашиваю, хотя уже готова сорваться за ним куда угодно.

– Да плевать куда, – пожимает плечами Ваня. – Не придумал еще.

– Зачем? – усмехаюсь я, ловя в барных зеркалах свое бледное, растрепанное отражение. – Еще одна интрижка? Перепих на скорую руку? За этим и ехать никуда не надо. Но если хочешь, я живу недалеко. Вот только жилье у меня такое же убогое, как и работа. Соответствует хозяйке.

– М-м, – протягивает он, быстро поднимается, подходит к двери, переворачивает вывеску “Закрыто”.

Ваня дергает за спинку ближайший стул, разворачивая его, садится, расстегивает ширинку, глядя прямо в мои глаза.

Запускает красивую ладонь под резинку боксеров, сдвигая ее, достает член, сжимает у основания, и он начинает наливаться прямо у него в кулаке.

Я сухо сглатываю, снимаю взглядом пульсацию набухающих вен. Низ живота ноет от распускающегося цветком напряжения, а в голове – пожар. Делаю пару неосознанных шагов к нему.

– Стой там, – одергивает меня он и проводит вверх-вниз по своей плоти, сдвигая кожу, оголяя головку.

Моя злость перегорает как по щелчку, и я просто слушаюсь его. Стою шагах в десяти и пожираю взглядом каждое движение. Приоткрываю рот, когда вижу, как под ладонью кожа то разглаживается до идеальности, то вновь собирается гармошкой.

Возбуждение нарастает вихрем. Половые губки набухли до боли, я плотно соединяю колени, напрягаю мышцы.

Ванины пальцы сжимают почти головку, а выдохи сквозь зубы задают ритм его движениям. Темные зеленые глаза не шарят по фигуре, только мое лицо. Нижняя губа на мгновение исчезает за рядом белых зубов, и хриплый стон разбивает звенящую тишину.

Я смотрю на него как завороженная и даже не решаюсь запустить руку себе под юбку. Хотя это и не нужно. Я все сильнее сжимаю бедра, подстегиваю себя. Кажется, что этого взгляда достаточно, чтобы меня разнесло на атомы. Безумие как оно есть.

Ванечка уже стонет без стеснения, и я вижу, что он близок к финалу. Его рот приоткрыт, взгляд сцеплен с моим. Пара движений, и он выстреливает тугой струей на пол, оглашая помещение своим стоном.

Взрыв. Все внутри пламенеет. Это в голове, в груди, глубоко внутри меня. Я хватаюсь за край стойки, не сдерживаю отчаянный крик. У меня кружится голова, а все внутри горячо пульсирует, по бедрам стекает смазка.

– Я разрядился, поедешь? – его голос раздается прямо надо мной.

Поднимаю глаза, моргаю слипшимися от слез ресницами. После оргазма такой силы хочу только одного: к нему на руки. Хочу, чтобы он прижал меня к себе и назвал своей.

– Поеду, – киваю я, вновь попавшись в капкан зеленых глаз.

Он не дотрагивается до меня. Едва улыбается уголками губ.

– Ты в этом поедешь? – Ваня окидывает взглядом мою форму. – Там холодно.

– Я… – внезапно вспоминаю, что на мне облитая форма, состоящая из юбки и форменной рубашки. – Нет, мне нужно переодеться. Подождешь?

Мне вдруг становится страшно, что если я уйду, то он опять испарится. И тогда уже все… Я никогда больше его не увижу.

– Ага. Кофемашина как включается? – он направляется за барную стойку, задумчиво останавливается возле аппарата.

– Там есть инструкция, – поясняю я, а потом с моих губ срывается какая-то дикость: – Ты можешь пойти со мной? В подсобку…

Ваня смотрит на меня долгим взглядом, одним из тех, что, кажется, просвечивают рентгеном.

– Могу, – серьезно говорит он. – Только обещай не приставать.

Я застываю с открытым ртом – никак не могу привыкнуть к его шуточкам, сказанным серьезным тоном. Молча разворачиваюсь и иду в подсобку, где мы переодеваемся.

Пока я достаю свои вещи, – растянутый свитер и джинсы, – в небольшом коридорчике раздаются тихие шаги. В зеркале вижу, как Ваня застывает на пороге, подпирает плечом дверной косяк.

