– Ой, как она постарела! Как будто не два года прошло, а десять. Он получше, но тоже сдал, – зашептала мне на ухо подошедшая с бокалом шампанского приятельница.

Если честно сказать, мне не хотелось поддерживать такой разговор: в том, чтобы говорить гадости, вообще нет ничего хорошего, а уж делать это за спиной знакомых, и вовсе последнее дело. Но отвернуться и отойти было бы совсем невежливо, приходилось слушать.

– А хозяева ничего так, неплохо выглядят. Ты глянь, Лариса-то рядом с ними, в прошлом году юбилей отмечала, а ведь ни за что не скажешь, что ей уже шестьдесят один. И как это некоторым удается? – в шепоте прозвучала откровенная зависть. – Да и ты, Нончик, тоже… Даже лучше. Еще похудела? Отлично выглядишь. – Дама окинула меня оценивающим, недовольным взглядом, натянуто улыбнулась и отошла наконец прочь.

Собственное отражение в темном стекле ближайшего окна меня порадовало: фигура подтянутая, лицо свежее – молодчина, Нончик! Я нашла глазами мужа – стройный, подтянутый, выглядит моложе любого из присутствующих здесь мужчин, хотя на самом деле старше большинства из них.

Прием по случаю шестидесятилетия хозяина дома был в самом разгаре. Гости – да, все уже в возрасте, конечно, – неспешно перемещались по залу, обсуждали успехи в делах, вежливо улыбались. Смокинги от дорогих портных, блеск бриллиантов на дамах, вокруг позолота, хрусталь, масса цветов, живой оркестр. Все блестяще, роскошно и – скучно. Как на старой пыльной фотографии. Мне вдруг показалось, что только цветы да оркестр – вот и все, что в этом зале есть живого. Ну еще и мы с Мишей – я улыбнулась.

И в этот момент оркестр заиграл музыку семидесятых-восьмидесятых. Это было как чудо: все вокруг задвигались, ожили, улыбки стали искренними, глаза заискрились весельем – музыка вернула людям их молодость.

Я смотрела, как пять-шесть человек пытаются станцевать настоящий рок-н-ролл, и думала: насколько по-разному, несмотря на смокинги и вечерние платья, выглядят гости – словно здесь собралось не одно поколение, а сразу три. Многие кажутся старше своего возраста, некоторые, наоборот, моложе. Мы с Мишей, с гордостью подумала я, относимся, безусловно, ко второй категории. Мне вспомнились наши пациенты, которые решительно не хотят соглашаться с подступающей старостью и изо всех сил стараются – уж я-то знаю, каких усилий им это стоит, – сохранить здоровье, молодость и красоту. И ведь у них получается!

Мысли, настроение, будущее

Лена, супруга юбиляра, заглянула ко мне в гости через несколько дней. На приеме нам едва удалось переброситься двумя-тремя фразами, а поговорить, конечно, хотелось: мы приятельствовали еще со студенческих времен, но в последние годы виделись разве что мельком – на презентациях, юбилеях и прочих торжественных мероприятиях. Я знала, что дела у них с Ильей идут отлично, фирма преуспевает, все три дочери счастливы в замужестве, хотя и разъехались кто куда: Вера живет в Германии, Люба и Галя – в Америке.

Надо же, как время-то летит! Мне вспомнилось, какой красивой парой они были, такие разные и в то же время удивительно гармонично друг друга дополняющие: тоненькая улыбчивая Лена с копной роскошных волос и быстрый, легко вспыхивающий Илья с всегда ярко блестящими черными глазами. С годами Илюша округлился, но темперамент не растерял: рок-н-ролл на своем юбилее он отплясывал зажигательно, не уступая и тем, кто помоложе. Мне даже подумалось, что Лена стала выглядеть старше мужа.

И сейчас, когда она приехала наконец к нам в гости, впечатление только усилилось. Нет-нет, она по-прежнему отлично выглядела: ухоженное лицо, тонкие, как в юности, изящные пальцы с безукоризненным маникюром, роскошные, как и раньше, волосы уложены в элегантную прическу.

Но – она почти перестала улыбаться. И глаза как будто погасли.

Заварив тонизирующего чая, я усадила гостью поудобнее и попыталась ее разговорить:

– У тебя что-то не ладится? Или просто после юбилея устала?

