“… здесь задействована система управления случайностями. Фактически всё, что мы называем совпадениями, работает лишь на то, чтобы человечество не замечало существующей рядом реальности.”
История, прочитанная вовремя, способна стать чем-то большим, чем просто книга, которая на короткий период соприкасается с жизнью читателя. История, созвучная душевному настрою, возрасту, мироощущению, способна подарить удивительное чувство сопричастности, открытия или даже откровения, кажется, что именно этого не хватало, именно об этом хотелось говорить, именно в такое произведение хотелось погрузиться с головой и узнавать этот мир, такой близкий, но до этой встречи еще невыразимый, еще непонятный, но такой желанный.
Для меня такой знаковой, даже какой-то кармической книгой, стала “Флейта и Ветер”, случайно взятая в библиотеке больше двадцати лет назад. Самое интересное, что память повела себя весьма избирательно относительно истории, которая настолько запала в душу, что долгие годы не отпускала: сюжет забылся напрочь, зато стихотворения, некоторые сцены и даже диалоги запомнились полностью, словно я специально заучивала их наизусть. “Флейта и Ветер” оказалась волшебной книгой для меня, чем-то таким, что прочно срослось со мной, той девчонкой, которой я была в то время, она мгновенно отозвалась на музыку, которую я слушала, на мечты, которые у меня тогда были, поддержала романтизм моей юности. И вот тут возникает вопрос: а надо ли перечитывать такие книги? Книги, оставившие после себя ощущение удивительного открытия, чем-то схожего с ярким солнечным утром в деревне, когда распахиваешь окно, щуришь глаза и радуешься тому, что лето еще в самом начале, а жизнь обещает новый, яркий, непредсказуемый день, полный необыкновенных приключений.
На поставленный вопрос я бы ответила скорее отрицательно, так как все мы знаем, как легко разрушить магию юности. Иногда некоторые вещи лучше оставить в её тумане и помнить ощущение без попыток прояснить и проанализировать. Однако охота пуще неволи, а любопыство губит кошку, одним словом наступил день, когда в силу настроения я во второй раз открыла околдовавшую меня когда-то книгу. И сразу поняла, что именно очаровало меня в ней когда-то.
Весна тихо и незаметно перетекала в лето, кружа голову ароматом свежей листвы на высоких липах. Город на Неве перестал спать, легко и отчаянно падая в безумие белых ночей, опустившихся на Питер. Студенты потянулись на Васильевский остров, чтобы гулять до самого утра, пить пиво, слушать музыку и уповать на бога всех студентов, который непременно поможет в оставшиеся до экзамена часы загрузить в память весь курс сложного предмета. Даже трамваи, кажется, зазвучали звонче, радостнее и как-то совершенно по-юношески на стыках. Инна облегченно вздохнула, увидев, что её подруга Светка уже на месте. Значит, адрес лаборатории доктора Штамма она записала верно. Инна еще не очень хорошо ориентировалась в Питере, переехав сюда совсем недавно, чтобы учиться на психолога. Подруги вошли в подъезд и поднялись на второй этаж, где должна была располагаться “Экспериментальная лаборатория пограничных состояний психики” в надежде, что пришел кто-то еще из их группы, но, похоже, большинство решило, что экскурсия по лаборатории не самое увлекательное занятие, так что самыми отвественными оказались Инна и Света, попавшие на самую странную экскурсию в их жизни. Ощущение того, что пространство внутри лаборатории ведёт себя не совсем по законам физики, лестницы, спирально уходящие на другие уровни, залы, которые, казалось, они уже проходили и которым вряд ли нашлось бы место в здании, каким оно видится снаружи, эксперименты над обезьянами и собаками, ведущими себя в высшей степени загадочно, лаборант, постоянно чуть усмехающийся и предлагающий девушкам закурить, превозносящий до небес достижения великого, действительно великого человека, которым является доктор Эрик Рихтерович, всё это вызывало ощущение какой-то неясной угрозы и тревожности. После этой экскурсии всё в жизни Инны пошло наперекосяк. Потом она часто вспоминала этот день: он словно запустил череду случайностей, совпадений и событий, совершенно неукладывающихся в рамки привычной реальности, которая словно раскололась на тысячи мелких осколков. Как было бы хорошо, если бы все проблемы решались также легко, как в детстве, когда маленькая Инна могла поведать свои беды ветру, забравшись на крышу старого деревенского дома и наигрывая незатейливый мотив на самодельной флейте, которую смастерил для неё дядя Миша, объяснив, что эта флейта - волшебная, способная призывать ветер. Упав на колени посреди маленького сквера, которого не существует в привычном Петербурге, но об этом Инна еще не знала, девушка горячо просит о помощи, и помощь приходит: похоже, Принц-Ветер и на этот раз услышал её…
Дмитрий Янковский (у которого, кстати, я так никогда больше ничего не прочитала, поэтому не могу судить, насколько эта книга отражает его стиль) сумел переплести в своем произведении самые разные жанры и поджанры. В романе в равной степени прекрасно уживаются романтическая история любви обычной девушки и, не побоюсь этого сравнения, Прекрасного Принца, загадочного, верного и так непохожего на всех остальных; лихой сюжет, который уж очень напоминает “Дозоры” Лукьяненко, которые, кстати, я не слишком люблю, и здесь эта линия мне показалась слабее остальных; красивейшее городское фэнтези в декорациях летнего Санкт-Петербурга и белых ночей (первая часть); запутанная фантастика в духе “Матрицы” об управлении видимым пространством, о созданных иллюзиях, о людях, способных это пространство перекраивать по своему усмотрению и желанию, о двух параллельных реальностях, уживающихся в одном городе и незамечаемых большинством.