– Отвернись, – бросаю через плечо, дернув молнию сбоку юбки.

– Ты… хочешь, чтобы я отвернулся? – огонек в его глазах будто бы снова разгорается, но в следующую секунду он поднимает ладони в жесте капитуляции. – Ладно, ладно.

Отворачивается и возвращается в ту же позу.

Я улыбаюсь своему отражению. В груди горячо, словно там растет солнце, которое вот-вот прорвется наружу и затопит светом все вокруг. Весь город. Осветит каждый его темный закоулок.

С удовольствием избавляюсь от мерзкой формы, напяливаю свитер, жалея, что приходится при нем быть в этой убогости. Дергаю кофту вниз, чувствуя, как электризуются волосы, и выныриваю из растянутой горловины.

Дергаюсь, потому что Ваня стоит прямо за моей спиной, рассматривает меня внимательно, чуть склонив голову набок.

– Я же попросила тебя отвернуться, – проговариваю сдавленно, умирая от желания оказаться в его руках.

– Я отвернулся, – голос тихий, низкий, чуть хрипловатый врывается в сердце.

– Мне так тяжело находиться рядом с тобой, – выдаю я тупое, тихо всхлипнув.

– Почему? – не шевелится, руки в карманах, но стоит так близко, что его дыхание шевелит мои волосы.

– Я не знаю, глупости все это, – отмахиваюсь я, наскоро утираю слезинку, которая катится по щеке и наклоняюсь, чтобы уже заскочить в джинсы.

Я делаю вид, что просто переодеваюсь, что все мои движения случайны. Джинсы узкие, и я натягиваю их медленно, касаясь вскользь попкой его ширинки.

Он слегка покашливает, поднимает руку, чтобы прикрыть рот, задевая ребром ладони мое голое бедро.

Я красивым движением разворачиваюсь лицом к нему, стараясь не касаться его вообще. Тяну джинсы вверх, задевая рукой бугор, неслабо обозначившийся в его штанах.

– Прости, тут тесно, – улыбаюсь почти ему в губы, поднимаю руку и собираю волосы в хвостик.

– У тебя тут что-то… – он склоняется надо мной, тянется рукой за меня, а губы прямо возле моего уха. – Ничего не забыла?

Забыла. Забыла, кто я есть, и все, что было до него.

– Куртку возьму, и можем идти, – я замечаю длинную темную ресницу на его щеке и тянусь к этому месту губами. Шепчу: – У тебя ресничка. В глаз попадет.

Я легко касаюсь его губами. Умираю от вибрирующей грусти этого прикосновения, замираю в моменте. У меня в груди отдается его сердцебиение.

Отстраняюсь, снимаю с губы ресницу и показываю ему на подушечке пальца:

– Можешь загадать желание.

– Загадал, – смотрит в мои глаза, легко дует на палец, и ресница улетает.

Преодолевает последние пару сантиметров между его губами и моим пальцем, целует подушечку, а потом легонько, щекотно ее прикусывает.

– Что ты загадал? – спрашиваю я хриплым от волнения голосом, запуская пальцы свободной руки в его взъерошенные волосы.

– Если скажу – не сбудется, – мой палец на фалангу исчезает у него во рту, и я ощущаю, как по моей коже скользит его язык.

С моих губ срывается стон, который, кажется, заполняет собой все крошечное помещение. Я не удерживаюсь и прижимаюсь губами к его шее, наполняю легкие, терпким ароматом с отзвуками озона и…пороха. Не знаю, как еще это назвать.

Я губами чувствую, как бьется пульсом жилка на его шее, как зарождается где-то в горле почти звериный рык. А потом он зажимает в кулак мой хвостик и, потянув, врезается в меня сумасводящим поцелуем.

Я подчиняюсь, растворяюсь в этом животном поцелуе. Ванечка жадно вылизывает мое небо, покусывает губы, стонет в мой рот. А я все это принимаю. Неосознанно он исполнил мое самое большое желание, хоть я так и не ответила, чего хочу взамен того, что есть.

Он дергает вверх только что надетый свитер, сбрасывает свою куртку прямо на пол. Под ней футболка с коротким рукавом, открывающая красивую мускулатуру. Футболка летит туда же – в гору ненужной и неуместной сейчас одежды. Он замирает, глядя на меня.