– Ох, Нончик, сама не знаю, что со мной творится. Кажется, что жизнь кончилась, – вздохнула она, бессильно откинувшись на спинку кресла.

– Да ты что! Вам с Ильей всего-то по шестьдесят, ты его только на два месяца старше. Дела прекрасно идут, у дочерей все хорошо, дом шикарный отстроили – живи да радуйся, – стала перечислять я, внимательно глядя на гостью.

– Вот-вот, – Лена грустно покачала головой. – Илюшке хорошо, он трудоголик, весь в делах, дня на месте не посидит. И отдыхать летит так же весело – то одно, то другое: а давай в Рио-де-Жанейро на карнавал слетаем, а давай на Бали махнем, серфингу поучимся. Представляешь – в нашем возрасте на волнах кататься!

– Так это же здорово! Вам же не сто лет. Хотя есть люди, которые и в сто еще очень даже жизни радуются.

– Вот именно. А я не радуюсь. Прилетаем на Бали, Илюша – сразу на пляж, выбирает лучшего инструктора и как мальчишка начинает в этом прибое прыгать. А я сижу на террасе, гляжу на его веселье, и мне кажется, что я его бабушка. – Она опять вздохнула и потянулась за конфетой – извечным средством утешения во всех тяжелых жизненных ситуациях.

– А не рано ты на себя рукой махнула? Или со здоровьем нелады какие? – встревожилась я.

– Да вроде нормально все. Настроения нет. Да ладно, не обращай внимания, что ж поделать, возраст уже. – Она съела конфету и запила ее сладким чаем. А в глазах – такая безнадежность, что мне даже стало страшно.

– Возраст?! Ну вот что. Давай-ка я тебе расскажу о своих наработках, а потом мы уже решим, возраст у тебя или не возраст. Договорились? – предложила я, понимая, что надо немедленно что-то делать.

Лена пожала плечами:

– Ну давай. Илья на какую-то конференцию уехал, так что времени у меня сколько хочешь.

Мне не раз приходилось вести подобные беседы с пациентами, но с Леной-то мы дружили еще сто лет назад! Надо как-то по-другому, надо ее чем-то личным зацепить:

– Знаешь, я сейчас вспомнила одну свою знакомую, мы с ней вместе бизнес начинали. И она говорила: «Главное, чтобы в старости у меня была супермодная инвалидная коляска!»

Лена немного оживилась:

– А я ведь знаю, о ком ты говоришь, я ее тоже помню. Такая бодрая, веселая женщина была – и вдруг про инвалидную коляску, прямо удивительно.

– Ну да. Я ее, конечно, с этой мысли, как могла, пыталась сбить. «Ты бы сегодня начала заниматься своим здоровьем, тогда и через тридцать лет никакая инвалидная коляска не понадобится». Но она только отмахивалась, хотя была ненамного меня старше. Сегодня этой женщине шестьдесят три года. И она действительно передвигается на инвалидной коляске. Как будто сама себя запрограммировала, честное слово!

– Ты шутишь… – растерянно произнесла Лена.

– Да какие уж тут шутки. Все так и есть. – Я поняла, что мои слова что-то в ней расшевелили, и продолжала: – Другая моя знакомая, ее ты не знаешь, в шестьдесят выглядела не больше чем на сорок: стройная, подтянутая, ухоженная. Конечно, это стоило усилий: спорт, массажи, ну и муж – пластический хирург – помогал. Казалось бы, живи да радуйся тому, что твое здоровье в твоих руках. Но однажды я услышала от нее: «Я мечтаю умереть молодой и не знать, что такое старость». Хотя вот уж кому старость (если понимать это слово как синоним дряхлости) не грозила, так это ей. Можно было только позавидовать тому, в какой хорошей форме она находится и как прекрасно выглядит.

– И что с ней? – тихо спросила Лена.

– Она умерла всего через два года. После небольшой, совершенно безобидной операции (нужно было удалить грыжу на копчике). Просто не проснулась после наркоза. Понимаешь, она действительно «умерла молодой». Я долго потом думала: что, если бы ее формула звучала чуть-чуть по-другому – «я хочу умереть молодой в девяносто лет»? Ну или в сто двадцать – как угодно.

– Разве такое возможно? – Гостья немного оживилась.