Сейчас я прекрасно понимаю, чем эта история так меня зацепила когда-то, и почему в памяти навсегда поселилась именно первая часть книги, в то время, как всё остальное смазалось, забылось, растворилось во времени. Фантастику я люблю и могу бесконечно читать и смотреть разнообразные вариации на тему о пришельцах, управляющих сознанием людей, об искусственности окружающего мира, скрывающего реальность, которую не все люди способны принять. Однако, Янковскому, как ни странно, удалось гораздо ярче и как-то трепетнее написать именно городскую сказку, дарящую удивительное ощущение лета, словно застрявшего в безвременье, где-то между юностью, навсегда прощающейся с детством, и начинающейся взрослой жизнью. Я не просто перечитывала когда-то понравившуюся книгу, я словно возвращалась в то, другое время, вспоминая так много забытого! В голове звучал припев песни: “Город - сказка, город – мечта, попадая в его сети, пропадаешь навсегда…”, почему-то вспомнился сериал “Тайный знак”, который смотрела как раз в летние каникулы, еще в то время, когда лето казалось чем-то большим, чем просто три тёплых месяца, неким загадочным переходом, путешествием, после которого, встречаясь с друзьями в новом учебном году, казалось, что все мы как-то неуловимо изменились, словно узнали за это лето что-то новое, непостижимое прежде.
Конечно, читая роман сейчас, воспринимая его с высоты жизненного опыта и опыта читательского, он кажется несколько наивным, неровным, даже не слишком оригинальным, перегруженным в плане сюжета, куда автор действительно щедро добавил и монстров из параллельных миров, и научную фантастику, и технологические штучки, и вселенский заговор, и сказку, и мистику, и суперспособности. И всё-таки, всё-таки… Книга “Флейта и Ветер” словно пропитана светом, какой-то легкой ностальгией. Мне кажется, если бы Янковский, продолжая настроение первой части, написал историю о загадках Питера, чуть приоткрывающего свои тайны в самый поздний час тихих белых ночей, когда всё кажется странно искаженным, словно двумерным, замершим, когда легкие шорохи напоминают слова, которые нашептывает город, рассказывая странные истории и делясь секретами, книга получилась бы совершенно волшебной, мистической, в лучших традициях городского фэнтези или даже городских легенд, в которых есть место и тревожным, бередящим душу страхам, скрывающимся в детских страшилках о Черном трамвае или Красном плаще. А странности, которые случались с героями в детстве, но совсем не казавшиеся им таковыми по той простой причине, что в детстве возможным кажется всё, их вера в волшебство или просто вера в свои силы, подкреплённая фантазией и воображением, всё это делает роман Янковского близким произведениям Владислава Крапивина.
Дмитрий Янковский сумел ухватить саму суть, атмосферу, которую невозможно не почувствовать в Питере, эту магию северного города, от каналов которого иногда веет странным холодком, заставляющим поплотнее запахнуть пальто или поднять воротник, несмотря на яркое солнце. Этот холодок, ощутимый возле замершей, словно в ожидании, воды, когда ветру не удаётся вызвать рябь и разбить отражения города, которые множатся повсюду, подрагивая в закованных в гранит каналах, в окнах, витринах или стеклянных фасадах, этот холодок часто вызывает странное ощущение, словно картинка вот-вот сместится, словно что-то должно произойти, словно еще чуть-чуть и уголком глаза удастся поймать, подглядеть что-то важное вон в том углу, куда, немигая, пристально, смотрит дворовая кошка или вон в том направлении, куда указывает маленький мальчик, дергая за рукав маму, занятую разговором с подругой, уже кажется, что слышен перестук трамвайных колес и черная тень, бегущая впереди, уже ложится на рельсы, опутывающие город железной паутиной… Но вновь проносится ветер с залива, свежий, бодрящий, чуть пахнущий морем и соснами, и ощущение мгновенно пропадает. Куда летит этот Ветер, так игриво скользящий в верхушках деревьев? Куда спешит, радостно и легко взвиваясь крохотными смерчиками в проходных двориках, взметая в воздух мусор и сухую листву? Там, в переходе, стоит девушка и играет на флейте незатейливую мелодию, лелея в сердце надежду, такую глупую, детскую надежду, что волшебная флейта опять, еще один раз, сотворит настоящее чудо, и этот город выпустит из своих сетей того, кто безнадёжно заплутал в его переулках, вновь и вновь натыкаясь на холодный гранит и тёмную воду. И Ветер спешит туда, откуда доносится мелодия, приводит в беспорядок волосы девушки, легко касается влажных от слёз щек, осушая влагу, и довольно обвивает её ноги, потому что Ветер всегда приходит на зов Флейты.