– Ника… – мое имя звучит так волнующе, когда Ванечка произносит его так. – Я не за этим к тебе пришел. Правда. Если не хочешь, на хрен все. Просто поедем покатаемся. Хорошо?

– Хочу, – во мне еще никогда не было столько уверенности в собственных желаниях.

Я медленно опускаюсь перед ним на колени, целую твердые, как камень, мышцы расстегиваю пуговицу и молнию, запускаю пальчики под резинку боксеров.

Поднимаю голову и смотрю на него снизу-вверх.

– Ты… что делаешь? – не замечала в нем раньше ханжеских замашек.

– Я… – пугаюсь его потемневшего вовсе не от страсти взгляда. – хочу сделать тебе приятно.

Застываю, не понимая, что сделала не так, но меня просто парализует его тяжелым взглядом.

– Что не так с вами со всеми, а? – он дергает меня вверх сильно, но довольно аккуратно. Разворачивает спиной к себе, сжимает в пальцах мой подбородок, заставляя смотреть в зеркало. – Посмотри на себя. Посмотри! Что ты видишь?

– Ту, кто ни на что неспособна, – всхлипываю я, просто растерзанная его реакцией на такое простое действие. – Я же говорила, что мне нечего тебе дать. Я даже для этого слишком плоха, да?

Он заставляет меня склонить голову набок, открывает мою шею, скользит по ней поцелуем, то нежным, то яростным.

– Смотри внимательнее, – Ваня прикусывает кожу на моей шее, другой рукой сдвигает вниз кружево бюстгальтера, трет мой сосок.

Я полностью доверяюсь его рукам, забываю об этой странной вспышке секунду назад. Отклоняюсь назад, впечатываюсь лопатками в его твердую грудь. Протяжно стону, прикрыв глаза.

– Смотри на себя внимательно, – тут же снова жесткий тон, и пальцы щиплют чуть сильнее, призывая меня к ему одному ведомому порядку. – Что ты видишь?

– Счастливую Нику, – признаюсь я, распахнув глаза.

Резким движением он сдергивает с меня джинсы до колен, так, что пуговица вырывается с корнем. Трусики летят вниз следом.

– Еще смотри, – пальцы проходятся по моим влажным складочкам.

Я смотрю. Вижу свой затуманенный взгляд и его такой же. Хочу его до слез, до истерики, до потери себя.

Почти вскрикиваю от восторга, когда в меня проникает его длинный, красивый палец. Насаживаюсь на него, громко хлюпая, закидываю руку назад и впиваюсь ноготками в его шею.

Он вдруг выходит из меня, оставляя зияющей дырой разочарование. Толкает меня вперед, придержав за талию, так, что мне приходится упереться ладонями прямо в зеркало.

– Знаешь, что вижу я? – продавливает мою поясницу, заставляя меня прогнуться, раскрыться перед ним. – Как считаешь?

Снова пальцы возле моей дырочки, но не в ней.

– Скажи, – почти умоляю я, задыхаясь от обиды и непонимания.

– Я вижу красивую женщину, – он почти ложится на меня, лицо рядом с моим отражается в пыльном зеркале. – Невероятно красивую.

Горошинка клитора твердеет все больше под его пальцем.

– Которая должна думать только о том, чтобы приятно было ей, – горячий шепот прямо в ухо. – Не другим. Только ей.

Он отстраняется, смотрит так, будто помутнение затопило все уголки его сознания.

– Смотри на себя, может быть, ты увидишь то же, что и я.

Ваня заставляет меня прогнуться еще больше, сам опускается на колени, проскальзывает языком по самым чувствительным местам.

Я скольжу мокрыми пальцами по поверхности зеркала и просто отлетаю в другую вселенную. Он заставляет меня раздвинуть ноги чуть шире, насколько позволяют ограничивающие джинсы, и я чувствую, как в мою смоченную его слюной дырочку проникает жаркий, гибкий кончик языка. Это вырывает из моей груди громкий стон.

Мне бы хотелось рассматривать звезды в Ванечкиных глазах, но так, как он и приказал, я смотрю на свое искаженное судорогой лицо.

Его язык выскальзывает из меня, и кончик тянет горячую дорожку между раскрытых его ладонями ягодиц, доходит до дырочки ануса и начинает выписывать вокруг нее влажные узоры.