– Еще как возможно! Мой дедушка дожил до ста лет. Незадолго перед смертью он впервые в жизни лег в больницу. Увидев на снимке его сердце, я ахнула – с таким не живут! Оно было размером с головку трехлетнего ребенка! В медицине есть термин «бычье сердце», но такое! И ведь дедушка никогда не жаловался на здоровье! Хотя жизнь у него была, как и у всех в те времена, нелегкая. Четверых детей он потерял во время войны, позже похоронил пятого ребенка – мою маму. Но он действительно никогда не жаловался на плохое самочувствие! Обожал свою работу – он был портным – и пел над каждым новым платьем или костюмом. Любил женщин, но никогда не ссорился с бабушкой, даже голоса на нее ни разу не повысил. И все время ставил себе цели: дожить до свадьбы внучки, дожить до тринадцатилетия правнука. Он хотел жить! И умер в сто лет (чтоб нам каждому дожить до этого возраста!) – молодым!

– Илюша мой такой же, – грустно улыбнулась Лена.

– А тебе кто мешает? Это же все только от тебя зависит.

– Ты так думаешь?

– Я не думаю – я знаю. Ну что, будем думать, что жизнь кончилась, или все-таки дадим еще жару?

– Научишь? – с прежним молодым азартом спросила Лена. В глазах ее, совсем как когда-то, засияли озорные искры.

Я налила нам еще чаю и приступила к настоящей лекции.

«Умереть молодым – но как можно позже!»

Ученые давно заметили, что хронологический возраст человека – характеристика малоинформативная: среди психофизиологических показателей сверстников наблюдается довольно большой разброс. И чем старше обследуемая группа людей – тем больше разброс. Человек, которому по паспорту шестьдесят лет, может мыслить и двигаться как тридцатилетний, а может быть дряхл, словно ему уже сто. Поэтому в науке давно используется понятие «биологический возраст». Он определяется по совокупности многих показателей – обменных, функциональных, регуляторных, адаптивных и т. п.

Так, при обследовании кардиопульмональной системы обращают внимание на жизненную емкость легких, систолическое артериальное давление, артериальное парциальное давление кислорода, электрокардиограмму в покое и при физической нагрузке, частоту пульса при нагрузках и скорость его возвращения к спокойному ритму. При обследовании опорно-двигательного аппарата определяют плотность костной ткани, эластичность связок и состояние зубов. Один из важнейших элементов – активность и адаптивность психических и интеллектуальных процессов: от состояния вестибулярного аппарата до способности к концентрации внимания и решению логических, технических и математических задач.

По результатам многочисленных статистически объемных исследований в замедлении старения отмечается важность генетической предрасположенности к долголетию (количество родственников-долгожителей) и экологической обстановки в регионе проживания. Но важнейшим, судя по всем полученным данным, является все же психологический фактор. Попросту говоря, люди, внутренне согласные с тем, что старость – это неизбежно, дряхлеют либо в соответствии с паспортным возрастом, либо даже быстрее. А те, кто уверен, что молодость можно сохранить, и готов тратить на это силы и время, – те не поддаются старости гораздо дольше.

Продолжительность нашей жизни очень сильно зависит от наследственности. И если в семье нет долгожителей, вряд ли можно рассчитывать «перевалить за девяносто». Но если следить за своим здоровьем и физической формой, генетическую «программу» можно немного растянуть. Знаменитый советский кардиохирург Николай Амосов в одной из первых своих книг рассказывал, что никто из его предков не доживал и до семидесяти. Сам он, проходя в сорок лет обследование после туберкулеза, получил печальный вердикт: состояние организма соответствует семидесяти годам, прогноз – скорая потеря трудоспособности и смерть вскоре после шестидесяти. Тем не менее Амосов оперировал до восьмидесяти лет и умер в восемьдесят девять, «растянув» свою генетическую программу на два десятилетия.

Поэтому генетика не приговор. А главное – только от нас зависит, будем ли мы уныло угасать на протяжении десяти-двадцати-тридцати лет или умрем в девяносто – молодыми! А еще лучше сформулировать цель так, как сформулировал ее известный англо-американский антрополог Эшли Монтегю: я хочу умереть молодым – но как можно позже!

Чтобы видеть перед собой какую-то реальную цель, полезно выбрать для себя пример для подражания – человека, который старше вас лет на десять-пятнадцать-двадцать и выглядит (и чувствует себя) при этом так, как вы мечтали бы выглядеть в его возрасте. Пусть он станет для вас «ведущим».

У нас с Мишей тоже есть такие «ведущие». У Миши их даже двое. Первый – профессор Самуил Петрович Ярмоненко, выдающийся российский радиобиолог, редактор и издатель журнала «Медицинская радиология и радиационная безопасность». Он умер на девяносто первом году жизни, сохранив до самой смерти ясный ум, бодрость тела и полную работоспособность. Второй Мишин пример – российский поэт Андрей Дементьев, который, несмотря на возраст, молод душой и энергичен, как юноша.

Мой собственный пример – заслуженный врач Светлана Ярмоненко, недавно отметившая свое семидесятипятилетие. У нее и сегодня абсолютно молодой, ясный ум, а выглядит она так, что многие пятидесятилетние могут только позавидовать. Бодрая, подтянутая, ухоженная – просто красавица!

Лена грустно вздохнула:

– Ты опять рассказываешь о людях, которые, как мой Илюша, всю жизнь в отличном тонусе. Я, конечно, понимаю, что надо было тридцать лет назад за себя взяться. Или хотя бы двадцать. Но сейчас-то время упущено. Мне шестьдесят, и что тут поделаешь?

– Очень многое, – улыбнулась я. – Есть множество людей, которые взялись за себя уже в достаточно почтенном возрасте. Да еще и успев к этому самому возрасту приобрести кучу болячек, не говоря уж о десятках лишних килограммов.

– Килограммы-то у меня лишние тоже есть, – сказала Лена. Впрочем, не особенно огорченно. – Но болячек вроде нет, тьфу-тьфу.

– И килограммов-то лишних у тебя не так уж много, правда? А главное – со здоровьем пока проблем нет. Поэтому тебе начинать собой заниматься не только не поздно, а как раз самое время. Вот выбери себе какой-нибудь пример – и вперед.

Эрнестина Шепард вошла во Всемирную книгу рекордов–2012 как старейшая женщина-культурист нашей планеты. «Железной бабушке» в тот момент было 74 года. Ее муж Колин (они в браке уже пятьдесят четыре года) говорит, что «устает отгонять от жены поклонников»: у Эрнестины талия 23 дюйма (58 см), гладкая кожа и неотразимая улыбка. Но это все, даже с учетом возраста, только восхищает, а не удивляет.

Поразительно другое. «До пятидесяти шести лет я была жирной коровой, – рассказывает миссис Шепард. – Никогда не занималась никаким спортом, ведь во время упражнений можно сломать ноготь!» В пятьдесят шесть (!) ей надоело видеть в зеркале старуху, да и чувствовала она себя, мягко говоря, не лучшим образом. Эрнестина села на диету и записалась в спортивную секцию. Сегодня она сама ведет в местном спортклубе секцию фитнеса, вдохновляя и подбадривая женщин собственным примером, и выигрывает состязания одно за одним. Ест она коричневый рис (немного), овощи (много) и куриные грудки. Она не употребляет, как многие бодибилдеры, стероидов, только добавляет к дневному рациону три куриных белка и витаминные комплексы.

Когда ей напоминают о возрасте, мол, уже и до смерти недалеко, «железная бабушка» отвечает: «Возраст – это просто цифра. Мы все умрем. Но пока я еще жива, и только от меня зависит качество моей жизни».

Келли Нейсон (сейчас ей 77 лет) занялась спортом и диетой в пятьдесят три года, приохотила к здоровому образу жизни свою дочь Колли (младше мамы на тридцать лет). Сегодня они вдвоем участвуют в соревнованиях и акциях по пропаганде здорового образа жизни. Очень любят позировать (в купальниках!) перед журналистами. На парных фото не различишь, кто мать, а кто дочь, честное слово! Обе выглядят лет на тридцать, максимум – на сорок. На очень бодрые и ухоженные сорок.

Лейла Денмарк – знаковая фигура в микробиологии XX века, одна из разработчиков вакцины от коклюша. Она умерла совсем недавно – на сто пятнадцатом году жизни! Любопытно, что главным своим делом она считала не микробиологию, а педиатрию и была старейшим практикующим педиатром в мире. Лейла Денмарк вышла на пенсию в сто три года – но не из-за подступающей дряхлости (хотя зрение ее в последние годы и ухудшилось), а потому что решила все свое время посвятить тому, что всегда считала самым важным, – пропаганде здорового образа жизни, и особенно обеспечению здоровых условий для детей.

Фауджа Сингх